Первая половина дня изобиловала происшествиями. На Жидовке обнаружили два женских трупа, а на территории «Красного молота» проводилась масштабная инженерная разведка. Соответственно дежуривший в опергруппе Бескудников выехал на трупы, а Долгов, Поливанов, Гапасько и Катаев усилили группу огневого прикрытия на «Красном молоте».
Кочур и Липатов, не сговариваясь, вышли следом за майором. Зачем они и сами не знали. Просто вышли и присели на скамейку у входа в жилой корпус. Ожидать возвращения Рябинина. Большего они все равно сделать не могли.
Постепенно к ним присоединился, вернувшийся с выезда Бес. Еще через час, прямо с оружием и в бронниках, на скамью добавились «огневики». Рябинин все еще не выходил. Лишь спустя полтора часа из штаба появился Миша Кутузов, направившийся к подчиненным.
— Меня-то хоть бить не будете? — он по-отечески улыбнулся, — а, бандиты?
Кто-то улыбнулся ему в ответ, кто-то смолчал. Как всегда отметился Бескудников:
— Тебя-то за что, папаша?..
Его хамство всегда очень трудно отличать от панибратских шуток. Михаил Анатольевич сделал ставку на второй вариант:
— Вы найдете… Хех…
Он закурил вместе со всеми. Правда, опера отчужденно молчали и доброго разговора под сигаретный дымок не получалось. Все-таки начальник УР, пока они бодались с фэйсами и пытались вытащить пленного, наслаждался красотами Каспия и ароматами дербентских коньяков. Миша, недокурив и до середины сигареты, бросил окурок в цинк:
— Нормально все будет…
Произнеся столь загадочную фразу, он ушел к себе. Оперативники продолжали молчать. В то же время каждый из них переваривал мишино поведение и его последние слова. Все же в правильном конъюнктурном чутье ему трудно было отказать. Еще ни разу на их памяти Михаил Анатольевич не просчитался. И если бы сегодня, после массовой подачи рапортов, оперов ждали репрессии, Кутузов не приблизился бы к ним ни на метр. А тут и покурил, и поулыбался. Конечно, светлеть ликами еще было рано, однако полоска света сквозь антрацитовые начальственные тучи, продернулась.
Наконец, когда, казалось, что ожидание никогда не закончится, в выходном проеме показался узнаваемый кряж серегиной фигуры. Он, почти по Есенину, держа в своей походке безразличный покой, чуть заметно улыбнулся вскочившим с насиженных мест друзьям.
— Пацаны, к нам сейчас гость придет, — приблизившись, Рябинин жестом отказался от предложенной сигареты, — надо бы чай-кофе сварганить…
— А что за гость? — полюбопытствовал Бес.
— Барин… — Сергей усмехнулся уголком рта, — почитай год ждали… Полковник Куликов, как всегда сочетая начальственную вальяжность и близость к народу, не давал возможности коллективу определиться с линей поведения. То ли вскакивать по стойке «смирно», то ли обниматься как с фронтовым однополчанином. Сошлись на среднем.
Когда замначальника УВД зашел в кубрик, оперативники поприветствовали его стоя, а тот со всеми поздоровался за руку. Покончив с формальностями, полковник скомандовал к столу.
— То что произошло, не может считаться нормой, — стараясь взглядом проникнуть в каждого, Куликов посмотрел на собравшихся, — вы согласны со мной..?
Кто-то неуверенно пожал плечами, кто-то отвел взгляд.
— Я сейчас говорю и о выходке Рябинина, и о поведении Катаева, — ему удалось задавить Костю взглядом, — и о просчетах руководства… Нельзя выносить сор из избы, к тому же без ведома вышестоящего командования… Это я сейчас о неуместной инициативе Николая Ивановича. Но и нельзя бить морду начальнику или угрожать оружием своим коллегам! Расчувствовались, герои?! В жизни всегда есть место подвигу, да?
На его вопросы никто, естественно, не ответил. И дело не в их риторичности. Оперативники понимали, что не поорать пришел к ним в гости целый замнач УВД. Не спускать три шкуры или воспитывать. Все ждали решение, которое уже принято по череде случившихся инцидентов.
Полковник брезгливо взглянул на замызганную кружку с чаем, но подержав паузу в своей речи, все-таки придвинул ее к себе.
— Я ставлю вам всем задачу, — он чуть пригубил и речь интонационно пошла на спад, — с сегодняшнего дня вы работаете четко в режиме боевого распорядка. Это значит, опергруппа, бумаги, внутренние мероприятия. Все. Никаких мероприятий. Достаточно на эту смену событий. Полковник Жоганюк отстранен от руководства Центром и выведен за штат до особого распоряжения…
Эта новость поразила всех. Даже, общавшегося с почти три часа с Куликовым, Рябинина. Он, до этого момента равнодушно смотревший в столешницу, поднял глаза.
— Исполнять его обязанности до окончания командировки вашей смены буду я, — полковник словно придавил бетонной плитой, — поэтому озвучиваю свои решения… Так как ваших рапортов я не видел, и никто не знает были ли они вообще, по этим моментам я ничего пояснить не могу… В общем, все остается как есть. За исключением…
Все напряглись и замерли. Эмоционально нестабильный Бескудников, заерзав на скамье, своротил коробку с тушенкой. Пауза, однако, была короткой.
— Старший лейтенант милиции Катаев и майор Рябинин, исходя из полученных оперативных данных, отправляются в распоряжение УВД Вологодской области…
Катаев почувствовал, как противно заныло в подреберье. Помимо воли задрожавшие губы, чуть не задали плаксивый вопрос «За что?». Он беспомощно прошелся взглядом по коллегам, остановившись на Рябинине. Тот успокаивающе моргнул.
— Это не по залету, — Куликов упредил общую реакцию на свои последние слова просторечивостью слога, — просто согласно инициативному сообщению из ФСБ, чеченскому подполью стали известны данные этих оперативников… Именно их двоих, как непосредственных участников, причастных к ликвидации банды Графа, в том числе его самого…
Это сообщение поразило оперов сильнее, чем отстранение Николая Ивановича. «Душара», который для них так и не материализовался, все-таки прекратил свое ублюдочное существование. Вот только причем здесь оперативники Фрунзенского Центра Содействия?
— Так изложено в инициативке, — ответил на все немые вопросы Куликов, — объявлены кровниками, назначена плата за головы и тому подобное… Короче, приятного мало и рисковать их жизнями мы не имеем права. Вам, господа офицеры, вечер на сборы и прощания — вертолет завтра утром от площадки Дома Правительства. Остальным продолжать несение службы, согласно озвученным диспозициям. Засим разрешите откланяться. Честь имею.
Катаев машинально, за всеми остальными, встал из-за стола, провожая Куликова. Все прозвучавшее за последние десять минут, отдавалось в голове переливами многотонных колоколов. Скачущая синусоида эмоций, пройдясь по всему телу, оставила вату в ногах, мерцание перед глазами и пустотелость грудной клетки.
— Серый, давай уже разжуй что за херня творится? — Бескудников, не дожидаясь пока стихнут полковничьи шаги, шарахнулся на скамью и непонимающе уставился на Рябинина.
Выражение его лица мало чем отличалось от остальных. Разве что Катаев выглядел, по понятным причинам, более подавленным.
Рябинин, все также легко и спокойно, присел на свое место. Он полуулыбкой оглядел всех за столом, и скомандовал Гапасько:
— Ваня, наливай! Хоть раз без повода выпьем!
— Ни хрена себе без повода… — Костя начал постепенно приходить в себя, — тут поводов раздавать можно…
— Это уже не поводы, — Рябинин принял «полтарашку» от Гапасько, — так, пена… Давайте вмажем я, этта, все прокомментирую…
Пауза в мощном потоке сброса информации заполнилась алко-брейком. Все стандартно. Выпили-закусили, еще налили. Помолчали. Еще раз выпили. Вот только прежде эта процедура завершала какой-нибудь миниэтап в их жизни. На этот раз, по-видимому, открывала.
— Из меня, конечно, оратор хреновый, — начал Сергей, когда молчание явно затянулось, — поэтому постараюсь как-нибудь попроще… У тебя, Костян, все нормально, ты не гоняй, а то по глазам вижу уже место себе на гражданке ищешь… Бумага на самом деле существует, ее к приезду Куликова доставили, я даже читал. Там совокупность каких-то шкур эфэсбэшных с выводами о том, что за нами охота началась… Как я понял, это от кореша твоего, Олега Михайловича…
— Какой он мне кореш!.. — Костя вспыхнул, — я его всего один раз до этого в жизни видел!
— Не перебивай старших… — Рябинин, очевидно поняв, что перегибает с шутками, примиряюще улыбнулся, — сейчас все по порядку изложу… Короче, когда Жоганюк по жалу выхватил, на следующий день в ФСБ побежал. Мол, так и так, за родину пострадал… Там его выслушали и посоветовали не дергаться. Типа, вызывай руководство, будем сообща решать. Скорее всего, как мало-мальски ценный источник, он для них уже интереса не представлял. Пустым оказался… А Куликов, как приехал в Грозный, первым делом к фэйсам сунулся… Ну, а что там они нарешали — вот на выходе и получилось. А вот, почему они так решили я только догадываться могу…
