Вторжение немцев в Югославию, с которой только что был подписан договор о дружбе и ненападении, явилось последним ударом по советской балканской политике. Сталину стало ясно, что дипломатическое противоборство с Германией проиграно, что отныне господствующий почти повсеместно в Европе Третий рейх не намерен считаться со своим восточным соседом. Оставалась одна надежда: отодвинуть сроки теперь уже неизбежной германской агрессии.
В этой обстановке важной задачей стало урегулирование отношений с Японией, чтобы обезопасить себя с востока и исключить войну на два фронта. Переговоры с Японией по поводу подписания пакта о ненападении или нейтралитете велись с лета 1940 года. Японская сторона пошла на создание смешанной комиссии по уточнению границы между Маньчжоу-го и МНР. В результате 9 июня было подписано соглашение, четко определившее границу — в районе Халхин-Гола423. Более того, в июле правительство Японии через своего посла в Москве официально предложило начать переговоры о заключении пакта о ненападении.
Такой поворот в политике Токио объяснялся тем, что военно-политическое руководство страны на время отказалось от «северного варианта» — нападения на СССР, а принялось разрабатывать «южный вариант» — агрессию против США и европейских держав, имевших колонии в бассейне Тихого океана. Тогда, летом 1940 года, в Советском Союзе отнеслись к японскому предложению весьма настороженно. «Можно признать, что во-обще есть известные признаки желания японской стороны к улучшению отношений с Советским Союзом, — говорил Молотов на седьмой сессии Верховного Совета СССР в августе 1940 года. — Но еще во многом не ясны действительные политические устремления этих кругов, что относится и к советско-японским отношениям»424. В связи с взаимным выяснением позиций переговоры затянулись, и только во время визита министра иностранных дел И. Мацуоки в Москву 13 апреля 1941 года пакт о нейтралитете был подписан. Это явилось крупным достижением советской дипломатии, ибо оно нанесло серьезный удар по планам Гитлера. Так же, как в августе 1939 года советско-германский договор нарушил планы японских милитаристов, так и теперь советско-японский пакт о нейтралитете накануне агрессии рейха против СССР снимал непосредственную опасность на восточных границах Советского Союза. Японии это тоже было весьма кстати, так как она переключилась на «южный вариант». И хотя опасность нападения на востоке для СССР полностью не была ликвидирована, на какое-то время угроза войны на два фронта отошла на второй план. Это позволило усилить западные военные округа за счет войск Дальнего Востока.
В апреле — июне 1941 года советская политика в отношении Германии вступила в новую фазу, весьма напоминавшую западную политику умиротворения накануне Второй мировой войны. Гитлер не предъявлял к СССР никаких требований, однако Сталин всем своим поведением стремился показать, что он готов на любые дружественные акции и делает все, чтобы исключить малейший повод для конфликтов между СССР и Германией. О том, что в Берлине вынашиваются агрессивные замыслы против СССР, знали как в Москве, так и за рубежом.
В Кремле хорошо понимали, что, несмотря на огромные усилия советской военной промышленности и командования Красной Армии повысить обороноспособность страны и боеготовность Вооруженных сил, решение этих задач наталкивается на клубок проблем. Здесь и репрессии, и все упущения 30-х годов, и общая отсталость страны, унаследованная от царизма. Когда Сталину в феврале 1941 года доложили, что для укомплектования новых механизированных соединений не хватает 12,5 тыс. средних и тяжелых танков, 43 тыс. тракторов, 300 тыс. автомашин, он не мог поверить: ведь это означало, что формируемые корпуса обеспечены лишь, на 30%. Аналогичная картина наблюдалась и в авиации. Новых типов самолетов насчитывалось не более 10—20%'. Весьма плохо обстояло дело с производством боеприпасов и многих видов вооружения. В общем, страна и армия не были готовы к схватке с таким врагом, как Германия.
Конкретные данные о подготовке Третьего рейха и его союзников к войне органы госбезопасности и военная разведка начали получать с ноября 1940 года, тут же направляя эту информацию руководству страны. С весны 1941 года поток донесений о возрастающей угрозе войны Германии против СССР резко увеличился. С конца марта по Берлину волнами пошли слухи о готовящемся нападении на Советский Союз. В донесениях дипломатов и разведчиков замелькали различные сроки начала вторжения вермахта в пределы СССР: 6 апреля, затем 20 апреля, потом 18 мая, наконец, 22 июня. Советское полпредство в Берлине регулярно докладывало в Москву и об этом. «На протяжении нескольких месяцев мы, работники посольства, видели, как в Германии неуклонно проводятся мероприятия, явно направленные на подготовку операций на восточном фронте», — писал впоследствии сотрудник советского полпредства В. М. Бережков425.
Одновременно в политических кругах Европы циркулировали слухи, распространявшиеся германской службой дезинформации о том, будто войска вермахта сосредоточиваются на востоке вне досягаемости английской авиации для подготовки к десантной операции на Британские острова. Кроме того, муссировались предположения и о том, что Германия собирается заключить с СССР новое торгово-экономическое соглашение, поскольку нужды затяжной войны требуют укрепления немецкой экономики. А войска сосредоточиваются на востоке якобы для демонстрации силы на случай, если Советский Союз проявит вдруг несговорчивость426.
Но кроме всевозможных домыслов постепенно накапливались и более достоверные разведывательные сообщения. По данным разведывательного управления РККА, за январь — март 1941 года группировка немецких войск в Восточной
Пруссии, Польше и Румынии возросла на 9 дивизий. В начале апреля у западных границ СССР уже насчитывалось 72—73 дивизии, а к маю — ЮЗ-107 дивизий1. По мере приближения германского нападения на СССР объем разведывательной информации нарастал. 6 июня стало известно, что на советско-германской границе сосредоточено около 4 млн. немецких и румынских солдат.
Вечером 16 июня было получено срочное спец-сообщение из Берлина. Его тут же доложили Сталину и Молотову. В сообщении говорилось: «Все военные мероприятия Германии по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью закончены, и удар можно ожидать в любое время... В военных действиях на стороне Германии активное участие примет Венгрия. Часть германских самолетов, главным образом истребителей, находится на венгерских аэродромах»2. Одновременно советским разведчикам удалось узнать содержание приказа по авиации, в котором ей ставились задачи по бомбардировке советских городов, портов и аэродромов в начале войны.
Знакомство ныне с данными разведки, поступавшими весной и в первые недели лета 1941 года в Кремль, создает впечатление, будто обстановка была предельно ясной. Кажется, Сталину оставалось только дать директиву Красной Армии о приведении ее в полную боевую готовность к отраже-
нию агрессии. Он, однако, этого не сделал, и, безусловно, это его роковой просчет, обусловивший трагедию 1941 года. Все это так. Но надо учитывать и то, что международная обстановка была значительно сложнее, чем это может показаться при изучении ставших доступными только в послевоенный период разведывательных сведений о приготовлениях вермахта у советских западных границ.
Не следует забывать, что Германия весной этого года продолжала вести интенсивную войну против Англии, причем успехи вермахта были весьма впечатляющими. Люфтваффе продолжало регулярные бомбардировки британских городов, ширилась морская блокада Британских островов. К тому же особенно обострилась обстановка на Ближнем Востоке. В марте премьер-министром Ирака, где были расположены английские морские и авиационные базы, стал Рашид-Ал и, ярый сторонник Гитлера. 2 мая в Ираке вспыхнуло антианглийское восстание. Британские войска сосредоточили максимальные силы на удержании портов в Персидском заливе и авиабазы Хаббания. 13 мая на иракский аэродром Мосул прибыли немецкие самолеты. Через Сирию с разрешения правительства Виши в Ирак перебрасывались военные грузы427. 75 процентов военной техники, сосредоточенной в Сирии и находившейся под контролем итальянской комиссии по перемирию, также было направлено в Ирак. Немецким самолетам предоставлялось право пользоваться сирийскими аэродромами1.
20 мая вермахт начал Критскую операцию и к концу месяца овладел островом. В боях за Крит английский флот понес огромные потери. После эвакуации с Крита средиземноморский флот англичан имел в боевой готовности всего 2 линкора, 3 крейсера и 17 эсминцев428 429.
