Дуэль решительно противоречит здравому смыслу по следующим причинам:
Во-первых, она не может представить соперникам равные возможности, потому что у людей разные нервные системы, зрение и внешний вид. Кто-то может всадить дюжину пуль в лезвие шпаги или вогнать их в замочную скважину, а другой и с сотни попыток не попадет в слона.
Во-вторых, весьма неблагоразумно дать человеку, который уже оскорбил меня, возможность снова причинить мне урон. Это то же самое, что доверить тысячу фунтов человеку, который уже скрылся с десятью.
В-третьих, если мой соперник никчемный человек, я подвергну унижению собственную личность, встав перед дулом его пистолета; если же, наоборот, он достойный человек, я не хочу мелочно соблюдать все формальности по отношению к нему, когда он поддался воздействию гневной вспышки.
Дуэль из-за какой-то приватной ссоры настолько противна здравому смыслу, что ее не было ни у греков, ни у римлян, ни у других цивилизованных народов Античности[18]. До правления Генриха VIII о дуэлях на Британских островах не знали. Хотя до этого времени порой случались публичные бои, которые происходили с разрешения суда.
Англичане позаимствовали этот обычай у французов, но было бы смешно сохранять его подобно тому, как продолжать пользоваться подвязками, кринолинами или другими несообразными уродствами прошлых веков.
На самом деле, если я принимаю участие в дуэли, у меня весьма мало шансов сохранить свою жизнь. Мистер Гилхрист, современный писатель, упоминает сто семьдесят две дуэли, в которых шестьдесят три человека были убиты, а девяносто шесть ранены. В трех случаях погибли оба соперника, а восемнадцать из выживших были приговорены за то, что преступили закон. В этой отчаянной лотерее опасности подвергается репутация человека, здоровье или жизнь. Без сомнения, в тех ста семидесяти двух дуэлях, о которых шла речь, немало прекрасных молодых людей из-за какой-то порочной женщины или пьяной ссоры расстались с жизнью, разрушили счастье своих семей.
Пусть даже законы и обычаи открыты для корректировки, не стоит постоянно исправлять их каждый раз, когда приходится иметь дело с грубостью или оскорбительным поведением какого-либо лица, – это то же самое, что, пачкая руки, бросаться грязью в каких-то дурно воспитанных мальчишек, которые отвечают тебе тем же самым, или прерывать прогулку на хорошем коне, чтобы наказать дворняжку, которая гавкает на тебя.
Если бы даже я считал, что общество состоит из дураков и сумасшедших или полно грубых и невоспитанных личностей, я должен был бы снисходительно отнестись к ним и не давать воли своему темпераменту. «Лучшая месть, – говорит Марк Аврелий Антоний, – это не быть таким, как они». Возражения, оскорбительные слова, грубые обращения, которые в основном и служат причиной вызова, бывают или заслуженными, или нет. Если они заслужены, я должен обижаться на самого себя, допустившего глупость; я должен признать ошибку и постараться изменить свое поведение, потому что признание своей оплошности и готовность загладить нанесенную обиду никого не может унизить, а стремление лишить жизни того, кого я уже оскорбил, – это предельное варварство[19].
Поскольку такое положение возникает из-за ошибочного понимания ложной и подлинной чести, имеет смысл разобраться, где берет начало настоящая честь.
Она проистекает из благочестивых и патриотических действий, в ней сказывается мудрость и мужество тех граждан, чье поведение находит отражение в законах, морали и религии их страны. Цицерон говорит: «Это общее одобрение порядочных людей и беспристрастное свидетельство тех, кто умеет правильно понимать, что такое подлинная добродетель». Платон: «Честь – это поиск и следование тому, что считается наилучшим, и умение претворять самые плохие вещи в самые лучшие».
Римляне возвели храм чести в пределах храма добродетели, давая понять, что никто не может войти в первый, если предварительно не войдет в последний.
Интриги или случайность могут лишить хорошего человека полагающегося ему воздаяния в этом мире, но после кончины от него останется привлекательный аромат его памяти, и, когда интриган исчезнет с лица земли или случайность получит исчерпывающее объяснение, будущие поколения воздадут дань уважения его имени.
Подлинная честь остается неизменной во все времена и не зависит от переменчивой моды или людского мнения.
Дуэль несовместима с подлинной честью, поскольку противоречит мнениям мудрой и достойной части человечества, а также законам и религии всех христианских государств.
Если человеку довелось оказаться среди головорезов (бандитов и тому подобных мерзавцев), он должен быть готов, что столкнется с их презрением за отказ драться с соратником, с которым поссорился, но если он предпочитает быть в цивилизованном обществе, то уважительное и почтительное отношение к законам и религии его страны не смогут не вызвать иного отношения, кроме как всеобщего доброго мнения о его поведении.
Великодушие, верность, справедливость и благородство всегда сопутствуют подлинной чести. Римлянка Лукреция совершила известный поступок (покончила с собой) после того, как была обесчещена, так и дуэлянт, чтобы избежать обвинения в трусости, которым его может наделить лишь ничтожная личность, на самом деле ведет себя именно так, отказываясь отвергнуть предрассудок, столь позорный для времени, в котором мы живем. Непорочная Сусанна отвергла гнусные домогательства двух стариков, позже оговоривших ее, но была спасена от смерти Даниилом.
Некоторые из отважнейших военачальников, которых только знало христианство, явили примеры поведения для тех, кто может оказаться в сходных ситуациях. Маршал Тюренн, один из самых знаменитых полководцев, которые только являлись на свет, зная, что только страна может оценивать и награждать его мужество, скрыл от своего суверена полученный им вызов. А ответ полковника Гардинера, данный в сходном случае, завоевал его имени больше чести, чем, возможно, дало бы взятие ста городов.
Моя страна призывает меня служить ей, но нет закона,
Что заставил бы меня впустую обнажить свой меч;
Я не боюсь ни человека, ни дьявола,
Но не стыжусь признаться, что боюсь Господа.
Достойные восхищения слова обоих этих воинов поистине написаны мудрейшими представителями человечества. Человек, который может избежать прегрешения, увенчан славой. Тот, кто может смирить свой гнев, лучше могущественного, и достойнее смирять свои страсти, чем править городом[20].
Уверен, что смелость Наполеона никогда не подвергалась сомнению, но тем не менее когда он получил вызов на дуэль, то со спокойным юмором отверг его:
«Если бы было позволительно таким образом карать агрессора, то было бы несправедливо и неблагородно возлагать на него тяжелейшее из наказаний за столь ничтожное оскорбление, и мне пришлось бы утроить количество судей и палачей. Конечно, должно быть какое-то разумное соотношение между преступлением и наказанием за него».
Если человек совершил убийство, то единственной карой для него должна быть смерть, но не стоит платить жизнью за оскорбительное выражение, которое вырвалось у человека, разгоряченного вином, или же под влиянием ошибки, или вспышки страстей.
Когда по Моисееву закону назначалось бичевание, Бог запрещал, чтобы какой-нибудь человек получал больше сорока плетей; евреи же, щадя наказанного соплеменника, никогда не превышали тридцати девяти ударов; дуэлянт же может жесточайшим образом наказать своего несчастного противника, виновного в пустячном оскорблении.
Позор незаслуженного использования грубого языка и недостойных выражений ляжет только на того, кто позволил себе их, потому что любой человек, обладающий здравым смыслом, ценит другую личность за ее заслуги и не будет осуждать ее из-за невоспитанности, плохого характера или злобы какого-то человека. Также нельзя ожидать, что он будет учить хорошим манерам того, кто нуждается в них, и общество не возлагает на него такую обязанность. Оскорбленный человек может защитить себя с помощью свидетельств или показаний об этом случае; но скорее всего, он не сможет сделать этого, вызвав обидчика на дуэль, потому что виновник всегда более готов драться на дуэли, чем невиновный.
Дуэль противоречит интересам меня, моей семьи, моей страны, ее морали и религии.
Я могу получить рану, после которой жизнь станет для меня тяжкой ношей, или же лишу родителей, брата, сестру, жену или ребенка своей поддержки и защиты. Как ни печально, но я могу тяжело ранить или убить моего несчастного противника, покарав его ни в чем не повинных родителей, жену или ребенка; и кто даст мне утешение, когда я задумаюсь о судьбе своего противника.
История хранит много примеров, когда своевременная энергия одного человека спасала его страну от неминуемого разрушения, и, может быть, я проживу еще достаточно долго, чтобы принести какую-то пользу. Если Вашингтон или Нельсон в молодости пали бы жертвами этого зла, как велика была бы потеря для Америки или Англии!
