этой новой тогда организации.
Я открыл дверь и пригласил:
- Товарищ Гагарин, зайдите!
Вошел подтянутый старший лейтенант и, слегка волнуясь, представился.
Предложив Гагарину присесть, я поинтересовался, как идет учеба, и тут он улыбнулся своей открытой улыбкой, сразу как бы осветившей его приятное лицо. В то время еще никто, даже и в служебных разговорах, не употреблял слово «космос». Протягивая партбилет Юрию Алексеевичу, я сказал:
- Поздравляю вас, от души желаю выполнить задание партии, которое вам будет доверено.
- Буду достойным звания коммуниста, - ответил Гагарин, и голос его дрогнул.
Юрий ГАГАРИН. Вернувшись домой, я показал Вале и ее маме, Варваре Семеновне, гостившей у нас, партийный билет и только теперь посмотрел на номер - 08909627. Отныне я стал членом Коммунистической партии - частицей многомиллионного могучего авангарда советского народа.
Женщины поздравили меня, и Варвара Семеновна, впервые назвав меня по имени и отчеству, сказала:
- Большую ответственность взял ты на себя, Юрий Алексеевич. Коммунист - такой человек: сядет на него пылинка, и всем видно.
Генерал-полковник авиации Николай КАМАНИН. Если говорить образно, подготовку космонавта можно сравнить с прохождением через великое множество дверей, которые, чем ближе до цели, тем все уже и уже.
За первой, широкой дверью, в которую могут войти десятки и даже сотни желающих, находится целый ряд других, и не каждому дано пройти через все. Шаг за шагом, ступенька за ступенькой шел вверх космонавт, чтобы получить право стать командиром космического корабля. И каждый шаг - даже каждый самый крохотный шажок - был необычайно важен, так как без него не могло быть речи о следующем.
Барьер за барьером преодолевали будущие космонавты. Помогали им в этом опытные наставники.
Много заботы о летной выучке своих подопечных проявил Герой Советского Союза И. М. Дзюба. Он многим помог выйти в зрелые мастера.
Немало лет водил тяжелые реактивные машины Герой Советского Союза А. К. Стариков. С его помощью на одном из самолетов типа Ту-104 была оборудована летающая лаборатория, в которой будущие космонавты постигали на собственном опыте, что такое полет в условиях невесомости. От летчика в этих экспериментах требовались исключительное мастерство, самообладание, превосходное знание техники, высокие летные навыки. Ведь в те десятки секунд, когда машина, выведенная летчиком по параболе в «горку», а затем мгновенно брошенная в пике, находится в невесомости, он тоже переносит это необычное состояние, к тому же еще управляет самолетом. Какая же нужна была Старикову воля, чтобы справиться с подобным заданием!
Стремительный вихрь центрифуги.
Проблема работы человека в условиях невесомости - одна из сложнейших, и разгадать ее полностью не удалось даже и поныне. А тогда, на пороге первых полетов в космос, она представляла собой сплошную загадку.
Вот почему мы рассматривали тренировочные полеты в самолете-лаборатории, где создавалась хотя бы кратковременная невесомость, как первую ступеньку на пути в космос.
Надо было готовить будущих космонавтов и к таким этапам космического полета, как старт, выход на орбиту, вход в верхние слои атмосферы и приземление. Этапы эти сопряжены с большими перегрузками, с вибрациями, устранить которые невозможно. Можно лишь подготовить человека к тому, чтобы встреча с большими ускорениями не была для него неожиданностью.
Лучшей подготовкой к этому являются «земные полеты» на центрифуге. В нашем Центре на первых порах своей центрифуги не было. Приходилось пользоваться имевшейся в другой организации. Договорились, установили твердый график тренировок и принялись «обкатывать» наших парней.
Летчик-космонавт СССР Валерий БЫКОВСКИЙ. На центрифугу я шел со странным чувством. Это оригинальное сооружение понятно летчику, понятно по конечному результату - перегрузке. В полетах на реактивных я не раз испытывал ее на себе.
Сначала, помню, тревожился, но старался быть предельно собранным. Когда стенд заработал, успокоился. Так бывало и в полку перед ответственным вылетом. Ощущение от перегрузок в самом деле очень походило на то, которое было в полетах.
Первое испытание перенес легко. Врачи решили увеличить нагрузку. Тоже нормально. Прибавили еще. Стало тяжеловато. Усилием воли старался предотвратить потемнение в глазах и свинцовую тяжесть в теле. Это помогло, но перегрузки преодолевались с неимоверным трудом.
Все быстрее вращалась центрифуга, все внимательнее следили врачи за показаниями самописцев, фиксирующих кровяное давление, частоту дыхания и пульса, биоэлектрическую активность мозга.
Летчик-космонавт СССР Андриян НИКОЛАЕВ. Вообще-то создавалось впечатление, что Валерий все переносит легко. Начинают его кружить на центрифуге, он смеется:
- Что-то у вас разгон со скрипом. Не смазана, что ли, тележка?
В такие минуты не только говорить, но и просто лежать трудно. А Быковский делал вид, ему, мол, хоть бы что. Выйдет, бывало, из тележки и бросает весело:
- Хорошо, что утром каши поел, помогло.
Но я-то знал, что в действительности центрифуга давалась Быковскому и не легко, и не просто.
Я знал, что перед испытанием на центрифуге он ни за что не нарушал режима. Много размышлял над тем, как приспособиться к перегрузкам. Преподаватель физкультуры как-то посоветовал:
- Я бы на вашем месте дышал животом.
Валерий зацепился за этот его совет. Попробовал дышать животом, и стало намного легче. Еще раз попробовал - совсем хорошо.
Академик Василий ПАРИН. В первый раз к центрифуге космонавты подходили без опаски. Летчикам и центрифуга, и перегрузки не в диковинку - они достаточно часто ощущали перегрузки при выполнении фигур высшего пилотажа и катапультировании. Новым был режим тренировок: перегрузки были несколько большими, а главное - необычно продолжительными. Врачи-тренеры рассказывали мне, что кое-кто из тренировавшихся приходил в зал, где установлено фантастическое коромысло центрифуги, уже с выражением некоторой робости на лице. В ответ на обязательный вопрос о самочувствии в таких случаях следовала обтекаемая формула:
- Опасаюсь за свои результаты.
Мол, страшно не вращение, не перегрузки, а то, что вдруг подведет пульс.
Но от Гагарина таких слов не слышал никто. Его организм (впрочем, не только у него одного) обладал добротным запасом прочности, надежности. Гагарин привыкал к перегрузкам, как в горах привыкают к разреженному воздуху.
Юрий ГАГАРИН. Во время тренировок на центрифуге я, как и другие, постепенно привыкал ко все большим и большим ускорениям, выдерживал длительные многократные перегрузки. К центрифуге подключена очень точная и сложная электрофизиологическая аппаратура, предназначенная для регистрации физического состояния и функциональной деятельности всего организма человека. Мы проверялись на внимание, сообразительность, должны были производить заданные рабочие движения. На бешеной скорости следовало называть и запоминать внезапно появляющиеся на световом табло цифры - от единицы
