К числу старожилов относится давний мой друг журналист Михаил Жилин. Это от него пятнадцать лет назад я получил теплое, но полное укоризны письмо: «Как же так – Африка, а у себя на Камчатке не побывать?!»
Михаил Жилин мне и показывал полуостров. Показывал неторопливо и обстоятельно. За два месяца мы изрядно поездили, полетали, поплавали, походили. Мы лазали по горам, перебродили по пояс холодные речки, купались в горячих ключах. В непогожие дни дожидались урочного вертолета и, не дождавшись, возвращались на базу вдоль океана пешком. Мы залезали в кратер вулкана. Побывали у коряков-оленеводов. Добрались до лежбища котиков. Видели: после нереста плыли вниз по течению реки полуживые лососи…
И еще два раза Михаил выманивал меня на Камчатку. В последнюю встречу мы вместе летали к подножию извергавшегося вулкана. Никогда не забуду ночь, красную от огня. Рев и грохот. И шлепки малиновых клочьев лавы. При зыбком, фантастическом свете один из нас делал пометки в блокноте, другой наблюдал за полетом небезопасных «плевков» из жерла вулкана. Немножко мы рисковали. Но все путешествия на Камчатке чуть-чуть рискованны. Михаилу приходилось ночевать под снегом, свернувшись калачиком, рядом с ездовой собакой. Он выбирался на морозе из полыньи. Спасался вплавь на неспокойной реке Камчатке.
Приключения на Камчатке почти неизбежны, если не сидеть сиднем в столичном, вполне современном городе Петропавловске. А Михаил не сидит. За двадцать лет жизни он излазал все уголки полуострова и все острова, к нему прилежащие. Выносливый, терпеливый и скромный, почти застенчивый, всегда готовый уступить спутнику «место в лодке и круг», Михаил Жилин стал своим человеком у камчатских охотников, рыбаков, лесорубов, оленеводов, геологов, летчиков, вулканологов, у всех, кто знает тяготы жизни на бездорожной земле, но кто и ценит это дикое бездорожье. «А, Миша! Ну садись, скорее садись к огоньку. Уха будем есть. Новости будем говорить…» – при мне приветствовали его пастухи, спустя десять лет не забывшие встречу в тундре с гостем из Петропавловска.
Родился Михаил Жилин в деревне под Могилевом. Друзья, с которыми ехал после учебы сюда, на Камчатку, давно с полуостровом распрощались. Он же слетает, увидится с матерью, и снова – «к себе, к вулканам». Встречаемся мы в Москве. «Не надоело бродяжничать, Миша?» На этот привычный вопрос ответ бывает всегда одинаковый. «Да вот думал, что надоело…» – и смущенная, почти виноватая улыбка. При таком разговоре на столе всегда карта. Кружками «камчадал» отмечает места, где наметил уже побывать. «Хорошо бы вдвоем, а?» Я вздыхаю. А через сутки нас разделяют уже тысячи километров и двенадцать часовых поясов.
Михаил Жилин – корреспондент ТАСС. А работа его предполагает подвижность. Но этот белорус на Камчатке отличается еще и покоряющей жадностью «все увидеть своими глазами», и поэтому карта, рюкзак, унты, сапоги из резины у него всегда наготове. Наготове, конечно, и блокнот с фотокамерой. Михаил много снимает. И вот первый обширный рассказ старожила Камчатки о том, что увидел в этом краю, – альбом фотографий.
Мы публикуем одну фотографию из альбома. На редкость удачный снимок! На Камчатке встреча с медведем – дело обычное. Но скажите, кто из нас видел на снимке такую вот пару? Медведица-мать и крошечный медвежонок, оба только что вылезли из берлоги. Умудренный жизнью матерый зверь и крошка, которая все в эти дни видела в первый раз. Медвежонок – сама беззащитность. Зато его мама, мы это чувствуем, размышляет, в какую сторону сделать решительный шаг. Фотографу тоже было над чем подумать в эту секунду. Но он успел поднять фотокамеру прежде, чем тихо, без паники отступить. Рискованный случай? Конечно. Но все путешествия на Камчатке чуть-чуть рискованны.
Кроноцкий заповедник – альбом фотографий. М. Жилин в соавторстве с И. Ванштейном. Издательство «Советская Россия». Из архива В. Пескова. 29 ноября 1980 г.
Эта нехорошая новость многим уже известна. Поговорим сейчас о подробностях и о том, что следует всем нам извлечь из этой истории…
24 ноября днем, примерно в половине второго в управлении милиции района имени 26 Бакинских Комиссаров позвонили с улицы Мясникова: «У Берберовых что-то случилось. Слышны крики о помощи. Наверное, пожар…» (Подполковник Джангиров Шахин Сурхаевич, с которым мы восстанавливали подробности драмы, сразу сказал тогда, реагируя на звонок: «Какой пожар! Наверняка там другое. Берите оружие».)
Оперативная группа милиции (майор Назим Ибрагимов, сержант Зинаддин Оруджев и водитель машины Интиган Алмазов), немедля прибыв на место, застали у дома уже большую толпу любопытных (центр города!). Что происходит на третьем этаже в квартире Берберовых, никто ответить не мог – дверь была заперта. С крыши соседнего дома майор Ибрагимов с сержантом Оруджевым заглянули в форточку кухни Берберовых, и сразу стало ясно: безоружным в дом не войти. Все вверх дном, стены и пол в крови, из сумрака коридора слышно рычание льва, а из ванной комнаты, примыкающей к кухне, – голос: «Спасите… Убейте льва».
Дальнейшее было похоже на сцены из фильма ужасов. Дом оцепили, насколько возможно оттеснив любопытных. Из соседних квартир удалили жильцов. И началась охота за львом. Сначала через форточку.
Из ванной комнаты между тем раздавались призывы о помощи. (Майор Ибрагимов: «Мы ничего не знали – сколько людей в доме, сколько зверей? А действовать надо было немедля»). По лестнице, перекинутой горизонтально из оконной форточки в окошко ванной комнаты, Ибрагимов под потолком проник к пострадавшим. Их было двое. В ванне в луже крови без движения лежал мальчик. На полу рядом сидела растерзанная женщина – «оскальпированная голова, множество ран на теле». «Спасите сына…» – она тоже почти теряла сознание.
Опустим подробности небезопасной охоты в лабиринте квартиры за львом. Свое дело работники милиции сделали мужественно и, как могли, быстро. Упомянем лишь существенный момент этой драмы. Сосредоточив внимание на разъяренном и раненом льве, сержант Оруджев не знал, что прямо над головой, на высоком шкафу сидел, затаившись, еще один зверь (можно представить его возбуждение от криков, от крови и выстрелов!) – пума, зверь, которого называют американским горным львом. И когда открыли входную дверь, чтобы вынести пострадавших, первой сверху прыгнула пума и в мгновение ока оказалась на улице людного города. В те минуты, когда, мигая тревожным огнем, в больницу неслась машина с двумя пострадавшими, работникам милиции надо было остановить продолжение несчастья – они бежали по следу пумы…
В Баку я беседовал со многими людьми – с работниками милиции, врачами в больнице, с работниками зоопарка, был в квартире Берберовых, говорил с их соседями, видел снимки, сделанные следователем в день происшествия. Грустные и тяжелые впечатления – беда не случайная, беду вырастили собственными руками.
Надо ли напоминать о том оглушительном шуме вокруг Берберовых, который известен всем и который теперь отозвался коротким и горьким эхом. Все помнят бесчисленные публикации, киноленты, интервью, умилительные ахи и охи, поклонение, подражание, открыточные пошлости – лев идет по городу, лев с детьми за столом, лев на унитазе в доме Берберовых…
Первый признак возможного несчастья восемь лет назад уже замаячил. В момент изготовления очередного киношоу лев бросился на случайно попавшего на его глаза человека и был застрелен. Охи и ахи, однако, не стихли. У Берберовых нашлось столько адвокатов, что в виновных оказался милиционер, прибежавший на крик о помощи. «Это же варварство. Кинг всего лишь решил поиграть», – говорили Берберовы и вслед за ними все поклонники «воспитания зверя в квартире». Милиционера тогда удалось защитить. А Берберовы под шум одобрения завели себе нового льва, взятого в зоопарке в Казани и нареченного Кингом-вторым.
Неужели не было трезвого взгляда на все, что значительно и глубокомысленно именовалось «уникальным экспериментом»? Был. Ученые из Москвы, из Ленинграда, из Зоологического института Баку предостерегали: ни грана науки в этой опасной игре со зверем нет и что все это кончится плохо. «Комсомольская правда» 13 июля 1975 года в статье «Неволя» писала: «К удивлению многих, Берберовы взяли в свою квартиру нового львенка. Зачем? Неужели жажда новых заметок в газетах, открыток, телепередач, фильмов, интервью и всякой суеты? Предостережение, однажды уже оправдавшееся, должно же чему-нибудь научить?» В частной беседе в редакции Берберовым было прямо сказано, что они подвергают опасности свои жизни, жизни своих детей, жизни случайных людей на прогулках и киносъемках и что они в большой степени способствуют появлению вредной моды заводить диких животных в жилых квартирах.
Все это игнорировалось. Игнорировались также и предостерегающие письма ученых, продолжавшие идти прямо к Берберовым и к городской власти в Баку.
