— на немецкие позиции.
Паулюс приказал зачитать войскам радиообращение Гитлера, содержавшее призыв скорее покончить со Сталинградом. 17 ноября его выслушали командиры всех немецких частей и подразделений, воевавших в Сталинграде. 18 ноября в бой вслед за этим выступили штурмовые группы сталинградских дивизий. В последний, как надеялись они. Это были измотанные боями саперы 50-го, 162-го, 294-го, и 336-го саперных батальонов. Гренадеры 305-й пехотной дивизии рванулись из своих укрытий, держа в руках личное оружие, за поясом — полно гранат. Задыхаясь, они тащили пулеметы и минометы по усеянной воронками территории и по заваленным руинами фабричным цехам. Пригнувшись за самоходной зениткой, за танком или за штурмовым орудием, они атаковали под вой пикировщиков и дробь вражеских пулеметов. Промокшие насквозь от измороси, порывов сырого ветра со снегом, грязные, оборванные. Но они атаковали повсюду: на паромной переправе, на хлебозаводе, на рельсах «Теннисной ракетки». В первый день они «захватили» 30, 50, 100 м. Дело медленно, но двигалось. Ещё 24 часа, может быть, ещё двое суток, и все было бы кончено. Тогда они освободились бы от этого проклятого города.
Тогда можно было бы создать резервы и защитить фланги от нависшей над ними угрозы.
Но на следующее утро, 19 ноября, когда штурмовые группы уже снова пробивались к Волге через нагромождение развалин шаг за шагом, под вспышками выстрелов, преодолевая баррикады из старых орудийных стволов, построенные русскими, забрасывая подрывными зарядами шахты сточных вод, русские войска начали свое наступление против 3-й румынской армии в 150 км к северо-западу, на Дону.
Генерал-полковник Рихтгофен, командующий 4-м воздушным флотом, пишет в своем дневнике: «Снова русские мастерски использовали фактор плохой погоды. Дождь, туман, снежная завеса воспрепятствовали какому бы то ни было применению авиации на Дону». В составе двух танковых корпусов, одного кавкорпуса и шести стрелковых дивизий 5-я советская танковая армия вышла из района Серафимовича точно в тот район, где должен был дислоцироваться мощный и полнокровный немецкий танковый корпус, но где фактически стояла его тень, а именно корпус Гейма. Слева от 5-й советской танковой армии одновременно наносила удар 21-я советская армия в составе одного танкового корпуса, одного гвардейского кавкорпуса и шести стрелковых дивизий — из района станицы Клетская, в направлении на юг.
На слух число советских корпусов воспринимается весьма внушительно. Но по своей боевой мощи одна советская армия была равна в общем одному полнокровному и боеспособному немецкому корпусу, один советский корпус равнялся одной немецкой дивизии, а советская дивизия — одной немецкой бригаде. Генерал Гот совершенно справедливо полагает: «Мы переоценили русских во фронтовых сражениях, но по части резервов — однозначно недооценили».
Наступлению русских предшествовала 80-минутная артподготовка. Затем в плотном тумане стали накатываться первые волны атакующих. Румынские батальоны сражались храбро. Прежде всего 1-я кавалерийская дивизия и полки 6-й пехотной дивизии, входившие в группу генерала Михаила Ласкара. Они стойко удерживали позиции. Но вскоре румыны увидели перед собой нечто такое, перед чем они не могли устоять. Они стали жертвами «танкобоязни», как этот фактор обозначил Гудериан, когда войска, не обученные отражению танковых атак, внезапно оказываются один на один с танками, прорывающимися и с фронта, и с тыла. Крики: «Танки противника с тыла!», паника. Фронт поколеблен. К несчастью, румынская артиллерия также была практически нейтрализована: из-за тумана она не могла вести прицельного огня.
Уже к середине дня 19 ноября стали вырисовываться признаки катастрофы. Целые дивизии румынского фронта, прежде всего 13-я, 14-я и 19-я пехотные дивизии, бросали свои позиции и в панике отступали. Нередко офицеры бежали впереди отступающих. Советы преследовали их в западном направлении — на Чир, а также на юго-западном и юго-восточном направлениях. Становилось ясным, что их намерением был удар в тыл 6-й армии.
Теперь настало время действовать 48-му танковому корпусу. Но у соединения генерала Гейма с самого начала не заладилось. Штаб группы армий приказал корпусу начать контрнаступление в направлении на северо-запад, на Клетскую, против пехотных частей и соединений 21-й советской армии, которая имела в своем составе 100 танков. Однако едва только корпус выступил, пришел другой приказ: повернуть и наступать в противоположном направлении — на северо-запад, чтобы нейтрализовать намного более опасный и вовремя распознанный прорыв подвижных соединений 5-й танковой армии в районе Блинов — Песчаный. Итак, поворот на сто восемьдесят градусов! Для усиления корпусу были переподчинены три дивизии из 2-го румынского корпуса, разрозненные и разбитые, утратившие в значительной степени свою боеспособность.
19 ноября, когда 6-я армия развертывала очередное наступление на последние советские позиции, четыре советские армии и один танковый корпус прорвали фронт на участках румынских войск на северном и южном флангах 6-й армии и начали продвигаться к Калачу. На карте внизу показаны позиции группы армий «В» до советского прорыва.
Вечером 19 ноября передовые советские танковые части вклинились на глубину до 50 км за счет бреши, образовавшейся у Блинова. Немецкий корпус, прежде всего бронегруппа 22-й танковой дивизии, которой командовал полковник фон Оппельн-Брониковский, совершила образцовый но исполнению разворот на 180° и устремилась навстречу танкам противника в районе Песчаного.
Но вот теперь со всей очевидностью стали выявляться трудности: вынужденный марш по заснеженным балкам, без специального оснащения для гусениц, препятствующего скольжению, привел к дополнительным потерям. Храбрая дивизия вышла к полю боя в район Песчаного с 20 танками навстречу превосходящим силам противника, и фортуна уже отвернулась от нее. На счастье, на месте вовремя оказался дивизион противотанковых орудий, который вступил в кровавый бой с танками советского авангарда.
26 танков Т-34 горели, неподвижные, перед импровизированной линией немецкой обороны. Но русские наступали: две армии и свыше 500 танков Т-34. Справа и слева — никого, только бегущие румыны. 22-й танковой дивизии, располагавшей в действительности кроме бронегруппы Оппельна противотанковым дивизионом, одним мотопехотным батальоном и несколькими артиллерийскими батареями, угрожало окружение. Дивизия была вынуждена отступить.
1-я румынская танковая дивизия под командованием генерала Раду, храбро сражавшаяся восточнее, таким образом утратила соприкосновение с 22-й танковой дивизией. Корпус оказался расчлененным и утратил, таким образом, свою ударную мощь. Штаб группы армий распознал опасность
