Амикошонство в отношении имен, которыми должна гордиться страна, затронуло не только культуру и образование, но и медицину. Кто из москвичей не знает о существовании Склифа . Употребляющие это словечко едва ли догадываются, что за ним замечательный врач-хирург, сумевший, в частности, внедрить в России антисептические средства. Именно энергии, мудрости и гражданской ответственности Николая Васильевича Склифосовского обязаны москвичи созданием сети медицинских клиник на Девичьем Поле.
«Экономия усилий», как кажется, вообще не знает границ. И вот уже одна бойкая журналистка, видимо, искренне озабоченная судьбой деревянной церкви Преображения в Кижах, постоянно называет ее Преображенкой . Вот уж поистине, как сказал поэт, они «не ведают святыни». Подтягиваются и политики. Вопрос на засыпку. Что могло бы стоять за аббревиатурой ВОСР ? Ответ – «Великая Октябрьская социалистическая революция». Сейчас мы избавлены от такого сложносокращенного слова из-за безрадостной оценки событий октября 1917 года в России. А вот когда эти события оценивались только с восторгом, то сокращенное название могло ассоциироваться для его «изобретателя» разве что с перспективами ГУЛАГа.
Зато теперь мы получили ВОВ ! О священном, трагическом и славном периоде отечественной истории без всякого даже намека на его грандиозность ( Великая ), судьбоносность для всей Родины ( Отечественная ), но лишь протокольно и сухо. Причем не только в справке для получения льгот на проезд или оплату услуг ЖКХ (сокращение последнего слова вполне уместно). О другой Отечественной войне – 1812 года за 200 лет, к счастью, кажется, ничего подобного не придумали.
Язык – это привилегия всех, кто им пользуется. Глупо и бесперспективно становиться поперек всеохватным тенденциям. Хотя, как кажется, задуматься о них стоит. Желая противостоять неуважению к выдающимся феноменам отечественной истории и культуры, людям, событиям, артефактам.
А между тем события в России 19–21 августа 1991 года остаются до сих пор безымянными. Не считать же их достойным именованием подавление путча. 20 лет без имени – это и слишком долго, и симптоматично. Вспомним, сколько было сделано за 20 лет большевиками для мифологизации «окаянных дней» октября 1917 года. Или мы просто разучились уважать прошлое и можем только пренебрежительно низводить его до собственных бытовых привычек?
Не пойман, но вор
Широко распространившееся в русском языке словосочетание вор в законе может показаться бессмысленным. Ведь по юридическим законам вор должен сидеть в тюрьме. Однако в уголовном мире тоже существуют законы. Но они не совпадают с теми, которые записаны в Уголовном кодексе. И вор в законе, как пишет в своем «Толковом словаре русского языка» академик Н.Ю. Шведова, «в среде уголовных преступников: вор-рецидивист, принятый на специальной сходке в привилегированное сообщество, объединяющее главарей воровского мира». Различие между юридическими законами и законами, фактически действующими в различных коллективах людей, порождает непонимание в человеческом общении.
Презумпция юридической невиновности прекрасно отражена в русской пословице « Не пойман – не вор». Да и сами юридические законы, насколько можно судить по русским пословицам, для наших соотечественников не слишком авторитетны: « Закон, что дышло – куда повернул, туда и вышло»; «Зачем законы, если судьи знакомы»; «От сумы да от тюрьмы не зарекайся». Иными словами, получается, что судить о человеке, вор он или не вор, по судебным приговорам не следует.
Это, однако, не означает, что в сознании говорящих по-русски царит постмодернистская относительность, вовсе лишенная опоры на понятие справедливости. Дело в том, что такая оценка связывается не столько с государственным судом, сколько с Богом, который правду видит, да не скоро скажет. И с мнением других людей. А согласно тому же словарю Н.Ю. Шведовой и «Толковому словарю иноязычных слов» Л.П. Крысина, «приобретенная кем/чем-нибудь общественная оценка, создавшееся общее мнение о качествах, достоинствах и недостатках кого/чего-нибудь» называется по-русски словом репутация .
Репутация есть у изданий – на ее основании мы доверяем или не доверяем их сообщениям. У гостиниц и ресторанов, университетов и банков – и именно их репутация в значительной степени определяет готовность или неготовность людей в эти заведения обращаться. И коллеги по университету отлично знают, кто берет взятки, а кто – нет, кто неравнодушен к студенткам, а кто считает это неприличным, кто, наконец, следит за научной литературой, а кто уже десятки лет ничего не читает… Отливаясь в то, что называется репутацией, это мнение не на 100 % справедливо. Но в основном обычно верно. Эта нестопроцентная точность категорически не позволяет использовать дурную репутацию для юридических и административных выводов. Однако дурная репутация (в нравственно здоровом обществе!) – основание для того, чтобы ее обладатель стал нерукопожатным или ему было «отказано от дома».
Дурная или хорошая репутация в русской традиции часто закрепляется прозвищами. Еще Николай Васильевич Гоголь писал: «Выражается сильно российский народ, и если наградит кого словцом, то пойдет оно ему в род и потомство, утащит он его с собой и на службу, и в отставку, и в Петербург, и на край света. И как уж потом ни хитри и ни облагораживай свое прозвище, хоть заставь пишущих людишек выводить его за наемную плату от древнекняжеского рода, ничто не поможет: каркнет само за себя прозвище во все свое воронье горло и скажет ясно, откуда вылетела птица. Произнесенное метко, все равно что писанное, не вырубливается топором».
Разумеется, прозвища Палкин (о Николае I), Кровавый (о Николае II), Старик Батурин (о бывшем московском мэре) – никак не основание для их юридического осуждения. Но основание для того, чтобы относиться к ним с некоторой долей подозрительности. Или недоверия. А доверие , согласно тому же словарю Н.Ю. Шведовой – это «уверенность в чьей-нибудь добросовестности, искренности, правильности чего-нибудь». И именно репутация помогает или мешает такой уверенности.
Халява
Поговорим о слове, которое, видимо, возникло в среде уголовников, но широко распространилось в современном русском языке. И это печально.
Признаком укорененности этого слова является и наличие таких производных от него слов, как халявный, халявщик . Именно это слово употреблял незабвенный Леня Голубков в рекламе МММ: « Я не халявщик, я партнер». Будто бы ваш партнер не может быть одновременно и халявщиком, а халявщик – вашим партнером. Это, впрочем, кажется, оставалось не замеченным доверчивыми клиентами авантюриста Мавроди.
Впрочем, слово халява вполне органично в устах алчного простака, обращающегося к таким же, как он сам, однако оно абсолютно невозможно с официальной трибуны, на телеканале «Культура», в речи серьезного политика или уважаемого писателя. Кажется: зачем им это слово? Ведь то же самое можно обозначить словами нейтральными: бесплатно, даром .
Короче, создается впечатление, что перед нами так называемые стилистические синонимы, то есть слова, различающиеся не значением, а исключительно возможностями употребления в любых или только в некоторых условиях общения. Сравните, например, украсть (во всех ситуациях) – похитить (скорее при официальном общении) – спереть, свистнуть, приделать ноги (в условиях сниженного, грубого, вульгарного общения) или уборная – туалет – сортир, убить – лишить жизни – замочить, жена – супруга – баба, спать – почивать – дрыхнуть, есть – кушать – жрать и многие другие.
Однако при более внимательном взгляде становится ясно, что халява – это не просто «бесплатно» или «даром», а то же самое, но уже «с сомнительными моральными и/или юридическими основаниями». Московские пенсионеры, пользуясь социальной картой, ездят на общественном транспорте бесплатно (для них, а не для московских транспортников, соответствующую работу которых должно оплачивать правительство Москвы!), а отнюдь не на халяву . А вот участники разнообразных презентаций, юбилеев фирм, корпоративных вечеринок и прочих столь популярных в докризисные времена акций ели и пили действительно на халяву. Ведь все эти небесплатные сами по себе радости были оплачены из не всегда ясных источников и отнюдь не всегда организовывались ради целей благородных и возвышенных.
Таким образом, противопоставление бесплатно, даром – халява, на халяву отражает очень важный составной компонент современной жизни, «истинное» – «имитирующее», «настоящее» – «поддельное». Причем имитация, поддельность могут быть более или менее скрытыми. Например, дочь – падчерица, бриллиант – фианит, волосы – парик, сосуды – шунты, деньги фальшивые и настоящие, цветы живые и искусственные, петь живьем и « под фанеру», заработать – настричь, наварить, нажечь, присутствовать – отметиться и мн. др. Такую же функцию – обозначение имитационности, а не реальной полноты действительности – выполняет в русском языке и частица как бы: как бы учусь, как бы муж, как бы знаком и мн. др. (см. об этом выше).
