Возможно, Ленин считал необходимым держать даже самых высокопоставленных деятелей на почтительной дистанции. его заместители втянулись во внутрипартийную борьбу, и он избегал выказывать кому-либо из них свое благоволение. К тому же он нуждался в отдыхе, а об этом пришлось бы забыть, если бы он позволил кому-то из них вторгаться в его личную жизнь. В воспоминаниях Троцкий всячески намекает на личную близость с Лениным. В Кремле их квартиры располагались рядом, и они пользовались одной столовой. Ленин любил играть с детьми Троцкого. Однако их личное общение было весьма и весьма ограниченным. Оба были страстными охотниками, но Троцкий замечает с сожалением: «У нас никогда не было возможности поохотиться вместе…» Ленин предпочитал отдыхать с людьми, не имевшими отношения к политике.
Он любил отдыхать в кругу семьи. Крупская усердно трудилась в Наркомате просвещения. В своих воспоминаниях она дает понять, что ей не нравился новый стиль жизни. Из-за него они отдалились от старых друзей и знакомых. Если же говорить о материальном благополучии, то их жизнь в Кремле мало чем отличалась от жизни в Женеве или Париже. Исчезла непринужденная, дружеская атмосфера былых времен. Надежда Константиновна стала ближайшим помощником мужа и его единственным секретарем. В советской иерархии она занимала скромное положение, женщин здесь не жаловали. В мировом революционном движении женщины зачастую играли ведущую роль, но теперь ветераны-большевички в основном работали в «женских» организациях, занимаясь образованием, журналистикой и т. п. Невозможно было представить женщину в роли партийного функционера, отдающего приказы о расстреле кулаков, «саботажников», или работника ВЧК (хотя были и такие).
В семье Владимир Ильич был ближе всего с Марией; она постоянно находилась при нем в Кремле и в Горках. Анна, и это чувствуется в ее воспоминаниях, написанных сразу после смерти брата, не слишком одобрительно относилась к начинавшемуся культу Ленина. Ее муж, Елизаров, был первым наркомом путей сообщения. Он не оправдал ожиданий Ленина, но кто мог бы это сделать в те дни, да еще на таком сложном участке работы?[454]
Все Ульяновы находились на государственной службе. Анна работала в Наркомате просвещения, Мария в редакционной коллегии «Правды». Даже Дмитрий, самый таинственный член семьи, работал на государственной службе. Казалось, поначалу его готовили для более серьезной работы. Дмитрий был членом Евпаторийского комитета большевиков и Крымского обкома партии, и то ли он чем-то вызвал недовольство брата, то ли просто не подходил для политики, но вскоре вернулся в Москву и стал работать в Народном комиссариате здравоохранения.[455]
Едва ли Ленина можно обвинить в кумовстве. его близкие родственники занимали скромные должности, хотя, учитывая их революционное прошлое и профессиональные качества, они могли бы добиться более высокого положения. Но они находились на правах рядовых граждан. Правда, известен по крайней мере один случай, когда они воспользовались положением Ленина. В апреле 1921 года Владимир Ильич написал заместителю наркома по военным делам, что Мария в сопровождении Бухарина, его жены и нескольких друзей едет в Крым в специальном вагоне и он просит присоединить вагон к воинскому составу, чтобы быть уверенным, что они доедут быстрее.[456]
Помимо семьи Ленин любил отдыхать с Горьким. Между ними было много общего. Для Ленина эти отношения были связующим звеном с миром интеллигенции, которую он так страстно ненавидел и по которой, как ни странно, скучал в новой России. Горький нещадно эксплуатировал дружеские отношения с Лениным. Он просил об одолжении для людей из того, исчезнувшего мира. В этом отношении интерес представляет телеграмма, направленная Лениным в адрес местных властей: «Писатель Иван Вольный был арестован. Горький, его друг, просит тщательного и беспристрастного расследования. Разве его нельзя выпустить и просто вести наблюдение? Телеграфируйте». Ленин Горькому: «Председатель комиссии по расследованию Орлов… телеграфировал, что Иван Вольный временно отпущен в ожидании решения».[457]
Попытки Горького уменьшить ненависть Ленина к собственному классу и склонить его к более гуманному обращению с париями советского общества столкнулись с непреклонной позицией Ленина. «Нельзя отказаться от арестов всех этих кадетов и подобной им публики, – писал Ленин подруге Горького. – Они готовы оказывать помощь заговорщикам. Было бы преступно (!) не арестовывать их. Лучше, чтобы… сотни интеллигентов провели несколько недолгих (!) дней и недель в тюрьме, чем прольется кровь 10 000 (20), так что лучше помогите мне».
Временами Ленин посмеивался над другом. Горький кричал, что эти арестованные люди помогали Ленину, прятали его и служили делу революции. «Да… – отвечал Ленин, – прекрасные люди, добросердечные люди, и именно поэтому мы проводим обыски и расследуем их дела… потому что они превосходные люди. Они сочувствуют растоптанным, они не любят преследований. И что они видят теперь? Преследователь, наша ЧК, преследует кадетов и эсеров, которые скрываются от нее… Мы должны поймать контрреволюционеров и обезвредить их. Следовательно, вывод ясен». В этом месте, вспоминает Луначарский, присутствовавший при разговоре Ленин разразился «смехом, в котором не было и следа злобы».[458]
Ну и шутник Луначарский.
Однако благодаря заступничеству Горького некоторых писателей и ученых удавалось вырвать из щупальцев ЧК. Любопытно, что Ленин даже входил в сговор с другом, способствуя публикации за рубежом книг эмигрантов, даже таких антибольшевистских, как воспоминания Мартова и Чернова. Некоторые члены «рабочей оппозиции» с мрачной подозрительностью присматривались к Горькому. Он заставлял Ленина тратить деньги на меньшевистский вздор. Горький и Красин были злыми духами, пытавшимися защитить остатки бывшего эксплуататорского класса от праведного возмездия. Когда один пролетарский герой написал что-то в этом духе Ленину, Ильич пришел в негодование. «Это наглая ложь», писал он, утверждать, что он руководствуется не государственными соображениями, а «желанием умиротворить Горького». Горький высоко ценил Ленина. «Будьте внимательны… – предупреждал он Ленина, – помните, что русский способен на самые неожиданные поступки – он сделает какое-то свинство, а потом будет задаваться вопросом: что, черт возьми, заставило меня это сделать?»[459]
Он подразумевал, что Ленину стоит остерегаться убийц, а может, писатель имел в виду тяжелый нрав Ленина?
Горький был одним из немногих советских писателей, заслуживших международное признание. В 1921 году во время страшного голода Горький оказал огромную помощь голодающей стране. Действительно ли он контактировал для этого с Бернардом Шоу и Гербертом Уэллсом, интересовался Ленин. Горький был одним из немногих, кто обращал внимание Ленина на грубые действия чиновников и бюрократизм. Они оба, Ленин и Горький, видели в коммунистическом эксперименте способ поднять Россию к новым культурным и научным высотам. Правда, действительность не соответствовала их мечтам. Совнарком выделил средства, чтобы отправить русских ученых за границу, но Литвинов отказывает в выдаче паспортов, жалуется Горький. Профессора отправляют во Францию для проведения важной исследовательской работы, но ЧК отказывается выдать ему разрешение. Не напишет ли Ленин Литвинову и в ЧК? Ленин не сделал этого.
Советское государство уже задыхалось от бюрократизма. Как во внутрипартийной борьбе, так и в борьбе с бюрократизмом Ленин не хотел пользоваться диктаторскими методами. В отличие от преемников в его распоряжении не было секретариата, специального «аппарата», кроме самого государства и партии. У него была женщина-секретарь, которая писала под его диктовку, приносила корреспонденцию и приказы. Никакие «серые кардиналы», вроде сталинского Маленкова или Поскребышева, не крутились вокруг него, защищая от серьезных интриг и разных мелочей. Ко всему прочему, Ленин много времени уделял работе с народом. Крестьяне из какой-то деревни пожаловались, что местные власти несправедливо преследуют их как кулаков. Ленин тут же написал в местную ЧК, или исполнительный комитет, с просьбой разобраться: «Пожалуйста, черкните мне пару строк, когда разберетесь». Это была безнадежная борьба. Как узнать, обманывают его подчиненные или нет? «У меня есть все основания подозревать, что наркомат (иностранных дел) игнорирует решения Совнаркома. Предупреждаю вас. Прошу подробного ответа…»[460]
Подчиненные вовлекали его в свои интриги и бесконечные споры. Литвинов уничижительно отозвался о возможном сопернике, советском дипломате. Тот в свою очередь написал оскорбительное письмо Литвинову, который тут же передал его Ленину. Соломоново решение было принято в пользу коварного заместителя наркома по иностранным делам: Литвинов был слишком резок в отношении подчиненного, однако возражения подчиненного носили непозволительно скандальный характер. Ему объявляется строгий выговор.[461]
