160
Здесь неважно, кто был автором замечания: сэр Гэвин или рецензент — оба изображали из себя ученых.
Стоит отметить и то, что эти непохожие значения выражаются одной формой. В древнеирландском в обеих функциях выступают формы на b-, но будущее и хабитуалис различаются с помощью окончаний. В валлийском языке в целом оба значения эти выражаются с помощью форм ряда byddaf, но в более древнем языке была и форма 3 л. ед. ч. bid (пишется bit), используемая только для хабитуалиса. Различия в функциях еще не вполне осознаны специалистами по древнеанглийскому. Более старые словари и грамматики попросту его игнорируют, и даже в более новых грамматиках не говорится ничего определенного; хабитуалис обычно не замечают, хотя его следы сохраняются в английском вплоть до времен Чосера, у которого встречается beth как хабитуальная форма ед. и мн. числа.
Ирландские, валлийские и английские формы связаны со старым корнем bī-, bij- (ср. латинское fīs, fīt, и т. д.). Переход bij–в валлийское bið–связан с усилением согласного j, которое началось еще в бриттском языке. Когда именно сочетание ij стало ið — неизвестно, но датировка примерно 500 годом н. э. выглядит правдоподобно.
Возможно, здесь сказалось влияние краткого ĭ в формах истинного настоящего: в додревнеанглийский период они должны были выглядеть как im, is, ist (или is).
Странно, что окончание множественного числа (обыкновенно употребляющееся в прошедшем времени) было прибавлено к форме 3 л. ед. ч., уже имевшей окончание. В этом заключается отличие biðun от расширенной формы sindun, происходящей от старого множественного числа sind: в этой последней–nd не выделялось как окончание, в то время как в bið мы находим совершенно правильное окончание 3 л. ед. ч. ið.
Некоторые филологи (в частности, Ферстер в статье «Der Flussname Themse» [«Название реки Темза»]) теперь считают, что в английском процесс этот восходит к VII веку и закончился в начале VIII веке. Таким образом, он полностью принадлежит Британии и относится ко времени не более раннему, чем завершился первый этап бриттской перегласовки на i (так называемая «конечная перегласовка на i»). Но в Британии с лингвистикой все обстоит непросто. Начался процесс, несомненно, еще до вторжения в Британию, что бы мы ни говорили о его итогах или о любых изменениях гласных, достаточно заметных, чтобы найти отражение в написании. Ибо это явление встречается не только в английской разновидности германского наречия, перенесенной на запад, в кельтскую Британию. На самом деле его родина, кажется, была в самом центре области, затронутой этим фонетическим изменением (которое вначале, вероятно, произошло главным образом с согласными). К северу от прародины англичан мы видим, что скандинавские диалекты затронуты почти столь же радикально, в то время как на юге оно либо произошло позже, либо было не столь всеохватным. Нет никакого сомнения, что, двигаясь в западном направлении внутри области этого изменения, английский испытал на себе его влияние ничуть не в меньшей степени (что случилось бы, двинься он на юг, — вопрос другой), и в конце концов превратился, напротив, в язык сi–умлаутом par excellence [т. е. языком, для которого это явление в наибольшей степени характерно]; а итоги этого процесса в английском проявились куда заметнее, чем в каком бы то ни было бриттском наречии. К примеру, в бриттском не были затронуты долгие гласные, в то время как в английском перегласовке подверглись почти все долгие гласные и дифтонги.
По большей части. Письменный, старательно культивируемый язык Уэльса был, несомненно,во все времена менее открыт для вторжений. Впрочем, главным источником заимствований был отнюдь не литературный, письменный английский язык.
Вероятно, этот вариант происходит из случаев расподобления носового в окончании с носовым, содержащимся в корне, как в случае tincian/tincial (среднеангл. tinken); mwmial, mwmlian ‘mumble’.
Кроме того, колледжу принадлежит рукопись Jesus Coll. Oxford 29, где содержится раннесреднеанглийская поэма «Сова и соловей» [«The Owl and the Nightingale»], история которой тоже достаточно своеобразно иллюстрирует судьбы английского слова. Написанная на юго–востоке, она была перенесена в Западный Мидлендс и облеклась в одежды западномидлендского диалекта. Однако рукопись сохранилась в Уэльсе и попала в Джизус–Колледж в рукописи XVII в. из Гламоргана.
Ведь глаз всегда получает удовольствие от правописания родного, выросшего вместе с языком,хотя большинство тех, кто занимается орфографическими реформами, к подобному слепы.
Меру эту сложно определить, не зная о бесконечно многих поколениях предков человека. Дажедети одних и тех же родителей могут в этом отношении сильно различаться.
Я имею в виду современный французский. И говорю я главным образом о формах слов и об их отношении к значению, особенно в том, что касается базовой лексики. Монстры вроде incomprehensible в любом языке вряд ли являются произведениями искусства, и уж тем более в английском.
Каждое из них, конечно, вместе со «смыслом».
Да будет мне позволено еще раз сослаться на свой труд, «Властелин Колец» — имена персонажей и названия мест в книге в основном придумывались в соответствии с моделями, намеренно воспроизводящими валлийские (и получились весьма похожими, но не вполне совпадающими). Этот элемент повествования, возможно, доставил большее удовольствие большему количество читателей, чем что бы то ни было еще.
Dyscwch nes oesswch Saesnec / Doeth yw e dysc da iaith dec [Учите английский всю жизнь / Изучать его мудро, то прекрасный, отличный язык].
В черновике первого абзаца этого эссе (вероятно, перерабатывая его), отец написал, что он «уже не так уверен, что [искусственный язык] — это благо», и добавил: «Теперь я думаю, что мы скорее всего получим нечеловеческий язык, а поваров вовсе не останется — их место займут специалисты по питанию и дегидрирующие средства».
В рукописи изначально стояло «свыше 20 лет». Впоследствии эта дата была исправлена карандашом на «почти 40 лет». См. Предисловие.
Фламандец Бусбек записал некоторые слова из языка крымских готов: восточногерманского языка, на котором еще говорили в Крыму в XVI веке.
Имеется в виду древнегерманское слово, которое в древнеанглийском выглядело как guma, ‘человек’.
Фонетический значок š соответствует звуку, в английском языке обозначаемому буквосочетанием sh; æ соответствует ‘a’ в слове scrath.
[Язык и мифология] равны изначально, они не соотносятся друг с другом как болезнь со здоровьем или как побочный продукт с главным результатом {Прим. автора}.
Последняя фраза входит в изначальный текст, см. прим. 2.
Данная английская версия не входит в текст рукописи, а представляет собой машинописный лист, вложенный в текст эссе в этом месте. Первоначально название было напечатано как «Последний корабль», впоследствии «корабль» был заменен на «ковчег», и в то же время над английским названием было приписано Oilima Markirya. В другом варианте этой английской версии «зеленые скалы» и «багровое небо» в последней строфе были заменены на «темные скалы» и «руины неба». После примечаний приводятся другие варианты стихотворения на обоих языках.
Дева Ниэлик(в)и, Ниэликки фигурирует (только) в наиболее ранней версии мифологии,«Книге утраченных сказаний», где она — дочь валар Оромэ и Ваны. Там же упоминаются и «оарни, фалмарини и длиннокудрые вингильди — духи пены и океанского прибоя» [Пер. А. Куклей].
Это стихотворение существует в виде машинописного текста, вложенного в рукопись в этом месте. В другом варианте в него внесены изменения: «поют дикие песни» > «подгоняют корабль», а «шумный ветер» > «восточный ветер».
