значения и, что особенно важно, социальную сферу – жилые многоквартирные дома. Поскольку «Газпром» неоднократно пытался взыскать эти долги, региональные коалиции в Перми делали все возможное, чтобы избежать уплаты. У них были мощные рычаги для противостояния центру. К тому же федеральный «Газпром» не мог прекратить поставки «Уралгаз-сервису», особенно в зимние месяцы, не вызвав общественного протеста и, весьма вероятно, национального кризиса политической легитимности властей всех уровней. Таким образом, газ продолжал поступать, а «Уралгазсервис» продолжал отказываться от его оплаты, вместо этого распространяя всевозможные безналичные платежи, услуги и влияние, служившие важным элементом региональной политики, о которой я говорил в предыдущих главах.
Напомним, что в 1990-х годах утверждение о том, что региональная нефть обладает важным свойством пермскости, было главным элементом критики попыток московского «ЛУКОЙЛа» захватить региональную нефтяную промышленность. Примерно в то же время в газовой промышленности материальная связанность трубопроводов, поставляющих газ для постсоветской социальной сферы, сыграла схожую роль и послужила надежным базисом для накопления региональными коалициями власти и влияния за счет федерального центра [344]. Однако ряд факторов не позволил газу занять ключевое место в региональной экономике, подобно нефти на Пермской товарной бирже, а затем и в Пермской финансово-производственной группе: отсутствие региональных предприятий газодобывающей или газоперерабатывающей промышленности, подобных компаниям «Пермнефть» и «Пермнефтеоргсинтез» в промышленности нефтяной; важность производства очищенных нефтепродуктов для растущего сельскохозяйственного сектора, в котором проходила весьма значительная часть нефтебартера и обмена топливных векселей; а также неспособность Пермского края экспортировать газ в другие регионы или за границу за наличные деньги или другие товары.
Позднейшие эпизоды газовых войн показывают, как материальная взаимосвязь социальной сферы 1990-х годов вылилась десятилетие спустя в ориентированные на общение проекты КСО, финансируемые газовой компанией. Во время первого президентства Путина, начиная примерно с 2000 года, «Газпром» снова попытался собрать долги и укрепить контроль над региональными сетями трубопроводов, на этот раз с большим успехом. В рамках этих усилий в Пермском крае была создана компания «Пермрегионгаз», заменившая «Уралгазсервис». В результате соглашения о разделении полномочий между федеральным центром и регионом большинство акций «Пермрегионгаза» было передано «Газпрому», но губернатор Трутнев имел право назначить директора новой компании. Трутнев выбрал И. Н. Шубина, который с 1994 по 2001 год занимал пост вице-губернатора Пермского края по энергетическим вопросам и был ветераном газовых войн.
Вскоре после своего назначения в 2001 году главой «Пермрегионгаза» Шубин баллотировался в депутаты, что стало обычным делом среди влиятельных бизнесменов, и с легкостью завоевал место в Законодательном собрании – главном законодательном органе Пермского края. Права кандидатов тогда не регламентировались никакими законами о продолжительности проживания в выборном округе, и Шубин выдвинул свою кандидатуру на свободное место в тридцать четвертом избирательном округе, охватывающем Большесосновский, Оханский, Очерский и Частинский районы на юго-западе Пермского края (см. карту 3). Хотя через эти районы проходили некоторые из магистральных газопроводов «Газпрома», они практически ничем больше не были связаны с газовой отраслью региона; фактически многие из составляющих указанные районы города и деревни вообще не были подключены к газовой сети. Поэтому неудивительно, что Шубин выступил с обещанием подвести муниципальные газопроводы в районы – включить их в социальную сферу, связанную газопроводами. К 2004 году он выполнил по крайней мере часть своего обещания, и вновь построенная сеть трубопроводов впервые за всю историю доставила газопроводный газ в Большесосновский район – один из тех, что представлял Шубин.
Важно отметить, что дочерним предприятиям «ЛУКОЙЛа» материальные аспекты нефтяной промышленности региона не позволяли использовать такой ответ на критику и требования местного сообщества. Нефть, нефтепроводы и нефтепродукты в принципе также могут служить делу объединения; сходство между глубинами нефти и культуры – не единственная из их ключевых характеристик. Однако на региональном уровне, который я здесь рассматриваю, несколько факторов мешали реализовать эту возможность. В частности, бензин, изготовленный из сырой нефти, был очень мобильным товаром, который с легкостью перевозился по всему региону бензовозами и был вполне доступен на станциях техобслуживания «ЛУКОЙЛа». Напротив, жесткая структура муниципального газоснабжения подразумевала необходимость платы за возможность подключения, которое газовые компании могли обеспечить только посредством гораздо более дорогостоящего и трудоемкого расширения трубопроводов; города, села и районы были либо уже связаны с этой сетью, либо, как и многие жители районов, курируемых Шубиным, отчаянно жаждали подключения.
Однако избирателям Шубина были нужны не только газопроводы. Запросы и жалобы на социальные и экономические проблемы, хлынувшие в его офис, приходили в основном из обедневших сельскохозяйственных районов, а критика, связанная с потенциальной скоростью распространения газа, не смолкала. На самом деле жалобы начались еще во время предвыборной кампании Шубина, и в ответ он, в числе прочего, привлек свои связи главы «Пермрегионгаза» и пообещал устроить конкурсы социальных и культурных проектов, подобные проводившимся компанией «ЛУКОЙЛ-Пермь», чтобы обеспечить население самыми актуальными формами поддержки самых актуальных типов. Он сказал в интервью местной газете: «Ведь есть же у нас «ЛУКОЙЛ», влиятельная, востребованная и уважаемая организация. Наша [“Пермрегионгаза”] задача – стать столь же влиятельными, востребованными и полезными для жителей области» [345]. В 2003 и 2004 годах «Пермрегионгаз» вступил в эту новую область социальных и культурных проектов – не во всех районах Пермского края, куда поступал газ, а скорее только в тех, которые представлял в Законодательном собрании Шубин.
Первоначально работа велась внутри компании «Пермрегионгаз», а комиссию, отбиравшую проекты для финансирования, возглавлял сам Шубин. Самарина из «Содействия» работала на первом этапе в качестве консультанта, взяв на себя полное управление программой по грантам в 2005 году и направляя гранты дальше на развитие социальности. Ее отношения с Шубиным не были случайностью. На самом деле они оба были членами большой и влиятельной региональной коалиции во главе с губернатором Трутневым, который и назначил Шубина на его должность в «Пермрегионгазе», а Марголину и ряд других бывших комсомольцев принял на работу в высших эшелонах своего правительства, чтобы они руководили услугами и проектами для населения. Действительно, как я подробно изложил в главе четвертой, эти бывшие комсомольцы оказались одними из первых в регионе сторонников стратегии проведения грантовых конкурсов для финансирования местных инициатив. Многие продолжали думать о своей деятельности как об общественной работе и работе с людьми, теперь сводящейся к тому, чтобы помогать населению Пермского края адаптироваться к новым капиталистическим условиям [346].
Итак, я утверждаю, что мы можем считать акцент на общение, воплощенный в рамках проектов КСО на центральной площади Бабки, порождением двух взаимосвязанных сетей: во-первых, материальной инфраструктуры трубопроводов, объединявших важнейшую постсоветскую социальную сферу, и, во-вторых, политической и экономической коалиции, в состав которой наряду с губернатором Трутневым входили
