Капцюх лучше знает
Миську Капцюху служба давалась нелегко, потому что он считал, что раз у него есть свой ум, то с чего бы ему слушаться этих немцев.
Однажды сержант спросил его:
– Рядовой Капцюх! Почему у офицера пехоты сабля простая, а у офицера уланов кривая?
– Отвечу с удовольствием, ведь иначе и быть не может! Потому что у офицера от пехоты ещё и ножны ровные, а у офицера от уланов – кривые. И так должно быть, потому что если бы они поменялись саблями, то они бы в их ножны не влезли, так ведь?
Через Скниловское поле ехал какой-то пан, а так как кони его уже проголодались, то он послал извозчика с серпом, чтобы тот нажал овса. Извозчик сделал, как велел пан, но забыл серп на поле.
Через некоторое время пришли скниловцы посмотреть на свое поле и начали удивляться, кто это так хорошо овёс выжал. Так ровненько – только стерня торчит. Никогда раньше скниловцы серпа не видели, потому что выдергивали стебли руками.
Тут видят – лежит что-то кривенькое, гладенькое, и на солнце поблёскивает, как сокровище.
– Ох! Это, наверное, что-то нехорошее, – испугались они, – раз такое маленькое, а столько овса съело.
– Давайте, пока не поздно, убьем его!
Кто-то схватил палку в обе руки, да и бух по серпу. А тот – брыньк! – вверх подскочил, крутнулся и упал сверху рыжему Кузю на шею. Кузё заверещал, а тут его сосед схватил серп за ручку и потянул изо всех сил к себе. Как дёрнул, так голову и отрезал.
– Погодите, – вмешался войт. – По-другому ничего не получится – эту бестию можно только сжечь.
Бросились скниловцы искать дрова к лесу, который тянулся вокруг поля, быстро понаносили хвороста и зажгли костры. Войт осторожно палкой затолкал серп в огонь, и стали все следить, что же дальше будет.
А серп краснеет, краснеет – аж глаза слепит.
– Надо же – от огня он ещё красивее! – удивлялись скниловцы.
– А давайте его утопим, – сказал войт и, подцепив раскаленный серп палкой, понёс его осторожно к ручью.
Как только серп упал в воду, прозвучало угрожающее шипение. Скниловцы испугались уже не на шутку.
– Кара Господня! Бежим! А то оно такое сердитое, что спасу нет!
И погнали стремглав в село.
Крыша старой деревянной церкви на Скнилове поросла травой.
– Хорошо бы ту траву скосить, – сказал войт.
– Что там косить, надо поставить на крышу бычка, и он траву съест, – посоветовал Яцко Маколёндра.
Этот совет всем пришёлся по душе, и бычка тут же привели. Кто-то принёс стремянку и перекинул верёвку через крест на крыше так, чтобы один конец держать в руках, а другим – обвязать шею бычка.
– Поехали! – скомандовал войт, и бычка начали тянуть за шею наверх.
– Ну как же эта скотина траву чует! – радовался Яцко. – Аж язык высунул!
Вы уже знаете, что не было людей мудрее скниловцев. В скниловской церкви на видном месте лежала книга всех скниловских премудростей. Рядом с книгой стояла чернильница с чернилами, чтобы каждый скниловец мог вписать в книгу какую-нибудь мудрую мысль, которая посетила его голову.
Как-то зашёл в церковь один человек, который носил длинную бороду. Он открыл книгу и стал читать последние вписанные туда премудрости. Одна из них гласила: «Длинная борода – признак глупости».
Мужчина не поверил своим глазам и наклонился ниже, чтобы внимательнее вчитаться в эти слова. Но при этом обжёг бороду. Мужчина макнул гусиное перо в чернильницу и написал под словами о бороде: «Святая правда».
Поймали скниловцы волка и стали совещаться, что с ним делать. Один говорит:
– Убить зверя!
– Нет, – говорит другой, – живьём шкуру содрать!
А третий:
– Это всё ерунда. Женить его! На моей Каське!
Одна торговка жаловалась другой, что у неё плохой муж, от которого одни неприятности.
– Волокита заправский, всё пропивает. Приходит домой и начинает с порога орать. А мне приходится ему угождать, ужин готовить и спать укладывать. А он как уляжется, так начинает храпеть, как кабан, на весь дом. Нет уже сил терпеть. Пойду в церковь святого Антония и закажу службу.
– Эй! Не будь дурой! – перебила её вторая торговка, которая была из Скнилова. – Не заказывай у святого Антония, ведь он такой же волокита. Мужик мужика тянуть будет. Закажи лучше службу в церкви Пречистой. Потому что кто лучше поймёт женщину, если не женщина?
Раз в церкви на Скнилове читает батюшка Евангелие:
– Авраам родил Исаака, Исаак родил Якова и т. д.
Яцко слушает, слушает, а потом тихонько толкает Миська:
– Ты! Слышишь? Какие времена были! Мужики детей рожали.
А тот:
– Тихо! Закрой рот! А то бабы как услышат, так и нам прикажут детей рожать.
Возвратился Мисько Капцюх из армии, приходит к родному дому и кричит матери:
– Wie gehts, Frau Mutter?
Мать, несмотря на такое приветствие, бросилась ему на шею, а расцеловав, спросила:
– Сыночек мой! Может, ты кушать хочешь, может, тебе цыплёнка зарезать?
А тот:
– Niks kukurikes kudkudakes!
– А может, тебе поросёнка запечь?
– Niks kuwikes, mir Fleisz!
– Бедная моя головонька! Это ты уже забыл, как по-нашему говорить?
Мать заголосила и побежала к Мошке-кабатчику, чтобы с сыном поболтал.
Пришёл еврей, расспросил Капцюха о том о сём, но очень скоро понял, что воин только для пущей важности изображает немца, а на самом деле не очень-то немецкий и знает. Тогда он потихоньку сказал матери:
– Не давайте ему есть, так он быстро вспомнит!
Так она и сделала, принялась хлопотать по хозяйству, а на сына внимания не обращала. Но не долго он держался, и в скором времени отозвался:
– Мамуля, дайте мне покушать.
– Ах, сыночек мой! – обрадовалась мать. – Почему же ты раньше по-человечески не говорил?
– Потому что у меня немецкие команды в голове сидели.
Как-то Яцко Пуцык увидел в лесу высоко на пихте дупло. Там должны быть птенцы, подумалось ему, и он изо всех сил побежал в село. А там собрал с десяток парней и рассказал им новость. Но те никак не могли понять, зачем им это дупло с птенцами.
– Какие вы глупые! – злился Яцко. – Это же дупло сокола. Мы достанем оттуда соколят, приручим дома, а они будут для нас охотиться на зубрецких кур. Да что там в Зубре! Будут охотиться и на Сихове, и на Пасеках, даже в Винничках.
– Вот как было бы здорово! – обрадовались скниловцы, потому что очень не любили зубровцев, так же, как и сиховчан и всех остальных за то, что те над ними насмехались.
– Но пихта очень высокая, – сказал Яцко, – так что нужно сделать лестницу.
Смастерили они лестницу аж на двенадцать саженей, взяли на плечи и… Думаете, понесли? Где там! Никто не хотел идти сзади. Крутили эту лестницу и так и сяк, пока наконец не решили нести… поперёк: тогда никто не будет впереди, и никого сзади, все будут идти в один ряд. Пока была дорога, ещё как-то шли, но как начался лес, лестница зацепилась за дерево, и они уже не могли сдвинуться с места.
– Без топора дела не будет, – решил Яцко и, вытащив из-за пояса топор, принялся рубить кусты и молодые деревья. Но дальше уже росли старые деревья, и запыхавшийся Яцко увидел, что не справится.
Пришлось им бросить лестницу. Когда же они подошли к пихте, то только охнули: дупло было так высоко! Сначала они все начали залазить одновременно, потому что каждый хотел быть первым, но только мешали друг другу и падали, как груши, на землю.
– Эй! Стойте! – скомандовал Яцко. – Так не пойдёт. Будем становиться друг другу на плечи, и так доберёмся до дупла.
Отличное решение! Действительно, таким образом удалось добраться до самого дупла, и дьяк, который оказался на самом верху, засунул руку в дупло. Првда ли там были соколята или какие-то другие птенцы, но дьяк схватил что-то в руку и попробовал вытащить, но дупло было узенькое – ладонь прошла, а кулак застрял. Дьяк дёрг-дёрг – не вынимается.
Долго они так стояли друг на друге, пока не измучились, и тот, кто был в самом низу, не сказал:
– Ну вы, ребята, как хотите, а мне уже эти ваши соколята в печёнках сидят. Я пошёл.
Достаточно ему было сделать лишь один шаг, как вся конструкция свалилась на землю. Те, что были наверху, попадали друг на друга. А вот дьяк остался висеть на дереве, ему жаль было разжать кулак, но и висеть было тяжело.
– Парни! Вы куда? – кричал дьяк. – Подождите меня!
И в этот момент он ощутил острую боль в руке. Казалось, будто чьи-то острые клыки впились в пальцы. Дьяк закричал не своим голосом, разжал кулак и полетел на землю, не переставая кричать. Кусты можжевельника приняли его в свои объятия и не дали разбиться. А из дупла вылетел потревоженный рой шмелей и бросился на скниловцев. Здесь уж всем досталось, а дьяку больше всего.
Скниловцы бросились убегать кто куда, шмели их жалили от души, а дьяк закопался в листву с головой и затаил дыхание. Вылез он оттуда только когда смеркалось. Всю компанию скниловцев, которые побывали на охоте на соколят, дьяк застал в корчме. С опухшими лицами, заплывшими глазами и шишками на головах сидели они и потягивали пиво. Дьяк выглядел ещё хуже, и это чрезвычайно подняло настроение скниловцев.
