В итоге ни Путин, ни Медведев Обаме не понравились, и это несмотря на все попытки российского президента стать другом американского, как когда-то дружили Путин и Буш. Символом «перезагрузки» должен был стать договор о сокращении стратегических наступательных вооружений. Медведев очень хотел торжественного подписания в Пражском граде, но дипломаты никак не могли утрясти детали соглашения. А еще Белый дом, даже не скрываясь, демонстрировал пренебрежительное отношение к новому российскому лидеру: «Может, мы не будем подписывать никакой договор? Может, мы просто пошлем ему SMS?» — в присутствии журналистов высмеивали медведевскую гаджетоманию высокопоставленные американские чиновники.
Договор в итоге подписали, но он оказался пустышкой: скорее поводом сфотографироваться в зале Пражского дворца, чем реальным документом. Россия хотела увязать новый договор с обязательством США отказаться от развертывания ПРО в Европе. Американцы наотрез отказывались. В итоге российская сторона приписала к русской части договора приложение, которое сама в одностороннем порядке и подписала: что, мол, Москва оставляет за собой право выйти из договора, если Вашингтон начнет создавать европейский противоракетный щит.
Не менее впечатляющим примером отсутствия дружбы между Медведевым и Обамой стал визит российского президента в США в июне 2010 года. Сначала Обама отвел Медведева в свою любимую закусочную Ray’s Hell Burger в Арлингтоне, неподалеку от Вашингтона. Президенты заказали две Coca-Cola, холодный чай Nestea, одну на двоих картошку фри и по бургеру: с луком, салатом, помидорами и чеддером (для Медведева) и с луком, чеддером, острым перцем халапеньо и грибами (для Обамы). Фотографии вышли впечатляющие — лидеры вроде бы подружились.
Но на самом деле встреча не получилась такой дружеской, как планировали в Белом доме. В очереди в кассу Обама встретил солдат, вернувшихся из Ирака, и, повернувшись к Медведеву спиной, начал с ними оживленно болтать. Президент России стоял с подносом и терпеливо дожидался, пока его снова заметят.
Спустя три дня, когда Медведев находился на саммите G8 в Торонто, стало известно, что американцы арестовали большую группу российских шпионов — десять человек. Обама ни словом не обмолвился об этом Медведеву. Никаких иллюзий о дружбе между президентами не оставалось.
Одновременно внутри страны борьба с имиджем «копии Путина» шла не на жизнь, а на смерть. Первое интервью российским печатным СМИ Медведев дал изданию, с которым Путин вряд ли когда-либо говорил, — оппозиционной «Новой газете». Той самой, где работала Анна Политковская, после убийства которой Путин сказал, что «ее смерть принесла больше вреда, чем ее деятельность».
В 2009 году Медведев написал знаковую статью «Россия, вперед!» — она была опубликована и вовсе в онлайн-издании «Газета. ru» — на тот момент наиболее качественном независимом интернет-СМИ.
Однако все заигрывания с либеральной общественностью не приносили почти никакого результата. Естественно, Медведев, который долго рассуждал о демократии и тут же вносил поправки в конституцию, увеличивающие президентский срок, выглядел двойником Путина в овечьей шкуре. Три первых года правления Медведева московские интеллектуалы ожесточенно спорили на тему «можно ли верить Медведеву». Некоторые, вроде старейшей правозащитницы Людмилы Алексеевой, говорили: «Нужно его поддержать. Самое страшное, что может случиться, — мы ошибемся. И окажется, что он не лучше Путина. Но если мы ничего не будем делать, то мы просто так и останемся с Путиным». Но большинство, как, например, поэт Дмитрий Быков, считало, что Медведев — тень Путина и не надо тратить время на ложные иллюзии. Они привыкли смеяться над Медведевым и всеми попытками Натальи Тимаковой придать ему оттенок фрондерства. Увлечение соцсетями и гаджетами, открытость в общении — все это шло только в минус. Тимакова невероятно злилась, но Медведев, по ее словам, не обижался, так как «умел отсекать все лишнее». Впрочем, другие приближенные говорят, что Медведев не только обижался, но еще и запоминал всех тех, кто особенно жестоко над ним насмехался.
Апогей этого странного романа пришелся на лето 2010 года. Тогда фокус протестной активности переместился на Химкинский лес — небольшой участок земли под Москвой, через который должна была пройти скоростная трасса Москва — Петербург. По какой-то причине (скорее всего, из-за спора двух подрядчиков) будущая автомагистраль стала главной темой для всей страны — местные экологи протестовали против вырубки леса, и к ним присоединились все оппозиционные политики и гражданские активисты. В самый разгар кампании за сохранение леса ее поддержал культовый российский рок-музыкант Юрий Шевчук, а к нему в свою очередь присоединился лидер U2 Боно. В тот момент, когда борьба за Химкинский лес достигла планетарного масштаба, Дмитрий Медведев совершил неожиданный шаг — он объявил, что решил прислушаться к протестам и намерен отменить стройку магистрали. Или, вернее, «пересмотреть планы». Владимир Путин так не поступил бы никогда — он считает, что идти на поводу у протестов — значит проявлять слабость, это все равно что вести переговоры с террористами.
Дополнительной сюрреалистичности этому сюжету придает то, что, несмотря на указание Медведева, дорога все же была построена. Спустя полгода после пика протестов областное правительство решило, что опасения экологов были необоснованны и трасса никому не повредит. Никто уже не стал протестовать. А пять лет спустя, когда магистраль построили, многие либеральные активисты согласились: дорога хорошая, добираться до аэропорта Шереметьево стало намного легче.
Единственным ощутимым последствием стало только то, что на волне протестов в число совладельцев компании-подрядчика вошел Аркадий Ротенберг, друг детства Владимира Путина, с которым он еще в Ленинграде вместе ходил в секцию по дзюдо.
Глава 11
В которой вице-премьер Игорь Сечин стал русским Че Геварой
У Игоря Сечина, как рассказывают люди, работавшие с ним, очень любопытный райдер: микроавтобус и апельсиновый сок. Везде, куда бы он ни прилетал, его встречает микроавтобус — на нем, считает Сечин, передвигаться удобнее. Микроавтобус трогается в ту секунду, когда в него сел сам Сечин, все остальные должны запрыгивать на ходу.
Апельсиновый сок, наверное, просто причуда — приближенные считают Сечина едва ли не киборгом: он может не спать сутками, он работает стоя, про него рассказывают истории, будто бы он едва ли не сам вылечил себя от рака.
Он вызывает ужас. И он знает об этом. Он может провести совещание, разнести в пух и прах всех его участников, уехать — после чего все участники уже стягивают галстуки и тянутся к бутылкам с коньяком, — а потом внезапно вернуться, сделав вид, что что-то забыл, — и тем самым добить подчиненных.
Сечин говорит очень тихим, мягким голосом, который совершенно не вяжется с его демоническим образом и брутальной внешностью. Впрочем, эти противоречия неудивительны. Скромный исполнитель, добившийся высшей власти, просто приучает своих подчиненных к исполнительности и дисциплине. И ему это удается — по всей вертикали. В приемной Сечина нельзя, например, читать газету — за такое сразу выгоняют. Нужно сидеть на краю стула и трепетать. Это ритуал. Потому что именно так сам Сечин всегда ведет себя перед начальством.
В начале августа 2008 года, всего за несколько дней до начала войны в Грузии, огромная делегация полетела из России на Кубу. Три министра (энергетики, связи и образования), руководители крупнейших нефтяных компаний («Роснефти» и «Сургутнефтегаза») и «Газпрома», секретарь Совбеза (в недавнем прошлом глава ФСБ) Николай Патрушев и, наконец, руководитель делегации Игорь Сечин.
Сечин еще в Петербурге много лет проработал личным секретарем Путина, после перехода патрона в правительство был назначен вице-премьером, курирующим энергетику, а заодно главой правительственной комиссии по связям с Латинской Америкой. Это неудивительно: по профессии Сечин — филолог-романист, переводчик с испанского и португальского языков. Карьеру свою начинал в качестве военного переводчика в Анголе и Мозамбике, где работал бок о бок с кубинскими военными специалистами. О союзниках из Гаваны у Сечина еще с юности остались теплые воспоминания. Еще в студенчестве он страшно увлекался латиноамериканскими революционерами, причем не только Че Геварой.
Но все же Сечин вывез треть правительства на Кубу не для того, чтобы предаваться воспоминаниям. Летом 2008 года уходящая администрация Буша завершала выполнение своего плана по развертыванию американского противоракетного щита в Европе. Госсекретарь Кондолиза Райс должна была подписать соглашения о размещении радара в Чехии и противоракет в Польше, т. е. фактически у российских границ.
