103
У Эцдорфа возникло впечатление, что Гроскурт пришел к нему сразу после встречи с Гальдером. Однако, если бы он узнал в тот день о намерениях Гальдера, то наверняка сообщил бы о них на следующее утро Кордту, и Кордт в этом случае, возможно, отказался бы от намерения взять на себя убийство Гитлера и не отправился бы к Остеру с просьбой оказать ему в этом содействие.
В дневнике Гроскурта нет никаких записей до 15 ноября 1939 года о каком–либо послании от английского правительства. Интересна запись от 2 ноября, в которой говорится, что принц Гогенлог–Лангенбург был в Швейцарии, где вступил в контакт с «окружением Ванситтарта». Может быть, у Конвелла Эванса было поручение встретиться в Швейцарии не только с Тео Кордтом? Там же далее написано: «Возможность переговоров без Риббентропа и без Гитлера. Предварительное условие для переговоров – согласие обсудить вопрос о Польше и Чехии, но без выдвижения нереальных требований». Далее следует довольно загадочная запись о том, что принц доложил обо всем Герингу, который сказал, что «Гитлер на это согласится», после чего принц отбыл в Англию через Голландию.
В дневнике Гальдера есть запись от 24 ноября, касающаяся того, что он узнал от Эцдорфа: «Бастинанини (Лондон), 14 дней назад: возможность закончить войну по–прежнему сохраняется. Предварительное условие – вывод войск из Польши». Ссылка на сообщение, полученное две недели назад, никак не совпадает по времени с посланием, переданным Конвеллом Эвансом. В то же время названная дата фактически совпадает с датой возвращения Йозефа Мюллера из одной из своих самых длительных поездок в Рим, откуда он вернулся 11 ноября 1939 года.
Это сокращение на английском означает «Правительство его величества». (Примеч. пер.)
На английском это инициалы тогдашнего премьера Англии Невиля Чемберлена. (Примеч. пер.)
На тот момент прошло уже около десяти недель с тех пор, как Мюллер получил окончательный ответ от англичан через отца Ляйбера. Однако во время последнего разговора Брайанса с Кэдоганом с момента получения послания Мюллером прошел лишь месяц, поэтому, вероятно, Брайанс в разговоре с Хасселем оговорился, сказав, что ответ англичан был передан за неделю до того, как было получено послание Хасселя.
Как отмечает в своем дневнике Гроскурт, в записи, сделанной 23 сентября 1939 года, полковник Вагнер потребовал немедленного удаления Вёрча и находившихся в его подчинении гестаповцев из зоны действия войск.
Одним из излюбленных прозвищ Кейтеля в устах тех, кто испытывал презрение к нему, было Лакейтель.
Гейдрих заметил 2 июля 1940 года, что конечно же военным нельзя было сообщать о том, что СС выполняли особые приказы Гитлера. Поэтому действия гестапо и СС «извне воспринимались как зверства и произвол, осуществляемые по их собственному усмотрению и в их собственных целях».
Таким термином в Германии традиционно пользовались, когда хотели презрительно отозваться о «негодном», «бездарном», «неподобающем» управлении.
Гейдрих и ему подобные давно уже забыли, что такое совесть, когда речь шла о выполнении задач, поставленных Гитлером. Характерна в этой связи сделанная Гейдрихом запись от 2 июля 1940 года, в которой он признает случаи «издержек» и «превышения полномочий» в деятельности эсэсовцев в Польше, имея при этом в виду тех, кто позволил себе попытаться уклониться от реализации программы систематических массовых убийств.
Главным пунктом меморандума было требование, чтобы смертная казнь осуществлялась только по приговору за конкретные преступления, перечень которых должен быть указан. В ходе допроса, проведенного автором, Бласковиц подчеркнул, что поскольку он знал, что меморандум попадет именно к Гитлеру, то в нем был сделан упор на соображения практического характера, ибо только такие соображения и могли повлиять на Гитлера.
Гальдер был в принципе против назначения «командующего войсками» во Франции. Вместо этого он предлагал ввести пост «начальника военной администрации», который бы занимал человек с менее высоким рангом и, таким образом, в большей степени находился бы под контролем ОКХ. Таким образом, Бласковица могли бы и не назначить на предложенный Браухичем пост, даже если и не месть со стороны Гиммлера.
То, что эта поездка состоялась именно в конце сентября – начале октября, логично объясняется стремлением Канариса немедленно «взяться за оружие» и предпринять необходимые действия сразу после того, как Гитлер объявил 27 сентября 1939 года о предстоящем наступлении.
То, что вышеупомянутый разговор состоялся 30 сентября 1939 года, вытекает из того, что в этот день Гальдер записал в своем дневнике о «долгом разговоре» с Браухичем относительно того, как Гитлер «принимает решения по поводу действий на Западе». Гальдер подтвердил, что Браухич сдержал уговор и абсолютно не вмешивался в разработку операций во время кампаний во Франции, на Балканах и в России. Когда же Браухич покинул свой пост в декабре 1941 года, он не только освободил Гальдера от уговора вместе работать и вместе уйти, но и настоятельно просил его продолжать выполнять обязанности начальника штаба.
Об этом сообщает и Костхорст, ссылаясь на информацию, полученную от Эцдорфа. По словам Костхорста, Эцдорф работал вместе с Фидлером и Шрейдером, при поддержке со стороны Штюльпнагеля и Вагнера, находясь при этом в прямом контакте с Остером и Донаньи. Зеллер также утверждает, правда без ссылок на какой–либо источник, что Гальдер и Гроскурт разработали «общий штабной план переворота», который напоминал аналогичный план, разработанный в сентябре 1938 года, то есть план Остера.
В ходе следствия в работу с группой арестованных сотрудников абвера наиболее плотно были вовлечены главным образом два должностных лица Третьего рейха: Вальтер Хаппенкотен и Франц Шендреггер; автор беседовал с каждым из них, соответственно, 11 сентября 1960 года и 23 августа 1958 года. Оба также давали подробные показания во время суда над Хаппенкотеном в 1951 году, во время которого последний продемонстрировал редкостную память, помня план Остера почти наизусть. Практически всегда, когда речь идет о плане Остера, за исключением случаев, которые упоминаются отдельно, ссылки делаются именно на изложение этого документа Хаппенкотеном в ходе судебного заседания, состоявшегося 5 февраля 1951 года.
Как сообщил на заседании суда, состоявшемся 5 февраля 1951 года, Хаппенкотен, Канарис в ходе своих поездок несколько раз пытался привлечь Рейхенау к заговору, но всякий раз получал отказ. Следует, однако, отметить, что в данном случае речь идет о поездках, совершенных в 1940 году, когда военная обстановка коренным образом изменилась и практически все генералы стали проявлять к заговору полное равнодушие. Из того, что нам на сегодня известно о предпринятых Рейхенау шагах 3–6 ноября 1939 года, есть все основания утверждать, что именно в то время он мог рассматриваться как один из наиболее важных кандидатов на участие в заговоре.
Об этом Хаппенкотен говорил на заседании суда 5 февраля 1951 года, о чем имеется соответствующая запись в протоколе заседания. По словам Хаппенкотена, записи Бека свидетельствуют о состоявшейся встрече между ним и Гальдером. Однако, поскольку нет никаких указаний на то, что с момента начала войны и до января 1940 года подобная встреча имела место, можно предположить, что был осуществлен обмен посланиями между ними, вероятнее всего, через Гроскурта.
Хаппенкотен ссылался на письмо, обнаруженное в Цоссене в 1944 году и датированное примерно тем периодом, который в данный момент описывается. Под письмом была подпись «К»; Остер, зная, что Кордт находился в тот момент в Нанкине и был недосягаем для нацистов, признал, что оно написано им. Об этом Хаппенкотен сообщил в ходе его допроса 8 июня 1948 года.
Автор перефразирует известные слова Наполеона: «Пушка убила феодализм. Чернила убьют нынешний общественный строй». (Примеч. пер.)
Этот вывод сделан на основе следующих соображений: 1) как уже говорилось, 16 октября 1939 года Гальдер, по свидетельству Канариса, был на грани нервного срыва. Надо полагать, через день–два, когда он пришел в себя и к нему вернулось самообладание, он почувствовал себя настолько твердо и оптимистично, что позвонил Вайцзеккеру и провел с ним телефонный разговор очень уверенно и энергично, но в то же время безрассудно с точки зрения соблюдения элементарных правил осторожности и безопасности, чем навредил себе же самому; 2) согласно Кордту, прошло еще несколько дней, прежде чем Эцдорф сообщил о яростных выпадах Гитлера против ОКХ и предложил изложить план переворота, разрабатываемый цоссенской рабочей группой, в виде меморандума; 3) в меморандуме говорится о том, что наступление начнется в середине ноября, о чем Гитлер объявил 16 октября 1939 года. 22 октября он установил в качестве примерной даты начала наступления 12 ноября. Кордт и Эцдорф говорят о завершении всего в течение двух дней. Гроскурт 19 октября говорит о «разработанном» меморандуме, который был направлен Беку и Штюльпнагелю. Из его слов не ясно, подготовил ли меморандум он сам, сделали ли это другие, или же он подготовил его совместно с другими. На основе сказанного все же склоняешься к выводу, что, скорее всего, речь идет о том самом совместно подготовленном документе, который называют «меморандум Эцдорфа—Кордта».
