Вхождение в революцию, как правило, сопровождалось юношескими драмами, и русское революционное движение до некоторой степени сохранило своеобразную эмоциональную юношескую атмосферу: на смену преданности внезапно приходило предательство и неуважение; юношеский идеализм и жестокость не признавали компромиссов. С другой стороны, революционеры очень быстро взрослели, чему в немалой степени способствовали тюрьмы и ссылки. Когда после многомесячного следствия Мартов был условно освобожден до оглашения приговора, он принялся серьезно изучать теорию, отказавшись от беспорядочного поиска приключений, и пришел к марксизму. Он мог вернуться в университет. Его семья, Цедербаум (он выбрал себе партийную кличку Мартов), имела связи в официальных кругах, и министр народного просвещения лично выражал желание увидеть молодого человека, чтобы прочитать ему отеческую нотацию. Но Мартов не хотел иметь никаких отношений с ненавистным царским бюрократом. Итак, он отправился в тюрьму, а затем, изгнанный на два года из столицы, выбрал в качестве местожительства польско-литовский город Вильно. Там он конечно же снова с головой погрузился в нелегальную деятельность. Но теперь в свои двадцать лет он был уже опытным конспиратором, понимавшим, как ускользнуть от внимания полиции. Его присутствие в Вильно, где, в отличие от Петербурга, пропаганда социализма велась не только среди интеллигенции, но и среди рабочих, имело важные последствия для истории марксизма в России.
Вот таким было окружение Ленина в Петербурге. Спустя многие годы эти люди делились своими впечатлениями о Владимире Ильиче, но уже преломленными сквозь призму его восходящего величия и собственных разочарований и ничтожности. Нам представляется возможность бросить быстрый взгляд на начальный период политической активности Ленина.
Не только первое появление Владимира Ильича вызвало смешанные чувства. В то время Ленин всегда иронично и резко разговаривал с интеллигенцией, что вскоре стало характерной особенностью его поведения. Он не изображал общеизвестную русскую «открытую натуру» или неискреннюю, елейную вежливость интеллигента. Мы вновь вспоминаем героя Чернышевского, который не тратил время на вежливый обмен любезностями, был груб и всегда говорил только по существу.
Однако при близком знакомстве у Ленина обнаруживались положительные качества: практицизм, умение и готовность много и упорно трудиться. Его товарищи, даже те, кто не был расположен к нему, в скором времени оценили его талант мыслителя и конспиратора. Струве утверждал, что быстро обнаружил в молодом Ульянове «отвлеченную социальную ненависть», «холодную политическую жестокость», «настоящий аскетизм» и «невероятное властолюбие». Когда Струве писал о своих впечатлениях, он, по непонятным причинам, неожиданно заявил, что Ленин умер от сифилиса. Столь же малоправдоподобными кажутся воспоминания Александра Потресова, который увидел в молодом Ульянове способность оказывать на людей «гипнотическое воздействие». Но эти заявления скорее характеризуют их авторов, а не серьезного молодого человека, приехавшего из провинции и страстно желавшего войти в революционные круги. Свидетельства Мартова, разграничивающие молодого Ульянова и будущего Ленина, заслуживают большего доверия. Мартов отмечает, что в то время Ульянов больше стремился учиться, чем наставлять; в нем еще не проявлялись та нетерпимость и подозрительность к людям (главным образом к интеллигентам), ставшие впоследствии его отличительной чертой.
За весьма короткое время в среде нелегальных кружков Санкт-Петербурга Ленин достиг положения (опять цитирую Мартова) «первого среди равных». Не следует приписывать этот успех предполагаемой гипнотической силе (Ленин, безусловно, обладал даром покорять сердца масс задолго до начала революции). Этот успех не простая дань его интеллектуальному превосходству; Струве обладал не меньшей эрудицией и теоретическими знаниями марксизма. Ленин уже тогда выделялся на фоне молодых интеллигентов с их сомнениями и колебаниями, и, вероятно, крайняя бесцеремонность и резкость создали ему репутацию деятельного и решительного человека.
Ленинский кружок вошел в историю как «кружок старых социал-демократов», или просто «старых» (средний возраст членов кружка был двадцать два года; позже был организован кружок «молодых»). Это был один из взаимосвязанных кружков молодых социалистов, занимавшихся обсуждением политических и экономических вопросов и пока еще весьма ограниченной пропагандой среди рабочих. Они собирались, обсуждали работы Маркса, Энгельса, читали собственные работы, посвященные самым разным социальным проблемам России. Они много обсуждали и запрещенную литературу, но в 1894 году Потресов и Струве сделали блестящее открытие: труд Маркса, если дать ему понятное только для посвященных название, имеет шанс пройти цензуру. Потресов, человек со средствами, за собственный счет добился публикации работы Плеханова «К развитию монистического взгляда на историю» и книги Струве с аналогичным названием. Струве подвергся критике со стороны Ленина; позже он написал статью о марксизме в буржуазной литературе и критиковал Струве за отход от традиционного марксизма.
Нечего и говорить, что эта литературно-политическая деятельность была всего лишь продолжением более крупномасштабной, чем прежде, работы, начатой еще в Самаре, где Ленин выпустил свой первый трактат, объемный, доскональный, с необходимыми статистическими выкладками, касающийся взглядов народничества на экономическое развитие России и их ошибочности. Но Ленин стремился в Петербург не только для того, чтобы писать статьи, заниматься критикой и участвовать в дискуссиях. Участие в деятельности петербургского кружка наконец-то дало ему возможность осуществить заветное желание: заняться активной деятельностью в рабочей среде.
Интеллектуальная деятельность, безусловно, продолжалась, но началась предварительная стадия работы с пролетариатом. Марксизм, кроме всего прочего, разрабатывался как философия революции для рабочего класса, и большинство научных теорий, связанных с будущим экономическим развитием России и диалектическим взглядом на историю, не могли двинуть историю ни на шаг до тех пор, пока эти истины будут известны только узкому кругу интеллигенции. Таким образом, кружки обратились к наиболее передовым и любознательным рабочим. Через незначительное время небольшие кружки рабочих, заинтересованных в самосовершенствовании и обсуждении профессиональных проблем, установили контакт именно со «старыми».[75]
Многие молодые марксисты были инженерами или студентами (будущими инженерами), которые сталкивались с рабочими в ходе обучения; это несколько облегчало установление связей между кружками. Постепенно каждый «старый» приобретал «своих» рабочих, которым объяснял (по отдельности или всей группе) правильность марксистской теории и порочность русского самодержавия.
Обратившись к воспоминаниям очевидцев, можно понять, насколько скромным было начало этой пропагандистской работы, знакомящей с марксистской теорией, которая в скором времени должна была потрясти основы могущественной империи. Рабочий, будущий большевик, Иван Яковлев знал Ленина под партийным псевдонимом Федор Петрович. Осенью 1894 года каждое воскресенье Яковлев отправлялся из пригорода (фабрики, заводы и рабочие поселки располагались за чертой города) в центр города, на квартиру тогда еще таинственного руководителя кружка. Там с десяти до двенадцати часов Федор Петрович читал «Капитал», что слегка раздражало слушателя («Я мог бы читать и сам»), но раздражение полностью улетучивалось, когда учитель начинал объяснять книгу, связывая ее с реалиями русской жизни.[76]
Учитель, в свою очередь, старался узнать от ученика как можно больше об условиях жизни рабочих. В одно из воскресений ученик не смог приехать, и в следующую встречу объяснил раздраженному учителю, что из-за препирательства с полицейским провел три дня в тюрьме. Обезоруженный объяснением Федор Петрович заявил, что он юрист и знает, как защитить своего ученика.
Пропаганда социалистических идей велась не только в рабочих группах или на индивидуальных занятиях. Хотя в целом русские капиталисты не были наделены чрезмерным социальным сознанием, имелись приятные исключения. Некоторые промышленники посещали воскресные школы и библиотеки для рабочих. Зачастую они следовали за девушками из интеллигентных семей, имевшими прогрессивные взгляды. Вполне естественно, что молодые марксисты и работающие «с народом» девушки собирались вместе; в школах, созданных на пожертвования капиталистов, велась тайная пропаганда, направленная на уничтожение капитализма. Но совместные сборища зачастую рождали романтические привязанности, именно таким образом Ленин познакомился с будущей женой, Надеждой Крупской. Она была очень серьезной молодой девушкой, на год старше будущего мужа. Она пишет в своих воспоминаниях, что Ленин привлек ее внимание задолго до встречи ходившими разговорами о его широких познаниях в области марксистской экономики. Начавшись с обсуждения проблем потребительского рынка в России, их знакомство переросло в так называемые в радикальных кругах «товарищеские отношения». Это отношения остались у них до конца жизни и были постоянным источником силы и успокоения Ленина.
