и вокруг нее. Везде, где возможно, я обращаю внимание на эти сравнения, которые мои собеседники предлагали сами, чтобы подчеркнуть, как многочисленные пересечения энергетики и человеческой социальной и культурной жизни создали поле меняющихся возможностей для интеллектуалов и менеджеров в культурной сфере, которые обрели большое влияние в Пермском крае во втором постсоветском десятилетии. В свою очередь, эти пересечения сильно повлияли на взаимоотношения всех жителей региона с энергетикой, корпорацией, культурой и региональной администрацией.
Общение через трубопровод: корпоративная социальная ответственность газового сектора
В ходе одного из первых наших разговоров О. Л. Кутьев сказал мне, что, скорее всего, не останется в компании «ЛУКОЙЛ-Пермь» надолго. Намечались перемены в управлении, и новое региональное руководство, по его словам, наверняка хотело бы создать собственную команду. Я спросил, куда он пойдет дальше. «Я не знаю, – ответил он, – может быть, к газовикам». Хотя в то время у меня не было об этом сведений, «Пермрегионгаз» также начал выделять гранты для местных проектов, частично после успеха рекламы отдела по связям с общественностью компании «ЛУКОЙЛ-Пермь». Действительно, среди корпораций регионального масштаба в Пермском крае только «Пермрегионгаз» применял программу корпоративной социальной ответственности в степени, сравнимой с компанией «ЛУКОЙЛ-Пермь». Хотя Кутьев в конечном итоге не пошел в «Пермрегионгаз», задуманный им переход на другую должность в энергетическом секторе хорошо вписывался в ряд сравнений и сопоставлений нефти и газа, с которыми я часто сталкивался и которые были тесно связаны со значением углеводородов в недрах и на поверхности Пермского края.
Как и сырую нефть, природный газ добывают из недр, но в недрах Пермского края значительных запасов природного газа нет [337]. Газ, добываемый в Западной Сибири, течет через регион по трубопроводам, крупнейший из которых тянется от сверхгигантских месторождений на юго-западе Сибири через Пермский край и далее к сетевому газопроводу «Дружба», по которому газ поступает в Европу. Ответвления от этих магистральных линий питают муниципальные газовые сети, заводы и теплоэлектроцентрали Пермского края (см. карту 3). Ключевую роль в критике корпорации и реакции на эту критику в данном случае играли материальные свойства газа, текущего по трубопроводу, а не геология месторождений, как в случае с компанией «ЛУКОЙЛ-Пермь».
Например, многие из критических замечаний, на которые региональная газовая промышленность отреагировала своими инициативами КСО, были довольно тесно связаны с транзитными свойствами трубопроводного газа. Тот факт, что газовые компании в Пермском крае занимались покупкой и продажей чего-то, производимого в других местах, сделал их уязвимыми для того рода критики, который был весьма распространен в постсоветский период; такая критика указывала, что корпорации спекулируют, зарабатывая деньги исключительно за счет транспортировки продукта, повышая цену и пытаясь устранить любую конкуренцию, чтобы поднять эту цену еще выше. Один относительно высокопоставленный региональный государственный служащий провел для меня следующее различие между компаниями «ЛУКОЙЛ-Пермь» и «Пермрегионгаз»: «Посмотрите, какая тяжелая работа требуется для откачки нефти из недр, сколько надо денег и рабочей силы. А газовики просто сидят на трубах, включая и выключая кран». Один газетный репортер довольно резко начал интервью с руководителем газовой компании: «Кто любит газовиков? Газ любят все. А газовиков? Никто. Газовики сидят на вентиле и грозят отключить каждого, кто не заплатит» [338]. Хотя бум потребления в середине 2000-х годов, безусловно, значительно снизил эффективность «спекуляций» (весьма распространенный эпитет для характеристики подобных операций) по сравнению с серединой 1990-х годов, экономическое содержание процесса транспортировки газа сохраняло актуальность для критики тех региональных корпораций, которые на нем специализировались.
КАРТА 3. Магистральные газопроводы, пересекающие Пермский край с востока на запад. Эти газопроводы проходили через тридцать четвертый избирательный округ, который с 2001 по 2005 год представлял в Пермском законодательном собрании И. Н. Шубин.
Поскольку газ лишь перемещался сквозь регион, нельзя было просто наделить его свойствами пермскости, которые обычно приписывали нефти, добываемой из недр. Для газовой отрасли не был характерен тот впечатляющий набор местных ассоциаций, который оказался столь важен для первых критических замечаний к компании «ЛУКОЙЛ-Пермь» и, позднее, для ее проектов КСО, направленных на ослабление этой критики. Если компания «ЛУКОЙЛ-Пермь» усердно работала над тем, чтобы связать себя с добычей пермской нефти – отчасти посредством производства пермской местной культурной самобытности, – то «Пермрегионгаз» в основном управлял транзитным газом, и потому компания гораздо чаще ассоциировалась с вовсе не трудозатратными циркуляцией сырья и спекуляциями. Эта ассоциация имела реальные политические последствия, по крайней мере на уровне риторики и заключения сделок. Например, в конце 1990-х годов губернатор Пермского края Г. В. Игумнов сообщал, что договорился с руководителями главного газоперерабатывающего завода региона: то, что они осуществляют лишь первичную переработку транзитного газа и, следовательно, уплачивают только федеральные налоги, не избавляет их от необходимости вкладываться в Пермский край. Если компания не признает, что она «находится на нашей территории», у него были средства, чтобы она вскоре столкнулась с «определенными трудностями в своей деятельности» [Курбатова, Сафрошенко 2006: 547].
Таков был набор характеристик, связанных с природным газом: транзитность, непермскость и, конечно, способность превращаться в огромные богатства, – ив начале 2000-х годов компания «Пермрегионгаз» задалась целью изменить их, по примеру компании «ЛУКОЙЛ-Пермь» выделяя гранты для социальных и культурных проектов [339]. Спонсируемые ею проекты, осуществляемые через кооперативную пермскую некоммерческую организацию «Содействие», напомнили о другом качестве трубопроводного газа в регионе – способности к установлению связей – и связали его с повсеместной в постсоветские годы потребностью в общении. Подобно разговорам о глубинах, деньгах и духовности, дискуссии об общении в первое постсоветское десятилетие велись повсюду, и в них выражалось беспокойство по поводу масштаба и интенсивности полноценных личных взаимодействий по сравнению с советским периодом. Какие бы товары, потребительские и другие, ни принесла постсоветская эпоха, фоном этому часто служил недостаток общения, вызванный ускорением темпов, повсеместной дезориентацией и быстрым социальным расслоением новой эпохи. Проекты «Содействия», которые финансировал «Пермрегионгаз», были нацелены на борьбу с этим недостатком [340]. Появился спонсируемый корпорацией вариант широко распространенного явления, которое изучают антропологи и другие исследователи: когда материальная инфраструктура – дороги, мосты, канализация или, в данном случае, газопроводы – становится воплощением коллективной «фантазии общества» [Larkin 2013: 329] [341].
Возьмем, к примеру, небольшое село Бабка, проявившее себя в грантовых конкурсах в середине 2000-х годов, хоть оно и не располагается над нефтяными месторождениями. Реконструкция центральной площади Бабки началась в 2004 году при финансировании компании «Пермрегионгаз». На обновленной площади был разбит сад, появились фонтан, новые скамейки для сидения и ведения бесед, мощеные дорожки, спроектированные с учетом заботы
