Цыган в коридоре не было. Свернув за угол, они увидели троих парней в милицейской форме, которые фактически заблокировали проход к палате прооперированного.
— Один лежать будешь. Как в люксе, — саркастично сообщила уставившемуся на товарищей из органов цыгану медсестра.
— Ну не совсем один. Круглосуточная охрана прилагается, — уточнил Рассветов. — Ожидайте в коридоре, — обернулся он к Зайре.
В этот раз спорить она не стала.
Перекладывание больного на широкую функциональную кровать не принесло медицинских сюрпризов. В очередной — хотелось, чтобы в последний, — раз проверив пульс, дыхание и рефлексы мужчины, Николай направился к выходу из палаты. Но его уже ждали.
— Добрый вечер. — Вежливый милиционер. Еще и на ночь глядя. Похоже, день у ребят был не слишком загружен работой. — Ему не требуются какие-либо спецприспособления?
— Не понял? — Поздороваться Рассветов забыл.
— Ну смены положения тела не предполагается?
— Да нет, в общем-то… По крайней мере до утра на спине с приподнятой головой. А что?
— Тогда мы его фиксируем. — Страж порядка зазвенел извлеченными наручниками. — Так положено, — пресек он дальнейшие вопросы.
Анестезиолог пожал широкими плечами и вышел в коридор.
«Ужин или душ и — на боковую?» Тягостная дилемма затмила его сознание. Он даже не обратил внимания, что Зайры в коридоре нет. Ноги сами несли к ближайшему оазису в стенах больничной пустыни. Вход в заветную ординаторскую хирургического отделения был уже в пределах отчетливой видимости. «Еще немного, еще чуть-чуть…» Вдруг высокая створка пластиковой двери, ведущей из отделения, распахнулась, и две щуплые фигурки, в которых анестезиолог без труда узнал давешних участников разборок в операционной, бодро направились к врачебному приюту. В руках обоих мужчин были до отказа набитые пакеты. Впередиидущий, не выпуская тяжкой ноши, осторожно пнул дверь ногой. Ребят, похоже, ждали. Вход оказался незапертым.
Рассветов был еще в десятке метров от цели, когда цыгане так же бодро покинули ординаторскую.
— Доктор, доктор! — Зайра возникла столь же неожиданно, как и ее родственники. — Я ждала вас. Одну минуту!
Врач остановился. Сильных эмоций уже не было. Только усталость. Но точку поставить все же стоило. А именно к этому и шло.
Женщина отступила в сторону, пропуская барона. Затем аккуратно прикрыла дверь и подошла сама.
— Барон очень ценит ваше участие. Он понимает, чем вы рисковали. И ради чего…
«Я сам не понимаю!» — едва не испортил пафос момента Рассветов.
— …И в знак нашей величайшей признательности мы просим вас принять этот скромный подарок.
О, это уже интересно.
Сверкая белизной усеявших темную шею бактерицидных пластырей, старик снял с указательного пальца левой руки массивный перстень и протянул его Зайре. Она благоговейно взяла предлагаемый дар и, осторожно коснувшись левой ладони Николая, встретилась с ним голубоглазым выжидательным взглядом. Врач позволил своей большой руке подчиниться мягкости ее пухлых пальцев. Желтый металл кольца венчал крупный тускло мерцающий черный камень.
Подарок ощутимо сжал указательный палец анестезиолога. Размер-то не под его лапищу…
— Еще раз спасибо, доктор. — Она отпустила его руку.
— Спасибо. У вас большая душа, — веско нарушил молчание барон. Его кивок послужил заключительным аккордом «церемонии награждения».
Несколько секунд Рассветов созерцал дверь, за которой скрылась эта пара. Усталость не прошла, но сонливость отступила. Дилемма о душе и ужине испарилась. «Жить, Коля, жить!» Он двинулся ко входу в ординаторскую, но, уже взявшись за ручку, остановился. Подарок солидно переливался на смуглом пальце. Врач медленно свинтил перстень. Приблизил к глазам, рассмотрел. Аккуратно завернул в носовой платок и положил в карман. Это — личное.
И, предвкушая намечающийся сабантуй, толкнул незапертую дверь.
— Остановите лифт! — Темнов склонился над телом девушки и, приложив к неподвижной груди фонендоскоп, прослушал сердечные шумы. — Глухо!
Накинув гибкий шланг бесполезного сейчас инструмента на шею, врач рывком сорвал прикрывавшее обнаженное тело одеяло. Наложив ладони на среднюю треть грудины пациентки, он произвел несколько энергичных надавливаний. И лишь после этого, убедившись в отсутствии пульса на обеих сторонах тонкой белой шеи, хмуро сообщил:
— Остановка.
Понятливая медсестра быстрыми движениями уже извлекала из реанимационного чемодана все необходимое. Темнов продолжил непрямой массаж сердца.
— Шприц с адреналином мне! А сама — гормоны по вене!
Схватив протянутый шприц, Александр вонзил иглу в подбородочный изгиб девушки.
— Что стоите?! Берите мешок! — подстегнул он вжавшуюся в угол лифтершу.
Медсестра протянула перепуганной женщине компактный дыхательный мешок.
— Наложите маску на область рта и носа. Плотнее! Теперь в ритме собственного дыхания сжимайте этот упругий резервуар. Ну! Пробуйте! — Врач не переставал ритмично надавливать на грудину бездыханного тела. — Смелее! Времени нет! Вот… Сжали — отпустили. Не частите! Что там с веной? — поинтересовался он у медсестры.
— Давления нет, попрятались все! — Людмила суетилась над безвольно повисшим запястьем. — Эх, подпорку бы! А то рука висит…
— Приготовьте еще адреналин! Я скажу, когда подать.
В остановившемся между этажами лифте становилось жарко.
— Почему люк в потолке не открыт? — Вопрос был призван в некоторой степени разрядить обстановку, но прозвучал как порицание.
— Так холодно же еще?! — Сбитая с толку лифтерша на мгновение прекратила дыхательную стимуляцию.
— Дышать! — напомнил Александр. — Парься теперь из-за вашей криофобии! — Пот мерзкими теплыми струйками стекал по его разгоряченному лицу.
— Есть гормоны! — сообщила справившаяся с неуловимой веной медсестра. — Что дальше?
«Молиться!» — внутренне ответил Темнов, но, соблюдая алгоритм, приказал:
— Атропин! Катетер стойкий?
— Пока действует. — В доказательство Людмила отвинтила крохотную заглушку, продемонстрировав одинокую капельку темной крови.
— Хорошо. Промойте и ждите. — Реаниматолог вновь тщетно попытался нащупать пульс на шейных сосудах пациентки. — Прекратите дышать!
Выпрямившись, Александр с размаху опустил правый кулак на область сердца девушки.
— Есть шумы! — сообщил врач, прильнув фонендоскопом к покрасневшей от его манипуляций груди. — Дышите, дышите! — подстегнул он замершую по его предыдущей команде лифтершу. — Люда, еще гормоны! Массаж пока отставим.
Через минуту Темнов с удовлетворением убедился в нарастании сердечной деятельности.
— Хорошо! На этот раз вернули. Давайте я вас сменю. — Отобрав у лифтерши мешок, доктор осторожно продолжил подачу воздуха, согласуя поток с едва наметившимся самостоятельным дыхательным ритмом пациентки. — Поехали!
Остановленный между этажами лифт возобновил свое шумное вознесение. Как и предполагал Александр, в холле пятого этажа их уже ожидали родители сопровождаемого им груза. Две пары испуганных глаз с настороженной подозрительностью уставились сначала на тело дочери, а затем обратили взгляды на реаниматолога.
— Что случилось?! Ей хуже?!
— Немного, — соврал он в максимально допустимых для данной ситуации пределах.
— Это опасно? Она жива?! — Мать судорожно ухватилась за ее бледную ладонь.
«Пока — да». Но вслух озвучил менее обтекаемую формулировку:
— Состояние тяжелое. Выводы делать рано… Помогите нам! — велел он лифтерше, уступая место в изголовье каталки. Сам же, став слева, продолжил ненавязчивую дыхательную поддержку.
Усилиями двух женщин каталка двинулась по длинному коридору.
— Не так быстро! — осадил ретивых сотрудниц Александр. — Марафон сейчас ни к чему.
Взволнованные родители буквально наступали им на пятки, едва не забегая по бокам и психологически подстегивая и без того взвинченных медсестер. В большинстве других случаев Темнов бы в весьма бесцеремонной манере осадил настырно-торопливых пращуров, но сейчас даже минимальный прессинг на шокированную родню казался ему неуместным.
«Еще фактически ребенок. Девчонка сопливая! И такой хреновый прогноз… Что же это за аллергия такая?!»
Двери в реанимационное отделение были предупредительно распахнуты. Стоявшие на пороге медсестра и санитарка с беспокойством поглядывали на приближающиеся носилки.
Все! Дальше начиналась закрытая зона. Никаких родственников!
— Ожидайте здесь, у входа, — не терпящим возражений тоном сообщил врач не сбавлявшим темп родителям. — Я скоро к вам выйду.
Створки массивных дверей захлопнулись за его спиной, изолировав реанимационный отсек от внешнего мира.
