Полугодовой период позиционной войны и фланговые удары германцев в кампании 1915 года по отступавшим русским армиям имели самое негативное влияние на метод вождения войск теперь уже в кампании 1916 года. Русские военачальники привыкли к кордонному расположению своих войск, стремились к надежной смычке флангов соседних частей даже в том случае, когда ситуация требовала решительного наступления, боялись рисковать. Боязнь размыкания флангов, чтобы туда не устремился противник, вынуждала сдерживать наступательный порыв даже против австрийцев, которые вряд ли были способны на сильные контрудары без поддержки немцев.
Превосходство в кавалерии, напротив, давало козыри в руки русским: создавать искусственные фланги и бить по ним, заставляя врага бежать и бросать технику и пленных. Однако вместо маневренных ударных групп, всецело одержимых идеей разгрома живой силы неприятеля, русские армии спустя всего неделю после начала прорыва стали представлять собою скорее сплошную линию корпусов, несколько выпяченную вперед в направлении основных усилий действия армейских группировок.
Войска 9-й русской армии ген. П. А. Лечицкого, как и 8-я армия, получили задачу главного удара. Конечно, этот удар не мог обладать той мощью, что была сосредоточена в 8-й армии, но штаб фронта и Ставка придавали весьма важное значение наступлению 9-й армии. Подразумевалось, что успешная атака может подвигнуть Румынию к вступлению в войну на стороне Антанты, о чем к этому времени уже имелись предварительные договоренности.
К началу наступления русские войска 9-й армии насчитывали 165 000 чел. при 495 орудиях против 110 000 чел. при 500 орудиях 7-й австрийской армии ген. К. фон Пфлянцер-Балтина. Того самого генерала Пфлянцер-Балтина, теоретические взгляды которого на методику ведения оборонительных боев на укрепленных позициях Восточного фронта были столь блестяще развеяны в пыль русскими солдатами Юго-Западного фронта в мае 1916 года. Как видно, русские даже уступали врагу в артиллерийском отношении. При этом генерал Лечицкий имел всего сорок семь тяжелых орудий против ста пятидесяти у врага.
Австрийцы обращали особенное внимание на оборону своего южного участка, где позиции упирались в австро-румынскую границу. Помимо обеспечения южного участка всего Восточного фронта, австрийцам приходилось еще учитывать и Румынию, все более склонявшуюся к намерению вступить в войну на стороне Антанты. Также неприятель стремился удержать в своих руках Черновцы, что еще более сковывало его действия, однако мощная артиллерия придавала устойчивость обороне.
Австрийские позиции располагались на высотах, командующих над местностью. Прорыв русских между ними практически исключался без предварительного овладения этими высотами, представлявшими собой сильно укрепленные узловые участки оборонительной системы 7-й австрийской армии. С другой стороны, как сообщает генерал-квартирмейстер 9-й армии А. К. Кельчевский, «невыгода позиции для австрийцев заключалась в том, что она представляла большой входящий угол (для нас – исходящий). В случае успешной атаки в исходящий угол мы резали их армию пополам, угрожая тылу обеих половин»[95].
Австрийские проволочные заграждения напротив войск 9-й армии местами доходили до шестидесяти девяти рядов. Большая часть проволочных заграждений была электрифицирована, для чего в Залещиках австрийцами была построена электростанция ценой в три с половиной миллиона русских рублей. Для штурма такой позиции требовалась мощная артиллерийская поддержка, чего в 9-й армии как раз и не хватало. Представляется не совсем понятным, почему на этом участке фронта Ставка не сосредоточила большее количество артиллерии из своего резерва, раз уж 9-й армии поручалась столь важная миссия. Возможно, дело в том, что Начальник Штаба Верховного Главнокомандующего ген. М. В. Алексеев вообще не сочувствовал идее сотрудничества с румынами, считая мощь румынских вооруженных сил раздутой и неспособной к условиям современной войны.
Главный удар войск 9-й армии приходился в направлении деревни Доброноуц силами 11-го армейского корпуса ген. графа М. А. Баранцова. При этом, для усиления мощи удара под единым командованием, командарм-9 влил (оперативное подчинение на время прорыва) в состав 11-го корпуса войска 12-го корпуса, сделав, таким образом, ударную часть двойного состава. Три полнокровные пехотные дивизии общей численностью в сорок пять тысяч активных штыков – 11-я (ген. М. Л. Бачинский), 19-я (ген. А. Д. Нечволодов), 32-я (ген. А. С. Лукомский) – должны были одним сокрушительным ударом прорвать неприятельские укрепленные позиции. При 11-м корпусе в качестве резерва находился знаменитый Текинский конный полк.
Командующий 9-й русской армией ген. П. А. Лечицкий
Именно здесь, на участке предполагаемого главного удара, ген. П. А. Лечицкий сосредоточил почти всю свою тяжелую артиллерию. Общее же число артиллерийских орудий, сосредоточенных на участке в три с половиной версты для прорыва у Доброноуц, насчитывало 138 легких пушек, 24 гаубицы, 24 тяжелых орудия. Артиллерийская подготовка длилась восемь часов.
Ударную группу непосредственно поддерживал 12-й армейский корпус ген. Н. Н. Казнакова: 12-я (ген. Г. Н. Вирановский) и 19-я (ген. А. Д. Нечволодов) пехотные дивизии. В то же время, 33-й (ген. К. А. Крылов) и 41-й (ген. Л. Н. Белькович) армейские корпуса при поддержке Сводного корпуса сковывали противника по фронту. Несмотря на то что 9-я армия также наносила один из главных ударов, пусть и несколько меньшего масштаба, нежели 8-я армия, 3-й кавалерийский корпус ген. Ф. А. Келлера, лучшего русского кавалерийского начальника, остался в пассивном положении, находясь в обороне напротив Черновиц.
Учитывая особенности построения неприятельской обороны, командарм-9 предписал своим войскам произвести внезапный удар из выстроенного плацдарма, сблизившего русские позиции с вражескими укреплениями до расстояния в сто – сто пятьдесят метров. Также предусматривалась газобаллонная атака: нельзя было рисковать на мелочах. Чем больше таких мелочей находилось в руках русских, тем большие шансы на успех получал непосредственно сам прорыв. Расположение выдвигаемых вперед плацдармов в 9-й армии скрывалось самым тщательным образом. Как свидетельствует А. И. Верховский, «в 9-й русской армии при подготовке атаки в 1916 году были в каждой части установлены должности коменданта поля, с особой командой, которые обязаны были, во-первых, никого не выпускать на открытое место с тем, чтобы усиленное движение начальников, разведчиков, съемщиков и т. п. не открыло врагу начало подготовки. А во-вторых, при помощи наблюдения с воздушных шаров они были обязаны убеждаться в том, что все войска и их тыл хорошо замаскированы, и воздушный наблюдатель врага не сможет по изменившемуся виду местности открыть подготовку к атаке»[96].
22 мая дивизии 11-го армейского корпуса, после шестичасовой артиллерийской подготовки, подготовленной одним из выдающихся русских артиллеристов полковником В. Ф. Киреем, бросились в наступление. Блестящая боевая работа русской артиллерии, как и во всех армиях Юго-Западного фронта, прокладывала дорогу рвущейся вперед пехоте. Как пишет один из офицеров-эмигрантов: «Совместная работа с пехотными начальниками, тщательно продуманная, детально разработанная, опиравшаяся на опыты и выводы крупных артиллерийских боев и прорывов, как нашего, так и Западного фронтов, позволила создать полковнику Кирею тот стройный план действий артиллерийских сил, который так себя высоко оправдал в день наступления 22 мая»[97].
В первый же день наступления войска 9-й армии взяли 11 640 пленных, 14 орудий и 18 пулеметов, однако высота 458, бывшая ключом к Буковине, задержала всю армию на целых шесть дней, до 28-го числа[98]. Кроме того, австрийцы производили непрестанные контратаки, пользуясь численным равенством в силах и географическими выгодами местности. Поэтому русские поспешили закрепиться на завоеванной неприятельской позиции и подготовить перегруппировку для нового броска вперед.
Командарм-9 был одним из немногих высших российских командиров, что старался реагировать на изменения в тактике ведения боя, в том числе и в ходе уже начавшейся операции. Иначе было нельзя: если ты желал победить, то должен был приспосабливать складывающуюся обстановку к своим нуждам и к возможностям вверенных тебе войск. В эти дни изданная по войскам 9-й армии инструкция гласила: «Каждый солдат должен твердо знать, что, захватив первую линию, он должен обязательно продвинуться вперед до следующего выгодного рубежа, залечь и открыть огонь»[99].
Бои за высоты на первой и частично второй линиях неприятельской обороны затянулись на целую неделю. Только 29 мая части 41-го (74-я (ген. П. Д. Шипов) и 3-я Заамурская пограничная (ген. Е. М. Осипов) пехотные дивизии), 12-го и Сводного (82-я (ген. М. Н. Промтов) и 103-я (ген. И. К. Сарафов) пехотные дивизии) корпусов, после новой артиллерийской подготовки, мощным ударом смяли всю австрийскую оборону между Онутом и Доброноуцем. Преодоление рубежа реки Прут – сорок метров в ширину и четыре метра в глубину, с взорванными мостами, с заполнившимися весенним половодьем бродами – было нелегким делом. Потребовалась перегруппировка, суть которой заключалась в переводе относительно свежих частей 33-го армейского корпуса на острие удара. В ходе Доброноуцкого сражения 7-я австрийская армия была разорвана на две части, что давало русским возможность безостановочного продвижения в образовавшуюся брешь.
