Михаил Шишкин - Русская Швейцария

О радость! – Муза, дай мне лиру,

Да вновь Суворова пою!

Как слышен гром за громом миру,

Да слышит всяк так песнь мою!

Побед его плененный слухом,

Лечу моим за ним я духом

Чрез долы, холмы и леса;

Зрю – близ меня зияют ады,

Над мной шумящи водопады,

Как бы склонились небеса.

О ты, страна, где были нравы,

В руках оружье, в сердце Бог!

На поприще которой славы

Могущий Леопольд не мог

Сил капли поглотить сил морем;

Где жизнь он кончил бедством, горем!

Скажи, скажи вселенной ты,

Гельвеция, быв наш свидетель:

Чья Россов тверже добродетель?

Где больше духа высоты?

Услышьте! Вам соплещут други,

Поет Христова церковь гимн;

За ваши для царей заслуги,

Цари вам данники отнынь.

Доколь течет прозрачна Рона,

Потомство поздно без урона

Узрит в ней ваших битв зари;

Отныне горы ввек Альпийски

Пребудут Россов обелиски,

Дымящи холмы – алтари.

Красавец остров! Предо мною

Восходишь гордо ты в водах,

Поставлен смертною рукою

На диких мраморных скалах,

Роскошным садом осененный,

Облитый влагой голубой,

И мнится, изумруд зеленый

Обхвачен чистой бирюзой.

Меня манит твой брег счастливый;

Он сладких дум, он негой полн.

Спеши, спеши, пловец ленивый!

Лети в зыбях, мой легкий челн!

Там, меж ветвей полусокрыты,

Лимоны золотом горят;

Как дев полуденных ланиты,

Блистает пурпурный гранат;

Там свежих роз благоуханье;

Там гордый лавр пленяет взор

И листьев мирта трепетанье,

Как двух влюбленных разговор.

Прелестный край! Всё дышит югом —

И тень садов, и лоно вод;

И Альпов цепь могущим кругом

Его от хлада стережет,

И ярко в небе блещут льдины,

И выше сизых облаков

Восходят горы исполины

Под шлемом девственных снегов.

Не так ли в повестях Востока

Ирана юная краса

Сокрыта морем, далеко,

Где чисто светят небеса,

Где сон ее лелеют пери

И духи вод ей песнь поют;

Но мрачный Див стоит у двери,

Храня таинственный приют.

Во льдиных шлемах великаны

Стоят, теряясь в облаках,

И молний полные колчаны

Гремят на крепких раменах;

Туманы зыбкими грядами,

Как пояс, стан их облегли,

И расступилась грудь земли

Под их гранитными стопами.

Храните благодатный юг,

Соединясь в заветный полукруг,

Вы, чада пламени, о Альпы, исполины!

Храните вы из века в век

Источники вечно-шумящих рек

И нежно-злачные Ломбардии долины.

Прочтя в своей дорожной книге,

Что Риги – чудная гора,

Решился я идти на Риги,

Отправясь с самого утра.

Мои хозяева со мною

Хотели на гору идти

И в лодке раннею порою

Чрез озеро перевезти.

Бьет два часа. Они уж встали

И будят сонного меня.

Вскочил и я. Мне свечку дали,

С которою оделся я.

Еще под небом мгла лежала.

И только звезды с вышины

В спокойном озере дрожали

При блеске трепетном луны.

Мы медленно и бодро плыли,

И, нарушая тишину,

Рыбачьи весла мерно били,

Будя уснувшую волну.

Швейцары пели песни, сладко

Напевам горным я внимал

И песни родины украдкой

В душе своей припоминал.

Уже восток алел, но горы,

Широкую кидая тень,

Еще задерживали скоро

Уже рождающийся день.

Вот мы у берега оставить

Спешим у привязи челнок

И на гору наш путь направить;

А всход и долог и высок.

Блестят серебряные горы,

И отчеканились на них

Разнообразные узоры

Из арабесков снеговых.

Здесь серебра живого груды;

Здесь, неподдельной красоты,

На пиршестве земном сосуды —

Огромно-чудной высоты.

Своею выставкой богата

Неистощимая земля:

Здесь грановитая палата

Нерукотворного Кремля.

Моя вечерняя звезда,

Моя последняя любовь!

На вечереющий мой день

Отрады луч пролей ты вновь!

Порою невоздержных лет

Мы любим блеск и пыл страстей;

Но полу-радость, полу-свет

Нам на закате дня милей.

На Женевском озере

Лодочка плывет —

Едет странник в лодочке,

Тяжело гребет.

Видит он – по злачному

Скату берегов

Много в темной зелени

Прячется домов.

Видит – под окошками

Возле синих вод

В виноградном садике

Красный мак цветет.

Видит – из-за домиков,

В вековой пыли,

Колокольни серые

Подняли шпили,

А за ними – вечные

В снежных пеленах

Выси допотопные

Тонут в облаках.

И душой мятежною

Погрузился он

О далекой родине

В неотвязный сон —

У него на родине

Ни озер, ни гор,

У него на родине

Степи да простор.

Из простора этого

Некуда бежать,

Думы с ветром носятся,

Ветра не догнать.

На горе, сияньем утра

Деревянный крест облит,

И малютка на коленях

Перед ним в мольбе стоит…

Помолись, душа святая,

И о странных и чужих,

О тоскующих, далеких,

И о добрых и о злых…

Помолись, душа святая,

И о том, чей путь далек,

Кто с душой, любовью полной,

В мире всюду одинок…

День весенний всходит ало,

С глади озера сбежала

Тень прибережных высот;

И над каждой мглой угрюмой,

И над каждой тяжкой думой

Луч небесный верх берет.

Даль раскинулась пред нами:

Над зелеными горами

Блещут снежных гор хребты;

Полон весь простор окрестный

Торжествующей, чудесной,

Ненаглядной красоты!

Сентис сбросил с плеч туманы,

И венок надел румяный

Он на белую главу;

Над равниной вод сияя,

Смотрит ясно небо мая

Синевою в синеву.

Сыплются кругом богато

Искры яхонта и злата

Из лазуревой струи;

Тешится ль русалок стая,

Вверх наперерыв бросая

Ожерелия свои?..

Утихла биза… Легче дышит

Лазурный сонм женевских вод —

И лодка вновь по ним плывет,

И снова лебедь их колышет.

Весь день, как летом, солнце греет,

Деревья блещут пестротой,

И воздух ласковой волной

Их пышность ветхую лелеет.

А там в торжественном покое,

Разоблаченная с утра,

Сияет Белая гора,

Как откровенье неземное.

Здесь сердце так бы всё забыло,

Забыло б муку всю свою, —

Когда бы там – в родном краю, —

Одной могилой меньше было…

И никогда твоей лазури ясной,

Сквозящей здесь по страшной глубине,

Луч солнца летнего своей улыбкой страстной,

Пройдя до дна, не нагревал вполне.

И никогда мороз зимы холодной,

Спустившись с гор, стоящих над тобой,

Не смел оковывать твоей пучины водной

Своей тяжелой, мертвенной броней.

За то, что ты не ведало, не знало,

Того, что в нас, в груди людей живет, —

Не жглось огнем страстей, под льдом не обмирало

Ты так прекрасна, чаша синих вод.

Тяжелый день… Ты уходил так вяло…

Я видел казнь: багровый эшафот

Давил как будто бы сбежавшийся народ,

И солнце ярко на топор сияло.

Казнили. Голова отпрянула, как мяч!

Стер полотенцем кровь с обеих рук палач,

А красный эшафот поспешно разобрали,

И увезли, и площадь поливали.

Букет альпийских роз мне по пути срывая,

В скалах меня ведет мой мальчик проводник,