Я не знаю имен соседей, с которыми живу в но-
вом доме уже восьмой год. Но я счастлива, что наши
дети говорят всегда именно о тех, давних, соседских
празднованиях Нового года с восторгом и восхище-
нием.
Открытые двери, открытые сердца — что может
быть лучше?
Как мы
с Немцовым
агитировали
Борис Немцов — фигура яркая. Отношение к нему, мягко говоря, разное. Я давно привыкла к тому, что наши имена тесно связаны друг с другом, и к это-
му есть основания. Я была его доверенным лицом
на самых первых выборах, затем в течение пяти лет
пребывания Бориса Немцова на посту губернатора
Нижегородской области мы многое обсуждали и де-
лали вместе, к тому же он был, безусловно, одним
из моих самых любимых телевизионных героев, что не удивительно.
Он был веселым, молодым, открытым и искрен-
ним, умел думать в кадре. Он свободно говорил
по-английски и был хорош собой. Благодаря его
обаянию и курсу на экономические реформы к нам
в Нижний приезжали Маргарет Тэтчер и Михаил Гор-
бачев, Джон Мейджор и Борис Ельцин, Егор Гайдар, Анатолий Чубайс и Виктор Черномырдин. Каждый
НИНА ЗВЕРЕВА 66
такой визит был попыткой строительства новой Рос-
сии, той самой страницей истории, которая оказа-
лась короткой, забытой и обруганной. Мы во многом
разошлись с Немцовым еще до его отъезда в Москву, но кому интересны эти подробности?
Я по-прежнему отношусь к нему с симпатией и ува-
жением, и есть у меня в связи с ним ряд замечатель-
ных историй, о которых не хочется забывать. Нао-
борот, я уверена, что эти живые картинки из жизни
дореволюционной России конца 80-х напомнят нам
о чем-то важном. Итак, представьте себе двух людей.
С одной стороны — лохматый, веселый, хулиганистый
и самоуверенный парень без комплексов, который
в прямом эфире местного телевидения заявил про опас-
ность строительства атомной станции в городе Горь-
ком и сразу стал национальным героем. При этом все
последующие его появления в эфире подвергались
жесткой цензуре и строго контролировались.
С другой стороны — я, известный и популярный
журналист в возрасте около сорока, достаточно сме-
лая, однако, как говорится, вписанная в имеющиеся
обстоятельства. Я только что дала согласие стать до-
веренным лицом Бориса Немцова и, конечно, была
удивлена скоростью последовавших за этим сан-
кций: за нами была установлена постоянная слеж-
ка, меня практически отстранили от эфира. Родные
и знакомые пытались отговорить меня от участия
в этой «политической авантюре», но мне надоело
бояться, я чувствовала здоровый азарт. И еще поче-
му-то очень верилось, что за такими, как Борис Нем-
цов, и есть будущее нашего мощного государства, утонувшего в маразме, идиотизме и коррупции.
ПРЯМОЙ ЭФИР 67
В то время я была секретарем партийной органи-
зации Горьковского телевидения, и в ответ на пред-
ложение выйти из эфира я вышла из партии. Вслед
за мной также поступили более двадцати человек.
И тут началось: нас с Немцовым не пускали на заво-
ды, на предприятия и в институты. Вдруг оказывалось, что «неожиданно погас свет», «рабочая смена не закон-
чилась» или нет нужного разрешения. Шла предвыбор-
ная кампания в Верховный Совет Российской Федера-
ции, и Борис Немцов был официальным кандидатом, а я его официальным доверенным лицом. Было забав-
но видеть, как уважаемые директора заводов отводили
в сторону глаза или вообще делали вид, что не знают
меня, хотя еще несколько месяцев назад приходили
ко мне в эфир и осыпали меня комплиментами.
И вот однажды после нескольких неудачных попы-
ток прорваться к народу Немцов сообщил мне, что он
договорился о встрече с рабочими в общежитии те-
левизионного завода им. Ленина. Мы поехали туда
на городском рейсовом автобусе. Был мороз. На Боре
была одета странная шуба (как потом выяснилось, он вывернул наизнанку старую дубленку и очень
гордился этим ноу-хау). Мы не знали дороги и шли
наугад. Странная пара: высокий парень в «женской»
шубе, у которой швы наружу и кудрявый торчащий
черный мех с белыми подпалинами, странная шапка, а рядом я в какой-то куртке цепляюсь за его рукав, и мы ищем дорогу среди темной заснеженной ули-
цы без единого фонаря. Мы почти бежали, потому
что опаздывали. От нас отскакивали прохожие.
Но вот мы пришли в общежитие. Нас встретили, и сразу стало тепло, уютно, и даже вернулся револю-
НИНА ЗВЕРЕВА 68
ционный энтузиазм. Я старалась напомнить Боре
наши главные тезисы, но он, как ледокол, шел вперед
в поисках «рабочего люда». А рядом с нами семенил
испуганный комендант женского общежития, кото-
рый, кажется, уже пожалел о своем демократическом
поступке. Наконец нас привели в тесную комнату
(тогда еще Красный уголок). Я ахнула. На стульях
вдоль стен сидели тетеньки в халатах — кто-то в по-
ложении, кто-то с запашком водки, кто-то со спицами
в руках. Их было не более двадцати, и ни одна из них
не знала, кто такой Немцов и зачем их привели сюда.
А вот меня они узнали. И сразу оживились. На-
верное, разговор про телевидение мог быть интере-
сен. Хотя наверняка утверждать, конечно, не стану.
Однако Борю это, казалось, не смутило. Он набрал
в легкие воздуха и заговорил. Говорил понятно, до-
ступно, общался легко и свободно, не боялся вопро-
сов. И я была совсем ему не нужна.
Я успокоилась, стала вглядываться в лица и уже за-
была про халаты, спицы и стойкий запах кислых щей
на соседней кухне. Я почувствовала, что эти двадцать
человек пойдут на выборы и проголосуют за Бориса
Немцова, потому что они ему поверили!
Когда мы вышли на улицу, он вспомнил обо мне
и обернулся в ожидании комплиментов, которые
тут же и получил. Потом мы опять мучительно мер-
зли и искали дорогу к автобусной остановке. Тут он
неожиданно сказал:
— А в Сочи сейчас тепло. Как ты думаешь: име-
ют смысл такие походы к беременным теткам или мы
зря тратим время?
Я не помню свой ответ, зато помню этот вопрос…
ПРЯМОЙ ЭФИР 69
Уже через месяц после этого похода Борис Немцов
вновь оказался в прямом эфире Горьковского теле-
видения, так как по закону о выборах ему должны
были предоставить право на бесплатную агитацию
в размере двух минут эфирного времени. Я написа-
ла много вариантов текстов его выступления. Мы
репетировали. Мы даже попросили одного из друзей
Немцова отдать ему на вечер красивый джемпер, а в парикмахерской подстригли буйные кудри наше-
го кандидата, насколько это было возможно.
Помню, как я замерла у экрана в ожидании Бо-
риной речи. Всего было тринадцать кандидатов, среди которых — уважаемые директора заводов
и два ректора лучших нижегородских вузов. Немцов
должен был выступать последним. Все предыдущие
мужчины говорили о том, как много они сделают
для народа в случае своего избрания. Когда очередь
дошла до Немцова, казалось, что смысл любых слов
был уже полностью утрачен от частого повторения
одних и тех же обещаний. Он набычился, уставился
в камеру, выдержал паузу и сказал:
— Я могу обещать только одно — я не буду врать.
И замолчал.
— Это все? — спросил ведущий.
— Да. Это все, — ответил Немцов — А что еще
надо?
Мне совсем не было жаль времени, потраченного
на написание текста и все наши репетиции. Никто
из нас не удивился, когда его, несмотря на все за-
преты, избрали народным депутатом России. Шел
1990 год. А все, что было потом, — это уже совсем
другая история.
Михаил Сладков
Телевизионные операторы на каждой студии телеви-
дения (а их было в советское время ровно столько, сколько было областных центров) всегда считались
особой кастой. Это были красивые, подтянутые, спортивные мужчины, которые трепетно относились
к каждому кадру, и во многом именно они создава-
ли атмосферу творчества и сотрудничества, особенно
во время прямых эфиров.
Так случилось, что на Горьковском телевидении
работало несколько бывших военных летчиков. Они
определяли поведение и стиль особенного мужского
братства. Наши операторы имели военную выправку
и практически поголовно были прекрасными плов-
