и практически поголовно были прекрасными плов-
цами и спортсменами. За старшим поколением сле-
довало следующее, послевоенное. Уже не летчики, но все как один спортсмены и фотографы. Работали
они дружно, весело. Я бы сказала — красиво. Во вре-
мя трансляции концертов наши телеоператоры сто-
яли на сцене за огромными камерами в красивых ко-
стюмах, а во время выезда ПТС в Большое Болдино
ПРЯМОЙ ЭФИР 71
месили грязь в немецких ботинках «Саламандра».
Забавно, что кинооператоры одевались и вели себя
совсем по-другому. Казалось, эти два типа профессио-
налов не имеют между собой ничего общего. Позд-
нее, когда появились видеокамеры, все смешалось, и, согласно общему расписанию, кинооператоры
встали за камеры в студии и начали снимать «гово-
рящие головы», а телеоператоры забегали с камерой
на плече по колхозам и совхозам. И что-то сломалось, потому что профессии — разные.
Михаил Сладков пришел на Горьковское телеви-
дение, когда ему было всего семнадцать. До этого он
успел поработать кочегаром во Дворце пионеров, в бассейне которого он поставил свои первые рекор-
ды по плаванию. Затем работал на заводе слесарем, поступил в престижный вуз, но страсть к театру и фо-
тографии пересилила (его папа был знаменитым те-
атральным гримером, а мама солисткой балета). Он, как говорится, вырос за кулисами и с детства знал, что такое гастроли, и как приятна радость от удач-
ного спектакля, и как велика горечь оттого, что зал
пуст и чуда не случилось.
Он устроился осветителем и монтировщиком, и уже много позже освоил камеру и дорос до операто-
ра высшей категории. Начинать с работы со светом —видимо, правильно. Он не только изучил основы све-
товой композиции и партитуры, ракурсов и прочих
премудростей, но, как мне кажется, стал настоящим
мастером по свету. И остается им до сих пор. Свет —это первое, о чем говорит и думает Сладков во время
своих занятий с операторами и во время просмотров
разных фильмов.
НИНА ЗВЕРЕВА 72
Я помню, что режиссеры старались привлечь
на свой проект именно Михаила Сладкова в качест-
ве оператора-постановщика. И каждый журналист
радовался, если за главной камерой в студии стоял
именно он — элегантный, спокойный, уверенный.
Но у меня как-то редко случались такие удачи. Позд-
нее Михаил Анатольевич честно признался, что с тру-
дом переносил комсомольский азарт, пионерский за-
дор и прочие качества активистов.
Кинооператоры, кстати, относились ко мне иначе
и с удовольствием соглашались ездить со мной в ко-
мандировки. Хвалили за выдумку и умение задавать
интересные вопросы.
Наши дорожки со Сладковым тесно пересеклись
в 1987 году, когда главный режиссер Дмитрий Кор-
маков (глубокий ему поклон, хоть и нет его уже в жи-
вых!) придумал специальный проект, который мы
назвали «Командировка с севера на юг». Идея была
простая: проехать с передвижной телевизионной
станцией (которая в ту пору размещалась в автобусе
Павловского автобусного завода и уже могла преодо-
левать бездорожье) с крайней точки севера области
до крайней южной, передавая каждый вечер прямые
репортажи в эфир. Мы получили дорогую заветную
технику, техническую группу в составе 25 (!) человек, обслуживающих эту технику, и отправились в путь-
дорогу. Художественный совет утвердил, что автором
репортажей будет Нина Зверева, а оператором Миха-
ил Сладков. Так наши фамилии впервые оказались
рядом на престижном проекте.
А теперь представьте: автобус начинен телевизи-
онной техникой, еще один автобус полон разными
ПРЯМОЙ ЭФИР 73
инженерами, звукооператорами и ассистентами. Все
они сидят в большом напряжении и смотрят на экран
монитора. Провод позволял оператору отойти от ав-
тобуса всего на 150–200 метров. Правильную точку
для съемок выбирали всей командой, и это было
не так просто. Но вот звучит: «Мотор! Камера! По-
ехали!» — и мы с оператором остаемся только вдво-
ем. Я стою — то в парке, то на дороге, то в детском
садике, то в магазине. А передо мной, чуть присев, стоит Сладков с камерой на плече (кстати, камера
весила 14 кг, держать ее тяжело, и многие телеопе-
раторы имели серьезные повреждения позвоночни-
ка из-за огромного напряжения и неудобной позы).
Но из автобуса кричат: «Мотор!», он мне кивает, я на-
чинаю говорить или задавать вопросы собеседнику.
Затем мы слышим: «Снято!» — и идем в автобус по-
лучать похвалу или критику.
Это был потрясающий проект, потому что мы сами
узнавали много нового о родном крае. Люди на севере
говорили быстро и нараспев, строили огромные дома
из толстых бревен и кутались в шали, а люди на юге
той же самой области говорили совсем иначе, копа-
лись в черноземе и больше увлекались садами и цве-
тами. Редко кто на юге имел ватник и никто не слы-
шал о валенках — в ходу были резиновые сапоги.
С открытыми глазами и замирающим от счастья
сердцем я бросилась в эту кочевую жизнь и предла-
гала за один день снять двадцать, а то и тридцать
эпизодов. Кормаков меня успокаивал, а Сладков, как ни странно, часто поддерживал и убеждал груп-
пу «делать то, что она говорит». Постепенно я поня-
ла, что мне очень важно услышать его краткую ре-
НИНА ЗВЕРЕВА 74
цензию после съемок. Почти всегда он меня хвалил, а иногда подначивал: «Все хорошо, но вы можете
лучше, давайте еще разок».
Мне нравилось наблюдать за его усами. Когда он
улыбался и был доволен — его усы ползли вверх —туда, где объектив. А когда что-то было не так, усы
опускались вниз. И это был плохой признак.
В финале проекта после нескольких стопок водки
веселый оператор Сладков подмигнул синим глазом
и сказал совершенно трезвым голосом:
— А вот представляете, Нина Витальевна, по-
явятся скоро хорошие камеры, и никого нам с вами
не надо будет уговаривать дать время и технику
для съемок. Вы будете говорить слова, а я буду сни-
мать кино. А? Как идея?
Это была почти шутка, настолько казалась далекой
перспектива получить такую возможность. Но прош-
ло всего три года, и мы с Михаилом Сладковым нача-
ли работать бригадой из двух человек и делали на ка-
мере S-VHS фильмы для разных заказчиков, часто
бесплатно. Учились снимать и монтировать, делать
вовремя «отъезд» или «наезд». При этом мы оба были
целыми днями заняты на телевидении, и я уже была
шеф-редактором ежедневной информационной про-
граммы. Мы снимали наши «лабораторные фильмы»
вечером или ранним утром, часто по выходным. Это
была трудная, но необходимая практика.
Когда Анатолий Григорьевич Лысенко пригласил
меня в штат РТР, я в тот же вечер позвонила Сладко-
ву и сказала, что делаю ему предложение, от кото-
рого он не имеет права отказаться. Он согласился, но как только мы покинули «родное гнездо», он силь-
ПРЯМОЙ ЭФИР 75
но заскучал. Ему не хватало общества парней-опера-
торов, мужских вечерних посиделок в операторской
комнате, компании множества красивых женщин, а главное — ему не хватало студии, которую он так
любил. Позднее мы пытались несколько раз строить
телевизионные студии: на телецентре, в университе-
те, и даже в офисе. И каждый раз что-то было не так.
Ему хотелось размаха и, главное, хорошего света
и оптики, чтобы создать картинку своей мечты.
И все же справедливость восторжествовала — те-
перь он имеет возможность работать в самых раз-
ных студиях, где много хорошего света и высокие
потолки.
Руководители различных региональных телеком-
паний кладут к его ногам фактически все возможно-
сти, которые имеют. Он входит в новые помещения
в окружении влюбленных в него операторов и ин-
женеров, и уже через час картинка становится сов-
сем другой. Исчезают ненужные детали, появляются
крупные планы, переставляется мебель, и возникает
ощущение настоящего телевизионного чуда, когда
нет ничего лишнего.
Я не могу сказать, что с ним легко. Я могу сказать, что с ним интересно и надежно. Мы ссорились, когда
работали в одной связке. Мы достаточно часто имели
разное представление о том, как должен выглядеть
наш телевизионный сюжет. Но быстро сходились
на том, что можно сделать несколько вариантов и за-
