Пока Герника заполняла заголовки газет во всем мире, столь же драматические события происходили и в Сьерра-Морене. Этот величественный горный хребет отделяет равнину Кастилии от Андалузии. На двух его горных вершинах поблизости от монастыря Санта Мария де ла Кабеса девять месяцев со времени начала мятежа держались 250 гражданских гвардейцев, немалая часть их семей, 100 фалангистов и примерно 1000 членов «буржуазного общества» Андухара. На раннем периоде войны националистский анклав в самом сердце республиканской Испании не подвергался атакам. Дело было в том, что какое-то время комитет Народного фронта в Андухаре так и не мог определить, друзья или враги засевшие в монастыре гражданские гвардейцы. Просуществовав какое-то время в относительной безопасности и собрав основательные запасы провианта, мятежники решили, что с моральной точки зрения невозможно и дальше скрывать от «красных» свое местонахождение. Они послали написанную от руки декларацию с объявлением войны. Майор Нофуэнтес, который хотел сдаться, был отстранен от командования в монастыре, хотя и ему, и другим прореспубликански настроенным офицерам сохранили жизнь. Началась осада убежища. Обороняющихся возглавил капитан гражданской гвардии Сантьяго Кортес, чья жена с семьей оказались в положении политических заключенных в Хаэне. Почтовые голуби доставляли новости и возбужденные послания националистам в Кордове и Севилье. Летчики националистов специально тренировались, чтобы сбрасывать грузы в маленький осажденный район. Техника эта до странности напоминала им бомбометание с пикирования. Из Севильи поступило 80 тонн продовольствия и 70 – из Кордовы. Более хрупкие грузы (такие, как медицинское оборудование) сбрасывались на парашютах. В границах убежища работали импровизированные школы и больницы. Но хотя естественную горную крепость окружили примерно 10 000 милиционеров, штурм ее так и не начинался.
Все же в начале апреля республика решила покончить с этим островком сопротивления и, чтобы возглавить наступление, перебросила сюда 13-ю интернациональную бригаду под командой генерала Гомеса (им был немецкий коммунист Цейссер). После яростного сражения маленький лагерь защитников был разрезан на две части. Из Лугар-Нуэво, меньшей части, к капитану Кортесу прилетел последний голубь с известием, что больше держаться они не могут. Но хлынул мощный ливень, и в течение ночи Лугар-Нуэво удалось эвакуировать без потерь. Все защитники его, включая 200 женщин и детей, были переведены в монастырь. Затем Франко дал Кортесу разрешение сдаться, если сопротивление станет невозможным. Он также отдал приказ об эвакуации женщин и детей под гарантией защиты со стороны недавно прибывших сотрудников Красного Креста. Но Кортес и его бойцы, продолжая сопротивление, усомнились, что у Красного Креста хватит сил и власти обеспечить такие гарантии. Защитники монастыря оказались в кольце 20 000 республиканцев, которые вели себя как краснокожие индейцы. Вместе с трудностями росли и сомнения. Атаки следовали одна за другой. Путь к победе проложили артиллерия и авиация. Героический Кортес был ранен 30 апреля, а 1 мая интербригада и милиция Хаэна ворвались в монастырь. Какое-то время в его стенах шла всеобщая резня. Монастырь был сожжен, и отсветы пламени озаряли горные склоны Сьерры. Большинство женщин и детей были увезены на грузовиках, а оставшиеся вооруженные защитники взяты в плен. Через несколько дней Кортес скончался от ран в госпитале. Эпопея с защитой Сайта Марии де ла Кабесы больше, чем успешная оборона Алькасара и Овьедо, вызвала восхищение испанцев по обе стороны фронта.
Примечания1 Два баскских священника, отцы Манчека и Аугустин Соуси, прибыли в Ватикан с копией этого письма. По их появлении монсеньор Мухика (епископ Витории в изгнании) отправился к монсеньору Пиззардо, заместителю государственного секретаря Ватикана, и попросил разговора с папой. Пиззардо сказал, что в этом нет необходимости, поскольку имеется письмо. Мухика написал Пачелли, что два прибывших священника долгое время не получают ответа. Тем не менее настал день, когда из Ватикана явился взмыленный курьер. В это время священники перекусывали в небольшом ресторанчике. Они не успели даже кончить свой обед, как их доставили к кардиналу Пачелли, секретарь которого сказал им, что они получат обещанное, если не будут упоминать тему, которая и привела их в Рим. Перед Пачелли предстали два баска. Они сказали о письме к папе, на что Пачелли холодно ответил: «В Барселоне церковь подвергается преследованиям» – и тут же показал им на дверь. По свидетельству брата Альберто Онаиндиа, создалось впечатление, что Пачелли как государственный секретарь был настроен к баскам куда более враждебно, чем папа Пий XI.
2 Баскский отчет об этом событии нашел подтверждение в тех разговорах, которые автор вел в Гернике в 1959 году. Многие из переживших трагедию продолжают жить в заново отстроенной Гернике. В 1945 году баскское правительство в изгнании сделало попытку выдвинуть обвинение против Германии на Нюрнбергском процессе военных преступников. Она оказалась безуспешной, поскольку все события, имевшие место до 1939 года, Нюрнбергским трибуналом не принимались к рассмотрению.
3 До Гражданской войны Пикассо не проявлял большого интереса к политике. Но с июля 1936 года он стал решительно поддерживать республиканцев – финансово и морально. Он принял почетную должность директора музея Прадо и заботился о состоянии картин, которые из Мадрида переправили в Валенсию. В январе Пикассо создал серию карикатур «Мечты и ложь генерала Франко».
Гражданская война в Барселоне. – Визит на «Телефонику». – Ответственность за кризис. – Переговоры. – Конец мятежа.
Как ни трагично, но основным полем боя Гражданской войны стала Барселона. 25 апреля газета анархистов «Солидаридад обрера» яростно обрушилась на коммунистов. Особенным нападкам подвергся Касорла, коммунистический комиссар общественного порядка в Мадриде, который закрыл в столице газету анархистов. Этим же днем в Барселоне был убит Рольдан Кортада, известный член Объединения социалистической и коммунистической молодежи. Скорее всего, это было делом рук анархистов. Член PSUC Родригес Сала, шеф полиции, приказал своим подчиненным провести демонстрацию силы в пригороде, где было совершено преступление. Той же ночью в Барселоне был убит анархист. Мэра Пучсерды, тоже анархиста, застрелили на французской границе, где он и его сторонники хотели перебить охрану. Надо признать, что мэр Пучсерды был известным бандитом, настаивавшим на полной коллективизации всех вещей и продуктов, но в то же время имел свой личный скот. Тем не менее в Барселоне давно ожидалась открытая схватка между анархистами и POUM, с одной стороны, и правительством Каталонии и PSUC – с другой1. Было роздано оружие. Здания превратились в укрепления. Казармы Ворошилова (бывшие Атарасанас) и Педрера стали цитаделью коммунистов. В казармах Маркса надежно укрепились бойцы POUM. CNT гордо держалась в Торговой палате.
Прошла неделя, полная слухов. День 1 мая, который по традиции считался днем всеобщего пролетарского единства, прошел тихо и спокойно, поскольку UGT и CNT согласились, что при существующих обстоятельствах обычные демонстрации могут привести к вспышке насилия. 2 мая Прието из Валенсии позвонил в каталонское правительство. Анархист-оператор ответил, что правительства в Барселоне вообще не существует, а есть только Комитет обороны. «Телефоника», то есть телефонная централь Барселоны, управлялась комитетом, в который входили представители UGT, CNT и один делегат от правительства. Одно время правительство и коммунисты считали, что CNT подслушивает их телефонные переговоры, поскольку это и в самом деле можно было сделать. Поэтому в половине четвертого следующего дня, 3 мая, Родригес Сала вместе с представителем Женералитата в комитете «Телефоники» явился в здание и направился в отдел цензуры на первом этаже. Работники, члены CNT, оторвавшись от затянувшегося ленча, решили, что налицо попытка правительства взять контроль над телефонной станцией, и со второго этажа открыли огонь вдоль лестниц по отделу цензуры. Родригес Сала по телефону запросил о помощи. Прибыл отряд гражданской гвардии и лидер FAI Дионисио Эролес, отличавшийся сдержанностью. Он убедил членов CNT прекратить стрельбу. Они согласились сдать оружие, но предварительно расстреляли через окна все боеприпасы. К тому времени внизу на Пласа-де-Каталунья собралась огромная толпа. Сначала прошел слух, что анархисты захватили «Телефонику». Затем CNT стала говорить о «провокации». Через несколько часов все политические организации извлекли спрятанное оружие и стали строить баррикады. Владельцы магазинов торопливо опускали жалюзи на окнах.
Той искрой, от которой разгорелся пожар, был, без сомнения, визит на «Телефонику» Родригеса Салы. Все же стоит отвергнуть торопливые предположения, что он был первым шагом в тщательно разработанной политике провоцирования CNT на насильственные действия, которую продуманно спланировали советский генеральный консул Антонов-Овсеенко и венгерский коммунист Герё, главный представитель Коминтерна в Каталонии. До этого момента коммунисты в Барселоне добивались всех своих целей, в равной мере и прибегая к скрытому террору, и руководствуясь здравым смыслом. Их политическая тактика, а также военная и экономическая политика исходили из поддержки и каталонского правительства, и правительства республики в Валенсии. При открытом столкновении с CNT в Барселоне коммунисты сомневались, удастся ли им одержать победу. Тольятти осторожно маневрировал, стараясь подорвать престиж Ларго Кабальеро среди рабочего класса Испании и устранить его. Эта цель требовала настоятельного внимания коммунистов. Конечно, они могли бы доставить куда больше хлопот и, замышляя переворот, даже снять людей с фронта. И едва только началась стрельба, коммунисты решили в полной мере воспользоваться преимуществами ситуации: они получили возможность дискредитировать и полностью уничтожить своих старых врагов из POUM. Естественно, коммунисты ждали этого шанса, и когда в апреле 1937 года обстановка в Барселоне накалилась, то стало ясно – время пришло.
