1921 г. с одной провокацией. Например, С. Н. Семанов так описывает это происшествие: «…в разгар заседания матрос с «Севастополя» подбросил собравшимся явно провокационное сообщение, будто к зданию Инженерного училища движется отряд из 2000 вооруженных коммунистов» 353. Такое известие заставило участников собрания быстро выбрать штаб обороны. В статье «Как создавался Временный революционный комитет» в «Известиях Временного революционного комитета» от 11 марта 1921 г. указано, что о приближении большевиков собравшимся сообщает сам «т. председатель» собрания, то есть С. М. Петриченко, матрос л. к. «Петропавловск» и будущий председатель ВРК 354
Но есть ряд свидетельств, позволяющих сделать вывод, что постановка вопроса о провокации в советской историографии не совсем верна.
Сцена создания ВРК в воспоминаниях участников событий выглядит по-разному. Близко к версии «Известий ВРК» звучит вариант участника событий матроса Н. М. Тарасова: «выступил один матрос из членов президиума собрания и заявил, что из Ораниенбаума в Кронштадт… направлен пулеметный полк для усмирения мятежников» 355. Несколько по-другому эта история выглядит в воспоминаниях комиссара В. Кузнецова: «В этот момент кто-то увидел в окно курсантов партшколы, которые вытянулись цепочкой, шли на форт Риф» 356
Действительно, примерно в это время могло происходить движение отряда коммунистов, вооруженных пулеметами, в районе города: «Партийная школа была вооружена и имела 200 чел., но она не знала, что делать. 2 марта к ним пришел политработник В. Громов, который взял на себя руководство школой и организованно вывел ее из Кронштадта на ораниенбаумский берег» 357. Также есть свидетельство самого В. Громова о движении этого отряда на Ораниенбаум 358. О возможном наличии у них пулеметов свидетельствуют воспоминания командира пулеметного взвода К. Балтгалва, арестованного в своей роте 2 марта 1921 г.: «…я решил все пулеметы передать находившейся по соседству со мной политической школе. Это удалось сделать…» 359. Таким образом, пулеметы могли попасть в сводный отряд учащихся партийной школы. Если сопоставить эти факты, можно предположить, что матросы на делегатском собрании приняли отступление партшколы за подготовку атаки. Или же назвали его таковым, что спровоцировало панику, в результате которой председатель собрания С. М. Петриченко и его президиум превратились во Временный революционный комитет.
Действительно, из здания инженерного училища, где проходило собрание, можно увидеть происходящее на льду между островом и фортом «Риф». Однако существует доказательство наличия реальной угрозы для делегатов собрания. На допросе 9 июня 1921 г. Н. Н. Кузьмин (во время событий – комиссар Балтфлота) показал: «Когда на собрании из окна увидели потянувшиеся массы отряда особого отдела, то перепугались, говоря: “Вот на нас уже двигают вооруженную силу”, – и тут же объявили Временный ревком и избрали членов ревкома» 360. Возможно, была предпринята демонстрация силы, но оружие применено не было. Опять же возможно, так как среди участников собрания были и коммунисты, некоторые из которых к этому моменту были уже арестованы. Это позволяет сделать вывод о том, что выборы ВРК были не результатом провокации каких-то групп матросов, а реакцией на реальную угрозу. Что дает возможность охарактеризовать создание ВРК как действие стихийное, заранее не подготовленное. Протокол допроса Н. Н. Кузьмина не имел пропагандистских задач, а следовательно, мы можем доверять ему в большей степени, нежели более поздней официальной версии. Мне видится так, что, скорее всего, мы уже не сможем узнать, кого же точно увидели делегаты собрания в инженерном училище – убегающих учащихся партийной школы или отряд особого отдела.
Но в советской историографии версия о стихийном создании ВРК ставится под сомнение на основании еще одного документа, опубликованного А. С. Пуховым в 1931 г., – «Распоряжения по линии постов товарища председателя Кронштадтского ВРК В. П. Яковенко об удалении от власти коммунистов и избрании представителей от команд» 361. В этом документе, датированным ночью с 1 на 2 марта (т. е. до делегатского собрания), впервые упоминается Временный революционный комитет. Это дает повод советским авторам считать избрание ВРК 2 марта результатом спланированной какими-то силами акции. Подлинность этой телефонограммы оспаривалась некоторыми западными авторами. Так, Г. Катков считает ее подделкой, так как ее не упоминает ни один автор «из числа восставших» 362. Согласитесь, очень удобная позиция, если документ противоречит авторской концепции. Не видел, значит – нет. Интересно, а если бы этот документ не противоречил концепции автора, ставил бы его Г. Катков под сомнение?
Публикация телефонограммы в 1999 г. в сборнике документов «Кронштадтская трагедия» 363 снимает вопросы о ее существовании. Тем более что найдено сразу несколько копий, в том числе с указанием времени получения. По нашему мнению, если указания времени на этих документах верны, это действительно указывает на то, что на делегатском собрании в инженерном училище ВРК не был создан, а только легитимизирован. Но это только сдвигает создание ВРК со 2 марта на 1 марта, возможно что-то обсуждалось 27–28 февраля, когда проходили собрания на линкорах «Петропавловск» и «Севастополь». Но это не зафиксировано в резолюциях тех собраний. Рискну предположить, что, на 27–28 февраля идея создания какого-то комитета оставалась у некоторых матросов «Петропавловска» и «Севастополя» пока только идеей. Фактически, если вспомнить эпизод с попыткой задержания М. И. Калинина 1 марта после собрания на Якорной площади матросами «Петропавловска», можно сказать, что власть в Кронштадте на тот момент уже переходила к матросам с этих линкоров. Второго же марта в инженерном училище сторонами была предпринята последняя попытка урегулировать вопрос мирным путем. Появление отряда особого отдела (или учащихся партийной школы) заставило собравшихся делегатов от гарнизона и корабельных команд подтвердить полномочия авторитетных лидеров с «Петропавловска». Идея о создании ВРК стала явью.
Версия о заговоре в Кронштадте в советской историографии 1970-х гг. получила новое развитие в работах Ю. А. Щетинова. В 1975 г. он защитил диссертацию «Кронштадтский мятеж и мелкобуржуазные партии (весна 1921 г.)» 364, а в 1978 г. вышла его книга «Сорванный заговор» 365, в целом повторяющая выводы, представленные в диссертации.
Ю. А. Щетинов считает, что на «Северо-Западе Советской России зрел мощный контрреволюционный заговор» 366 и «возникновение мятежа было бы невозможно без целенаправленной, организующей мелкобуржуазную стихию, деятельности эсеров, меньшевиков и других представителей антисоциалистических сил… внутри Советской России и за ее пределами» 367
Основываясь на эмигрантских источниках, он находит возможным считать, что в Кронштадте была ячейка Петроградской боевой организации (ПБО), возглавлявшейся В. Н. Таганцевым. А если в ВРК и не было представителей этой организации, то его члены «выражали настроения наиболее политизированной в антибольшевистском духе и склонной к решительным действиям части военнослужащих и гражданского населения». Однако, по мнению Ю. А. Щетинова, мятеж произошел нескоординированно с запланированным на апрель выступлением ПБО из-за горячности подпольщиков, да и простого случая. Версия полностью вписывалась в официальную версию событий, сформулированную еще в «Кратком курсе». Но можем ли мы такую постановку вопроса считать
