стердаме, которые я видела из автобуса. Еще меня по-
разило, как скучно выглядит наша делегация, одетая
в коричневые и серые тона, рядом с яркими куртками
европейцев. Вот и все впечатления.
Надо было спасать поездку, и я нарушила покой
наших комсомольских начальников, которые спо-
койно выпивали запрещенный коньяк в своем люксе.
Я предложила написать сценарий следующей встре-
чи с молодежью Запада и провести эту встречу. Они
сразу согласились, но в ответ я выдвинула требова-
ПРЯМОЙ ЭФИР 165
ние — отпустить меня в Гамбурге на берег вместе
с двумя друзьями-нижегородцами. Мое требование
приняли!
Один из моих спутников руководил успешным
колхозом «Верный путь», а другой тоже был предсе-
дателем колхоза, но сам называл свое хозяйство —колхоз «Прогрыз».
Оба они были одеты в зимние пальто с каракуле-
выми воротниками, на голове — ондатровые шап-
ки. Несмотря на этот жуткий наряд, веселые девушки
в ажурных чулочках сразу набросились на моих муж-
чин и кричали мне по-немецки и по-русски: оставь
себе одного! Мужчины вцепились в меня мертвой
хваткой, и мы наконец вышли на какой-то проспект, где стали разглядывать витрины. И тут Николай, председатель колхоза «Верный путь», совершил на-
стоящий подвиг — он выложил 25 долларов за хо-
рошую бутылку виски, которой потом угостил всю
большую нижегородскую делегацию.
А вот второй мой друг, Виктор, испытывал страш-
ные терзания, так как у него было трое детей, и он
всем обещал подарки. Ценники в витринах не остав-
ляли ему шанса. Но прямо в порту приютились ма-
ленькие лавочки польских евреев, которые замани-
вали русских моряков дешевым ярким товаром.
Там-то мы и оставили наши несчастные доллары.
Я определилась с товаром сразу, а вот Виктор мучил-
ся и без конца просил показать то джинсы, то куртку, то косметику. Он вспотел и сдвинул свою потертую
зимнюю шапку на затылок.
И тут уставшая и злая продавщица сказала по-рус-
ски:
НИНА ЗВЕРЕВА 166
— Сними шапку! Пусть вошь погуляет…
Наступило зловещее молчание. Николай со своей
бутылкой виски ждал нас на улице, в магазине было
человек пять, и все уставились на моего спутника.
А он неожиданно весело улыбнулся и заявил: — А вот не сниму! Вошь — она тепло любит.
Все засмеялись. Включая продавщицу, которая
легко и быстро подобрала детские вещи и упаковала
их в большой хрустящий нарядный пакет, который
сам по себе был в те времена отличным сувениром.
С Николаем мы потом часто виделись, он несколь-
ко лет привозил нашей семье на зиму по четыре меш-
ка отборной картошки. А вот следы Виктора затеря-
лись, но хочется верить, что у него все хорошо.
Басмановы
Я очень трепетно отношусь к своему архиву, несмо-
тря на то что плохо представляю себе, где, как и глав-
ное зачем хранить километры отснятых материалов.
Но эти кадры — это и есть моя жизнь, и многие мо-
менты этой жизни очень приятно вспоминать. Уди-
вительно, но стоит вставить в магнитофон любую
старую кассету, как сразу вспоминаются все обстоя-
тельства съемки и вся история сюжета.
Так вот, я чуть не плакала, когда мы всем офисом
искали-искали и так и не смогли найти в архиве сю-
жет о семье Басмановых. Эти люди организовали
один из первых семейных домов в Нижегородской
области, и я сразу вызвалась поехать и посмотреть, как выглядит этот новый проект — семейный детский
дом. В ту пору об этом много говорили как о серь-
езной альтернативе детским домам и детской бес-
призорности.
Мы поехали ради этого сюжета в далекий посе-
лок Урень на север Нижегородской области, провели
там три дня, и в результате получился не сюжет, а на-
НИНА ЗВЕРЕВА 168
стоящее документальное кино, которое так и называ-
лось — «Басмановы». Фамилия в качестве названия
была использована продуманно, так как согласно
закону родители в семейном детском доме не име-
ют права давать приемным детям свои фамилии.
Но Галя и Толя Басмановы спрятали документы детей
и отдавали их — родных и неродных — в садик и шко-
лу только под своей фамилией. Ругались, скандалили, но настаивали на том, что все дети в их семье — Бас-
мановы и никак иначе.
Наш фильм начинался с кадра, которого не долж-
но было быть. Мы уже уезжали из этого теплого дома
под Рождество. Падал снег, и когда мы уже подходили
к машине, дети в доме закричали: «Приезжайте к нам
еще! Обязательно приезжайте!»
Я оглянулась и увидела невероятную картину: к морозному оконному стеклу было прижато восемь
пар теплых детских рук. Лед подтаял, и на окне обра-
зовался узор из детских ладошек, сквозь которые
на нас глядели сияющие глаза счастливых детей.
Я сразу обернулась к оператору Михаилу Слад-
кову — снимай скорей! Он очень не любит слова
«скорей», и вообще расчехлять камеру на морозе
не так-то просто. Но в тот раз кадр был настолько
удивительно-трогательный, что Михаил сделал свою
работу очень быстро и как нельзя лучше. Наш фильм
начинался этим символическим рождественским ка-
дром. А уже потом шла история — история любви
и служения мечте.
Галя всегда отличалась буйным нравом, несмотря
на ангельскую внешность. Она делила мир на черное
и белое и боролась за справедливость, что, конечно, ПРЯМОЙ ЭФИР 169
кого-то привлекало, но многих отпугивало. Как ре-
зультат — неудачное замужество, конфликт на рабо-
те, смелое решение, и — вот, она уже с маленькой
дочкой на руках живет в общежитии и работает лабо-
рантом на заводе где-то далеко в Сибири. На этом же
заводе работают заключенные. Один из них, Анато-
лий, старается подольше задержаться в лаборатории, когда приносит металл на анализ…
Так возникла настоящая любовь. Она ему пове рила.
Толя получил срок за то, что заступился за девушку, которую избивал бандит. Но бандит оказался дру-
гом этой девушки, и они вместе подали в суд на Толю
Басманова за хулиганство. В некотором смысле Толя
и Галя похожи, потому что оба не любят компромиссы
и готовы отстаивать свое право на счастье и свободу
в любых ситуациях.
Его выпустили условно-досрочно, и тот вечер
они провели вместе у Гали в общежитии. В комнате
был телевизор, и, когда маленькая Лиза легла спать, они его включили и увидели сюжет о первом семей-
ном доме. В тот вечер они дали друг другу клятву, что как только поженятся, начнут строить новый
большой дом и возьмут на воспитание не менее трех
ребятишек.
Они вернулись на родину Гали в поселок Урень.
Время было такое, что каждую доску приходилось
добывать с боем. Гордая Галя бегала на поклон к раз-
ным начальникам, а Толя с утра до ночи практически
в одиночку строил дом. Они рассказывали нам, ка-
ким образом добыли «вот этот кирпич», «вот эту ба-
тарею» и «вот этот стол». Галя родила сына и сразу же
забеременела снова. Уренские начальники всерьез
НИНА ЗВЕРЕВА 170
обвиняли ее в том, что она специально все время хо-
дит беременная, чтобы давить им на нервы.
Два года Басмановы строили дом, и одному Богу
известно, чего это им стоило. И тут грянула настоя-
щая беда. Комиссия райисполкома отказала им в пра-
ве на организацию семейного детского дома на том
основании, что Толя был судим. Галя плакала, кри-
чала на членов комиссии, писала письма в Москву, а на Толю навалились усталость и безразличие. В ре-
зультате стоны Гали дошли до руководства детского
фонда, где работали хорошие люди. Там посмотрели
документы Басмановых, поближе познакомились
с семьей, обследовали новый дом и решили: пусть
берут детей.
Я помню почти каждое слово из Галиного рассказа
о визите в Заволжский детский дом и постараюсь дер-
жаться близко к этому тексту. Она говорила, что са-
мое трудное было смотреть в глаза тех детишек, кото-
рые кричали им: папа, мама, возьмите меня тоже! Ей
хотелось взять всех. Но всех взять невозможно. Бас-
мановы все же нарушили инструкции, полученные
от комиссии. Им разрешили взять двух ребятишек, а они увезли троих. В той комнате, куда они пришли
за «своими» детьми, на соседней кровати лежал маль-
чик. Его звали Марк, и у него был страшный диагноз: ДЦП. Он умолял Галю и Толю взять его в семью, и тог-
