У Данила, живущего в Скнилове, ведро оборвалось в колодец, и он, не долго думая, переклонился через край, чтобы зацепить его рукой, да и плюхнулся в воду.
Колодец был неглубокий, как раз по шею, но вода была холодная. И начал скниловец кричать, пока не сбежались соседи. А был среди них самый мудрый Яцко Маколёндра.
– Делать нечего, придётся лезть в колодец, – сказал Яцко. – Лезь первым ты, Пилип, а Мисько будет тебя за ноги держать. Гарасько будет держать за ноги Миська, а Гераська – Микита, а я – Микиту. Как нащупаешь Данила с ведром, кричи – я вас вытащу.
Так они и сделали, но, когда вся вереница оказалась в колодце, Яцко, оставшийся наверху, начал стонать, что ему тяжело, и надо бы ещё кого-нибудь на помощь позвать.
– Ну, так беги зови, а мы подождём! – позвали снизу. Яцко отпустил ноги Микиты, и вся компания рухнула в колодец, аж загудело.
Хорошо, что в ту минуту им встретилась жена Яцка – Рузя, да и посоветовала бросить в колодец верёвку, потому что она где-то слышала, что так делают.
Яцко принес верёвку, старательно смотал её и бросил в колодец. Но это мало помогло, потому что второго конца Яцко себе не оставил.
Тем временем сошлось полсела, и советы сыпались один лучше другого. Кто-то предлагал вычерпать воду, кто-то – сделать подкоп, ещё кто-то – наоборот, заливать водой колодец, и тогда все повсплывают, как галушки. Но наконец мужчинам, которые мокли в колодце, пришла в головы светлая мысль – спустить вниз лестницу.
Науке известны случаи, когда людей, которые находятся во взволнованном состоянии, посещают гениальные идеи. Это был именно такой случай.
Однако, когда все пятеро вылезли наконец из колодца, то никто не мог вспомнить, сколько же их было.
– Не дай бог, кто-то остался в колодце, – сказал Яцко и начал кричать:
– Эй! Эй!
А эхо из колодца отвечало: «Эй! Эй!».
– Ну, видите? Кто-то там таки сидит, – заплакал Яцко.
И тогда над колодцем склонилась целая толпа скниловцев и начала выкрикивать:
– Эй! Эй! Гоп-гоп!
А эхо отвечало им десятками голосов.
– Люди добрые! – ужаснулся Яцко. – Да там же в колодце целая куча народа!
– Подожди, Яць, – сказа Рузя. – Мне кажется, это не наши.
Тут вмешался сельский войт Дзюнь Мигус. Узнав, что в колодце найдены какие-то люди, он наморщил умный лоб и изрёк:
– Люди добрые! Есть только один выход. Нужно всем разойтись по домам, и тогда будем знать, кого не хватает. А вскоре снова соберёмся у колодца.
Так они и поступили. А когда снова собрались, то войт спросил:
– Ну что, панове, все ли у вас дома?
– Все, пан войт, дома, все на месте.
Говорят, что это от скниловцев пошла поговорка о том, что у кого ума не хватает, у того не все дома!
– Теперь мне ясно, – сказал войт, – что в колодце сидят не скниловские люди.
– Кто же там может быть? – удивлялась община. – Как они посмели залезть в наш колодец?
– Может, это какие-то утопленники? – размышлял Яцко. Община начала креститься.
Но войт был храбрым человеком и позвал в колодец:
– Эй, вы там! Вы, случайно, не утопленники?
– …утопленники!.. пленники!.. – ответило эхо.
– Господи! И за что нам такая напасть! – ойкнула Рузя. – Доставайте скорее лестницу! – вскрикнул Яцко. – Не то нечисть ещё начнет вылезать!
Лестницу вытащили, а колодец закрыли крышкой, ещё и камнем привалили. Больше оттуда никто воды не брал.
Яцко Маколёндра неожиданно для себя нашёл на поле тыкву. Такого чуда ещё никогда в жизни не видывал. Обнюхал со всех сторон, пальцами постучал, но так и не понял, что оно за чудо такое. А потому решил отнести его прямо к войту.
Дзюнь Мигус сидел на завалинке и латал свои войтовские сапоги.
– Яцко! Что за холеру ты мне несёшь? – удивился войт.
– А вот на поле нашёл. Но, по правде говоря, не знаю, что это за чудо.
Скниловцев хлебом не корми – дай собраться да языки почесать. Не успел пан войт задуматься, как уже целый двор любопытных набился. Каждый качал головой, языком прицмокивал и пробовал угадать, что это за зверь перед ними лежит.
Дзюнь Мигус взял осторожно тыкву в руки и приложил к уху. Казалось, даже ветер утих, чтобы не помешать ему. Все присутствующие затаили дыхание.
И когда войт осторожно положил тыкву на землю, все одновременно выдохнули:
– Ну?!
– Я уже знаю, что это. Это большое яйцо. Только не могу сказать, чьё.
– Ну, курица бы такого не снесла, – покачал головой Яцко, и вся община с ним согласилась.
– Может, это какой дракон снёс? – несмело ляпнул кто-то.
– Слушайте! – хлопнул себя по лбу Яцко. – Когда я это яйцо нашёл, то видел чью-то кобылу у края поля. Чтоб мне кулича не попробовать, если это не она снесла.
– А я-то думал, что это какие-то бесовские выходки! – сказал войт. – А это, видишь, жеребёнок!
– Что же нам с этим яйцом дальше делать? – призадумалась община.
– А что, – пожал плечами войт, – посадите кобылу, пусть высиживает.
– Так попробуй теперь пойми, чья это кобыла, – чесал затылок Яцко. – По-моему, то была чужая кобыла, не скниловская.
– А-а, делать нечего, – встряла Рузя. – Думаю, что нам, женщинам, ничего не остаётся, кроме как самим яйцо высидеть.
Всем это предложение понравилось, и с того дня принялись скниловские женщины сидеть по очереди на тыкве. Каждый день войт прикладывал её к уху и внимательно слушал.
Прошел, может, месяц, и тыква, простите за подробности, начал гнить и как-то нехорошо пахнуть.
– О, так это точный признак, что жеребёнок скоро вылупится. Пора его вынести на солнце.
– Вынесем его на холм, – сказал Яцко, – тогда к солнцу будет ближе.
Так они и сделали. Положили тыкву на холме и отошли в сторону, чтобы не испугать жеребёнка. Но тут ветер как подует, тыква пошатнулась и покатилась с холма в кусты. Скниловцы, крича, как сумасшедшие, бросились вдогонку. А тыква с разгона врезалась в дерево и раскололась. Из-под дерева заяц как выскочит, да как помчит от страха куда глаза глядят.
– Смотрите! Жеребёнок! Жеребёнок! Лови его! – заверещали скниловцы.
Где там – только его и видели.
– Эх, пропал жеребёнок! – тяжко вздыхал Дзюнь Мигус. – В другой раз вокруг яйца станем и не дадим убежать.
Один скниловец наловил перепёлок, связал и, нацепив на конец длиннющего шеста, понёс во Львов продавать.
Когда он оказался перед Галицкими воротами, то никак не мог со своим шестом пройти: и в высоту он большой, и поперёк не проходит.
К счастью, у ворот на страже стоял парень тоже из Скнилова. Он подошел к птичнику и говорит:
– Может, я и не такой мудрый, как наш бургомистр, но мне кажется, что вам стоит эту палку пополам сломать, потому что иначе она не поместится.
– А, дай вам Бог здоровья за такой полезный совет, – поблагодарил тот и, сломав палку, наконец попал в город.
Один скниловец откусил другому в потасовке нос, но упрямо доказывал, что этого не делал.
– А кто же тогда откусил ему нос? – спросил пан войт.
– Он сам себе его отгрыз.
Пан войт минутку подумал и сказал:
– Это невозможно. Нос находится надо ртом. Он бы не смог его зубами достать.
– А он подпрыгнул!
Стефа варила борщ, а её муж Милько строгал из полена заострённую палочку. Стефа набрала борща в поварёшку, попробовала – недосоленный.
– А ну-ка, ты ещё попробуй, – говорит она мужу.
Тот взял поварёшку из её рук, хлебнул и покачал головой:
– Добавь ещё немного соли.
Но поварёшку назад не отдал, ожидая, пока Стефа досолит.
Та насыпала соли в кастрюлю и спрашивает:
– Ну, а теперь?
Милько снова хлебнул из той же самой поварёшки.
– Недосоленный. Давай, Стефка, сыпь понемногу соли, а я буду хлебать и говорить, достаточно ли.
Одним словом, жена сыпала соль в кастрюлю, а муж пробовал из поварёшки тот же самый недосоленный борщ и качал головой.
Наконец они решили, что это какая-то плохая соль, и Стефа побежала одолжить соль у соседки.
На этот раз она, сыпнув на кончике пальца в кастрюлю, сама зачерпнула поварёшкой, попробовала и поморщилась:
– Ой! Так это уже рассол!
– Ну, видишь, – вздохнул Милько и тоже попробовал, – какая у этой Гаськи соль! Ну, будем, значит, сегодня без борща. Но ты его не выливай. Заквасим в нём огурцы.
Летом, когда хлеб дозрел, появился на скниловском поле аист. Он неспешно прогуливался туда-сюда, высоко поднимая ноги.
Скниловцы собрались взглянуть, что же за напасть топчет их рожь. Надо было её прогнать. Но страшно.
– Я пойду, – сказал пастух и, взяв палку, отправился на поле. Потому что это был очень храбрый парень.
Но вдруг все заметили, что у пастуха большие ноги, и поняли, что он потопчет рожь сильнее, чем аист.
Минутку подумав, они решили: чтобы пастух ржи не вытоптал, четверо парней возьмут его на руки и отнесут к аисту.
