он священнику. «В тебе — бес», — громко, почти исступленно выкрикивала его сестра — раскольница. Мы запели молитвы… Пение несколько отрезвило устроителей беспорядков. Впрочем, один из них, старик Ступнев, доселе сидевший с открытой головой, надел шапку и в ней стоял до конца пения.
С.К.: Советская атеистическая пропаганда очень любила для борьбы с любой религией использовать описание раскольнического быта. Помню не один фильм, в котором очень ярко и убедительно было показано на примерах старообрядцев, как это ужасно — верить в Бога. С точки зрения безбожной пропаганды, это был тактически очень эффективный ход. Мы видели на экране психически ущербных, угрюмых и мрачных людей, боящихся жизни, чуждых её вполне невинных радостей, склонных к подавлению чужой воли и несущих на себе печать подавленности. И ведь по отношению к старообрядцам, сектантам всё это было в основном правдой. А советские люди, развращенные атеистической пропагандой, искренне считали, что таково — лицо религиозной веры вообще. Дошло до того, что — любого церковного православного человека уже начали называть сектантом. А я вот сейчас пересмотрел бы те фильмы и, думаю, что не без пользы, но уже не как атеистическую, а как антисектансткую пропаганду.
Один из многих
H.C.: Он тяготеет к Церкви, он верит в необходимость священства, не отвергает таинств, но живет по келейному, потому что сильно смущается вопросом, почему на иконах благословляющая десница Спасителя изображается различно и т. д. Для человека, не знакомого с той ерундой в которой живет этот сомневающийся брат, кажутся странными его искренние потуги разрешить то, что так легко и просто разрешает всякий, не выросший в атмосфере обрядоверия. Как креститься- тремя или двумя перстами, как произносить имя Христа Спасителя: «Исус» или «Иисус» имеет важное значение для раскольников, полагающих в этих предметах суть религии и продолжающих отстаивать свои обряды со стойкостью, мало уступающей той, какую имели первые раскольники, готовые со спокойствием всходить на костры за букву «аз».
С.К.: Как-то один еврей, перешедший из иудаизма в православие, рассказывал о том, что и доныне душа его невольно содрогается, когда он видит целиком написанное слово «Бог», а не «Б-г», как это принято в иудаизме. Этот человек давно уже всё понял и осознал, но иудейские рефлексы коренятся в его душе настолько глубоко, что неизвестно, удастся ли их когда-нибудь изжить. Так же и обрядоверие — это не просто наивное заблуждение, вызванное религиозной безграмотностью, это глубокая духовная проблема, которую невозможно снять одними только разъяснениями. И неизвестно ещё, надо ли её снимать. Ты ему докажешь, что «вера не в перстах», а он в Бога верить перестанет.
Н.С.: Среди присоединившихся к православию есть видные лица в двинском расколе — крестьяне Иван Васильевич Гулин и Евдоким Антонович Шестаков. Первый из них, отличаясь начитанностью, светлостью ума и наблюдательностью, слыл за главного управителя двинского раскола. В постановлениях раскольнических соборов Иван Гулин именовался «великим столпом веры древния и адамантом истины». Усердное чтение древних книг и беспристрастное отношение к читаемому вразумило наставника и водителя раскольников, в каком страшном положении находятся они, и он — «наставник, незаконно вощедший в чин учительства и восхищающий недарованное». Ныне И.В. Гулин открыто встал на сторону Церкви. Одна женщина — раскольница, не стесняясь, говорила: «Лучше бы я своими руками спалила его со всем домом, чем всё это видеть».
С.К.: И ныне, беседуя с сектантами, раскольниками и прочими врагами Церкви, всегда надо держать в уме, что среди этих «Савлов» может найтись «Павел», к которому завтра ещё и за советом придем.
Н.С.: Крестьянин Крюковского прихода Василий Волков 30 лет живший вне общения с Православной Церковью и хваливший странничество, надумал окончательно сделаться его последователем. Он ушел в раскольнический скит, находящийся в 4-х верстах от села Беседного, и тут прожил 20 недель. За это время он увидел, как на самом деле мрачна жизнь странников, старающихся казаться подвижниками. Особенно его поразила нахальность «бегунов», содержавшихся за счет Волкова и требовавших от него денег для удовлетворения разных своих прихотей. Пребывание в скиту было для Волкова уроком, он искренне обратился к Церкви.
C.K.: He устану поражаться тому, сколько упорных правдоискателей обреталось среди простых крестьян. Это ведь не интеллектуалы, им трудно было разобраться в тонкостях веры, но они дышали верой, и они находили правый путь.
Н.С.: Священник Щугорской церкви рассказывал, что дети идущие в церковь, подвергаются нападениям со стороны раскольнических детей. Впрочем, многим детям раскольников нравятся порядки жизни и обучения в церковных школах, их родители нередко навещают школу во время занятий и оставляют её удовлетворенными. Другие дети, несмотря на запрещение от родителей, охотно усваивают молитвы и церковную историю, а от родителей это скрывают.
С.К.: К 1917 году эти дети станут молодыми крепкими мужиками. На чьей стороне они будут?
У воинственной раскольницы
Н.С.: Ещё с раннего утра дул сильный ветер. В полдень поднялась вьюга. Кипело, как в котле, по народному выражению. Все сидели дома, в такую метель — не до работы. Была полная надежда, что хотя бы от скуки, усиливающейся от завывания ветра, на беседу явятся даже равнодушные и ленивые, которые ранее отсутствовали на наших собраниях. Однако, надежды наши не оправдались, и мы пошли по домам…
…«Не хочу вас слушать, убирайтесь» — соскочив со скамьи, закричала раскольница, — я вас голиком выгоню», — и она бросилась на кухню, где был у неё голик. B это время дверь отворилась, и в ней показался священник с книгами. Раскольница заметалась, глаза её загорелись злобой. Она схватила табуретку и бросилась на нас, затем стремительно направилась из избы. Ожидая больших неприятностей, мы поспешили за ней. Опасения наши оправдались. Вблизи кельи была куча длинных и тонких еловых кольев. Она схватила один из них и замахнулась им на нашу сторону, крича: «Подойдете — первого хвачу — разобью». Освирепевшая раскольница вполне могла привести свою угрозу в исполнение, и мы сочли за лучшее не прямым путем добираться до школы, но задами, через глубокие сугробы снега.
«Храбы же вы, она и с топором могла броситься на вас, она терпеть не может Церкви», — услышали мы при рассказе о нашем посещении раскольницы от крестьян.
C.K.: Вы, конечно, обратили внимание на то, сколько героической романтики в настоящей миссионерской работе. Можно роман писать «Как закалялся миссионер».
Н.С.: Некоторые даже считают грехом чисто мыть свою избу, так что иногда упрекают православных за их заботу о чистоте комнаты: «У тебя теперь так чисто, а каково за это будет на том свете?» Нам приходилось видеть старух-раскольниц,
