Рыцарь молниеносно обнажил оружие. Провел клинком кинжала по лезвию меча, словно очищая от невидимой грязи.
— Я рад, что ты наконец, показал себя, — проговорил он. — Похоже, нам даже не придется плестись к замку Вернона… И как удобно — именно здесь можно убить так, что мертвый не сможет возродиться.
— Ты не нападешь на меня. Ты трус. Для того, чтобы убить безоружного, — Ральф показал открытые ладони, — смелости не надо, но вернуться назад с проваленным заданием… к Крабу… — он усмехнулся. — И потом, я ведь не сказал ничего, кроме правды.
— У нас и у тебя разная правда, вот в чем дело. А Краб… Краб, я думаю, поймет, если тут произойдет несчастный случай. Тем более, что ты все это время напрашивался…
— Тогда вперед!
Ральф, изобразив на лице глумливую ухмылку, отвесил противнику церемонный поклон, при этом незаметно вытащив стилет из сапога. На такой поворот событий изгнанник не рассчитывал — он и подумать не мог, что непонятная ненависть Рыцаря доведет до такого.
— Не, ну хватит! — воскликнул Тряпичник. — Вы че, обалдели оба?!
— Посторонись, брат, — сказал Рыцарь. — Не мешай.
Ральф лихорадочно соображал, что делать. Выстоять против меча со стилетом невозможно, Рыцарь изрубит его прежде, чем удастся подойти на расстояние удара. Единственное преимущество — в неожиданности, пока оба меченых уверены, что он безоружен.
— Слышь, не дури… — Тряпичник встал между изгнанником и Рыцарем.
— Посторонись!
Меч описал крутую дугу, чуть не сбив шляпу с головы меченого.
— Слышь!..
Рыцарь оттолкнул Тряпичника локтем — тот буквально отлетел на несколько шагов и рухнул на пол, запутавшись в многочисленных одеждах. Ральф уклонился от удара и рванул к лежащему на полу меченому.
Он сам потом удивлялся, откуда взялись силы мгновенно схватить мужчину и вздернуть его, как живой щит. Ральф приставил стилет к горлу бедняги.
Рыцарь медленно опустил оружие.
— Если ты хочешь, чтобы он жил — брось мне меч.
— Я так и знал, — процедил Рыцарь. — Так и знал… А ты, дурак, защищал его!
— Бросай меч, и я его отпущу! — заорал Ральф. — Сейчас же!
Рыцарь поднял забрало левой рукой, сплюнул на пол и швырнул меч под ноги Ральфу. Изгнанник молча поднял оружие. Теперь, когда в ладонь легла тяжелая, обмотанная полосами кожи рукоять, Ральф чувствовал себя куда уверенней.
— Теперь пояс! — крикнул он.
Рыцарь нарочито медленно отстегнул пряжку. Ральф отпустил Тряпичника и поймал брошенный пояс в воздухе.
— Мне жаль, что так вышло, — сказал он, опоясываясь и вкладывая меч в ножны. — Но я обещал Крабу доставить языка, и я это сделаю. Идите вперед, оба. И побыстрее, мне уже тут надоело.
Меченые вели его вверх. Оба не проронили ни слова после инцидента у ворот, и эта тишина начинала действовать Ральфу на нервы. Он был уверен в том, что его спутники обдумывают планы мести. Можно было бы, конечно, отобрать у них все оружие, включая ножи и кинжалы, или связать Рыцаря и идти только с Тряпичником, который казался менее опасным — но Ральф прекрасно понимал, что за время долгого и опасного пути не раз представится удобный случай. Вот зазевайся он сейчас, и что помешает Рыцарю столкнуть его с крутой лестницы? Только неусыпная бдительность может спасти. Меченые не осмелятся напасть в открытую.
Между тем они поднимались все выше. Пещерная башня была построена как и обычные охранные сооружения на границе — Ральф видел немало таких, путешествуя с отцом. На каждом этаже только одна круглая комната, в центре — лестница на следующий этаж. Меблировка тоже ничем не отличалась от интерьеров пограничных твердынь: ящики вместо столов и стульев, деревянные кровати, груды мешков с каким-то добром, развешенное по стенам оружие. Только пушек у бойниц не было.
В одной из комнат Ральф увидел человека — худого, с длинными пальцами, с серой кожей, в потрепанной рубахе и штанах. Человек сидел на кровати и безучастно смотрел в потолок. Меченые старательно сделали вид, будто ничего не заметили, и лишь ускорили шаг.
В верхних комнатах дождевые встречались все чаще. Они сновали по лестницам, едва не сбивая с ног все таких же невозмутимых меченых, таскали мешки, но не издавали ни звука — только ступни с длинными цепкими пальцами шлепали по каменному полу. Нередко дождевые передвигались на четвереньках — причем очень быстро и ловко.
Ральф сторонился этих существ, которых в мыслях уже не называл людьми. Он убедил себя, что у них склизкая кожа, а отдающее кислой вонью дыхание — наверняка ядовито. Кроме того, на пальцах рук и ног можно было заметить острые когти, которые дождевые могли втягивать и выпускать — словно кошки. Иногда какой-нибудь особо юркий пробегал прямо по потолку.
После долгих часов тишины резкий вибрирующий крик-вой заставил Ральфа вздрогнуть. Он едва не уронил меч. А дождевые засуетились, заметались по лестницам — да так, что трое путников вынуждены были остановиться в одной из комнат. Рыцарь и Тряпичник все также делали вид, что никого не замечают, хотя вокруг них бурлило море серых спин.
В оконные проемы стали влезать дождевые. Они торопливо спрыгивали на пол и терялись в толпе собратьев. А крик все продолжался. Башня гудела.
Рыцарь стоял у окна, сложив руки на груди. Он казался спокойным и безмятежным, словно статуя. Когда поток протискивавшихся в оконный проем существ иссяк, меченый с силой захлопнул свинцовые ставни. Тряпичник, обернувшись к Ральфу, жестом показал, что они должны поступить также.
Люди прошли вдоль стен башни, закрывая окна, отсекая сиреневые лучи, без которых сразу стало темно.
Ральф тщательно запирал ставни на щеколду, когда вдруг услышал царапанье снаружи. Он замер в нерешительности, на него тут же налетел Тряпичник и заорал:
— Ну закрывай же! Не стой!
— Там кто-то…
— Плевать, закрывай!
В голосе меченого чувствовалась неподдельная паника. Ральф пожал плечами и сделал как ему говорили, стараясь не думать о существе, которое висит над пропастью и скребется, оставляя следы когтей на свинце.
Их совместными усилиями комната погрузилась во мрак. Дождевые затаились по углам и под лестницей, даже их дыхания не было слышно.
Ральф сел, прислонившись спиной к стене, вытянул ноги. В тишине тихий скрип когтей о ставни казался оглушительным.
— Почему нельзя пустить их внутрь?
Неизвестно откуда взявшееся эхо повторило его слова — и это был единственный ответ, который получил Ральф. Он вздрогнул: в тишине да темноте могло случиться всякое. Возможно, меченые бросили его и уже спускаются вниз. А может, они ползут к нему, с кинжалами в руках. Кто знает, вдруг мерзавцы видят во мраке, как кроты, недаром ведь в пещерах живут.
Ральф вскочил на ноги, обнажив меч. Затхлая тьма всколыхнулась — и снова все замерло.
— Эй!
И на этот раз только эхо ответило ему.
"Проклятье! Если они слышали, то теперь знают, где я"… Ральф пошел вдоль стены, напряженно сжимая рукоять меча. Левой рукой он касался каменной кладки, потом вдруг почувствовал спокойную прохладу металла.
Ральф поднял щеколду и ударил кулаком в ставни. Они отворились, впуская внутрь сноп ярко-синего дрожащего света. Дождевой, уцепившийся снаружи за выступ подоконника, откинулся назад, едва не сорвавшись.
— Че ты делаешь! — заорал Тряпичник, который вовсе не собирался нападать, а смирно сидел в углу на ящике.
— Пускай, — сказал Рыцарь. — Тут карниз над окнами, ничего. Пусть чистенький посмотрит.
Ральф хотел наорать на меченых и потребовать, наконец, разъяснений, но существо за окном вдруг заговорило, глухо, неуверенно выговаривая звуки:
— Дождь, — сказало оно. — Дождь.
В темноте пещеры медленно падали капли, излучающие синий свет. Некоторые вытягивались в длинные струны, а после разрывались на множество мелких брызг. По стенам башни струились ручейки и водопадами обрывались в пропасть с карнизов.
Ральф зачарованно смотрел, как пока редкие капли падают вниз, освещая самые дальние уголки пещеры. Дождевой у подоконника притих, опустив голову. Синяя вода растекалась по его серой коже и впитывалась, оставляя черные пятна.
— Красивый дождь, — сказал Ральф.
