— Ты ведь не потащишься к храму на озере? — спросил Кронт.
— Нет, сохрани меня Всеединый! — старик испуганно отпрянул. — Я уж там был…
— Ну, значит нам не по пути. Когда пойдешь, главное, с тракта не сворачивай пока до кабака не допрешь.
Старик закивал.
— Вот, — Ральф достал последний золотой из кармана. — За деньги Хэнк тебя и накормит, и напоит.
— Какой ты щедрый, высокородный, — ухмыльнулся Кронт.
— Благодарствую, благодарствую, — торопливо говорил Рори. — Спасли меня, что и говорить. Пока буду жить, не забуду. Я ведь только одного хочу — тихо помереть в другом месте, не здесь… не становиться тварью… Благодарствую…
— Да ладно тебе, — Ральфу стало неловко от преданного взгляда старика.
Рори улыбнулся беззубым ртом и зашагал по тракту. То и дело он оборачивался и кланялся изгнанникам:
— Вот спасибо, я уж думал тварью поганой стану… Но есть хорошие люди на свете, есть… Благодарствую, любезные, спасибо, родные…
Он отвесил глубокий поклон и шагнул вперед спиной — прямо на обочину.
— Рори! — закричала Велена.
— Благодарствую, добрая сударыня, да будет вам счастье и богатство, — долетели до них слова старика.
— Рори! Ты с тракта сошел!
Он застыл, как вкопанный, обернулся. На лице появилось выражение безумного ужаса, старик подхватил свои лохмотья и со всех ног кинулся к тракту. В панике, он не подумал вернуться по своим следам, а побежал самым коротким путем.
Тракт был совсем близко — еще один шажок и… Из земли, выбросив в воздух ошметки буро-зеленого мха, поднялись острые иглы, сверкающие чистой сталью, будто сделанные вчера. Рори оказался наколотым, как бабочка в коллекции любителя насекомых. Его пронзительный отчаянный крик заставил оцепеневших изгнанников очнуться и кинуться к бедняге. Старик кричал и дергался, еще сильнее насаживая сам себя на иглы.
— Твари-твари-твари! — верещал он окровавленным ртом.
Ральф остановился у обочины, не зная, что делать. Он понимал, что старик обречен.
Кронт прошел к иглам по следам Рори. Он приподнял левой рукой голову старика, а правой вонзил свой нож ему в горло. Крик перешел в хрипение и утих.
— Бедняга, — прошептал Ральф. — Он так этого боялся. Так не хотел стать тварью.
Кронт молча обшарил лохмотья старика, вытащил злосчастную монетку, кинул Ральфу. Тот поймал, взглянул на запачканное кровью золото:
— Пойдем, Кронт. Не думаю, что у него еще что-то есть. Хотя… может, его похоронить?
— Что толку? Ему уже все равно, а нам лишняя возня.
Кронт напоследок еще раз встряхнул лохмотья — из них выпал узкий длинный предмет.
— Что там? — спросил Ральф.
— Нож… интересный нож, — сказал Кронт. — Ты только взгляни.
Он вернулся на тракт и показал свою находку. Простые кожаные ножны, грубовато, но добротно выкованный клинок. На дубовой рукояти выжжен орнамент из шипастых веток терновника, а на навершии — руна крови.
— Я готов поспорить, что этот ножик принадлежал какому-нибудь не особо богатому наемнику. Но зачем Вернон брал с собой старика?
— Видимо, чтобы прочитать надписи в озерном храме? Не на прогулку же он сюда поехал.
— Логично. Но все равно странно. Жаль, что мы не догадались его получше расспросить. Хотя… может, он и не сказал бы ничего. Ведь совсем с ума сошел… Вспомнить хоть его бредни о долине…
— Ну почему же бредни. Это вполне в духе старинных легенд — считать живым все вокруг, солнце, землю, звезды… Язычники, что с них возьмешь? Хотя, как мне кажется, вера в Девятилунную как раз от них пошла. Страна смерти с девятью лунами-стражниками…
Пока они разговаривали, Велена, опустившись на колени, чертила руну покоя на разъезженном тракте. Закончив, она встала, вытерла руки о штаны.
— Давайте уедем отсюда, — тихо сказала девушка.
На закате изгнанники достигли опушки леса. Впереди простиралась равнина с чередой холмов. Темная лента тракта то петляла по низинам, то вела на продуваемые всеми ветрами высоты. Там, где по прямой можно было пройти за полчаса, тракт извивался так, что путь занимал втрое дольше.
И изгнанники, и их кони обрадовались простору — даже дышать стало легче. Несмотря на то, что уже начали сгущаться сумерки, они ехали дальше, почти не понукая коней.
Ральф наслаждался быстрой рысью вороного, ветер с запахом увядших трав бил в лицо, сдувая накопившуюся за день усталость.
— Эй! Стой! — раздался впереди грубый оклик.
Ральф натянул поводья, вороной перешел на шаг и остановился.
— Так, правильно! Стоять!
Из-за гребня холма показались всадники. Их рогатые шлемы казались совсем черными в сумерках, плащи трепетали на ветру. Наемников было восемь — семеро целились в изгнанников из коротких армейских луков, а один выехал вперед и поднял забрало.
— Долго же пришлось вас ждать! — ухмыльнулся Оскер.
Изгнанники и люди Вернона стояли посреди поля и смотрели друг на друга.
— Здорово, Оскер, — наконец сказал Кронт. — Значит, ты, выродок проклятый, за нами в таверне наблюдал? Вынюхивал, кто мы такие и чего хотим?
— Именно так, — наемник расплылся в улыбке. — Забавно, вам и в голову не пришло, что я от Вернона.
— А где он сам?
Оскер неопределенно махнул рукой:
— У озера, где ж еще. К приходу дорогих гостей готовится…
— Хочешь сказать, мы теперь пленники? — спросил Ральф.
— А разве вы не собирались к нам присоединиться?
— Да, собирались, — сказал Кронт. — А что, Вернон вот так и решил взять нас в банду?
— Ну, он желает с вами лично поговорить, — Оскер подмигнул ему. — Больше всего ему ты понравился. Он считает, что ты, гхм, перспективный… Да, так он и сказал…
— Большая честь для меня, — Кронт сплюнул и тронул коня. — Луки-то уберите. Бежать мы никуда не собираемся.
— Разумно.
Оскер сделал знак своим людям, они спрятали оружие, но окружили изгнанников, показывая, что не доверяют им.
Чуть дальше по тракту обнаружилась уютная лощина между холмами, где наемники устроили лагерь. Все было истоптано лошадьми, на земле виднелись темные пятна кострищ, повсюду валялся небрежно брошенный скарб — одеяла, кружки, ремни из сыромятной кожи, на растянутых веревках сохла одежда.
Долговязый наемник у костра занимался стряпней: жарил мясо дикой козы на углях.
— Эй, Норт, все в порядке? — крикнул Оскер.
Долговязый вскочил:
— Ага, — он, щурясь, оглядел изгнанников. — Дождались, наконец!
— Дождались… Дай им поесть, завтра рано утром выезжаем.
Изгнанники, как и люди Вернона, привязали своих лошадей у обочины, и присели у костра в ожидании ужина. Наемники весело перешучивались, играли в карты. Кронт тут же присоединился к троим игрокам, пообещав обобрать до последнего медяка.
Ральф сидел на плаще, смотрел, как Норт поливает мясо вином, и пытался заставить желудок не урчать. Он не был голоден, но ароматный запах щекотал ноздри, жир шкворчал, стекая на угли, — и казалось, ничего не было на свете вкуснее этого мяса.
— Но-орт! Ну сколько можно! Давай жрать уже! — не выдержал один из наемников.
— Ффф… Что за народ! Только дай им — все сырым сгложут, будто волки!
В конце концов, Норт признал, что ужин готов, роздал по горячему куску — самые лучшие достались Оскеру и изгнанникам.
— Значит, Вернон, послал тебя следить за нами, — сказал Ральф, вгрызаясь в брызжущее жиром мясо. — Так?
— Да, — ответил Оскер.
— И откуда он о нас узнал?
— О, люди сказали. Знаешь, ходят туда сюда по тракту, в хэнкову таверну, назад и вообще…
— Иногда мне кажется, что в долине более людно, чем на столичной площади в праздник, — пробормотал Ральф.
Оскер засмеялся:
— Ну да, так оно и есть.
После еды все разлеглись возле костра на одеялах. Некоторые курили трубки, Норт лениво заворачивал в отрезы ткани запас мяса. Огонь озарял загорелые обветренные лица. Было очень тихо. Ральф успел привыкнуть к тому, что их стеной окружает лес и всегда, даже глухой ночью, слышны потрескивания, шорохи, скрип деревьев. Здесь, среди холмов, можно было наслаждаться тишиной, смотреть, как от костра взметаются огненные искры и тают в темном небе.
