не позволяло ей осуществить попытку прорыва на юго-запад в течение нескольких дней с перспективой на удачный её исход».
Как Чуйков со своей стороны, так Паулюс со своими людьми жили под землей. В степи, в 6 км к западу от Сталинграда, рядом со станцией и зданием вокзала в Гумраке, в 12 подземных бункерах располагался штаб армии. Бункер, где поселился генерал-полковник Паулюс, был размером четыре на четыре метра. Потолок на 2-метровой высоте, промерзавший насквозь, вместе с другими военно-строительными ухищрениями обеспечивал достаточную защиту от артиллерийских обстрелов из орудий среднего калибра. Внутренняя облицовка была выполнена из деревянных реек и других материалов. Самодельные печки из глины обогревали помещения, если доставало дров, которые надо было привозить из центра Сталинграда. Входы, защищенные от ветра одеялами, препятствовали слишком быстрой утечке тепла. Поскольку парковка была оборудована на некотором удалении от бункеров, с воздуха невозможно было заметить никаких изменений в степном ландшафте. Лишь там и тут из снежных холмов вились тонкие струйки дыма.
24 ноября, в тот бурный день, около 19.00 лейтенант Шетц, офицер-радист, вошел в бункер генерала Шмидта с расшифрованной радиограммой из штаба группы армий. «Строго секретно. Только для командования» — гриф высшей степени секретности. Содержание: «Принимаю 21.11 командование группой армий «Дон». Мы сделаем все, чтобы вызволить вас. Необходимо между тем, чтобы армия, удерживая волжский и северный фронты, в соответствии с приказом фюрера как можно скорее выделила мощные боеспособные силы с тем, чтобы в случае необходимости, по крайней мере на некоторое время, пробить себе коридор для снабжения в направлении на юго-запад». Подпись: «Манштейн». Паулюс и Шмидт облегченно вздохнули.
Задача, которую предстояло решить фельдмаршалу. была не из легких. У него не было при себе новых сил, он принял командование окруженной 6-й армией, разбитой 3-й румынской армией, армейской группой Холлидта с разношерстными частями и подразделениями, стоявшими на Чире, и вновь сформированную армейскую группу Гота.
В Новочеркасске располагался штаб группы армий «Дон», которой теперь подчинялся Паулюс. В первой половине дня 27 ноября Манштейн прибыл на свой КП и вступил в командование. Несмотря на трудности, замысел Манштейна был смелым и обнадеживающим. Он состоял в том, чтобы фронтальным ударом с запада, с Чирского участка фронта, силами армейской группы генерала Холлидта наступать непосредственно на Калач, в то время как армейской группе Гота ставилась задача с юго-запада из района Котельникова взломать кольцо советского окружения.
Для понимания всех сложностей необходимо оглянуться немного в прошлое. Как выглядела ситуация на Чире и под Котельниковом, у этих краеугольных точек для деблокирующего немецкого наступления?
Положение в районе между Доном и Чиром вопреки ожиданиям стабилизировалось. Прежде всего это было заслугой полковника Генерального штаба Венка. 19 ноября он находился ещё в должности начальника штаба 57-го танкового корпуса, действовавшего на Кавказском фронте, где шли тяжелые бои за Туапсе. 21 ноября он получил от Главного командования сухопутных войск приказ немедленно вылететь спецсамолетом Люфтваффе в Морозовскую и вступить там в должность начальника штаба 3-й румынской армии.
Уже вечером того же дня Венк был в расположении сильно потрепанной 3-й румынской армии. Он пишет: «Я доложил о своем прибытии генерал-полковнику Думитреску. Через переводчика старшего лейтенанта Ивансена меня ввели в курс дела. Положение армии было отчаянным. На следующий день я отправился на самолете «Физелер Шторх» вперед, в излучину реки Чир. Немногие из румынских частей и соединений уцелели. Где-то западнее станицы Клетская, на Дону, храбро сражались ещё части группы Ласкара. Остатки войск союзников откатывались полным ходом. Их отход наличными скудными силами удержать было невозможно. Таким образом, я мог опереться лишь на остатки 48-го танкового корпуса, наземные части Люфтваффе, тыловые подразделения 6-й армии, которые были сформированы в тактические группы энергичными офицерами, а также опереться на отпускников из состава 6-й армии и 4-й танковой армии, которые постепенно прибывали в тот район либо ранее задержались в нем. Группы генерал-лейтенанта Шланга, полковника Штахеля, капитана Генштаба Зауэрбруха и подразделения полковника Адама, подразделения ПВО, тыловых служб и ремонтно-восстановительные подразделения 6-й армии, а также экипажи танков и личный состав танковых рот, лишившихся своих боевых машин, — все они стали единственным боевым сдерживающим фактором в излучине Дон — Чир на фронте в несколько сот километров. Позднее к ним присоединились основные силы 48-го танкового корпуса, сумевшие 26 ноября пробить для себя пути отхода на юго-запад.
Моя основная задача заключалась прежде всего в том, чтобы сформировать три заградительных соединения под командованием энергичных офицеров, которые должны были обеспечить по обеим сторонам уже сформированных боевых групп Адама, Штахеля и Шпанга достаточно протяженный фронт на Дону и Чире во взаимодействии с частями Люфтваффе из 8-го авиакорпуса. Это взаимодействие заключалось, по крайней мере, в сборе разведывательной информации. Мой собственный штаб мне пришлось в буквальном смысле создавать из всего, что прямо подворачивалось под руку. Это же касается и таких вещей, как мотоциклы, легковые автомобили, средства связи, т.е. практически всего, что минимально необходимо для работы штаба. Неоценим был при этом опыт старых обер-ефрейторов, которые долгое время воевали на Восточном фронте и получили соответствующий опыт. Для них не было ничего невозможного. Собственных линий связи у меня не было. На счастье, была возможность воспользоваться коммуникациями тылового района 6-й армии, а также частей и подразделений ВВС. Лишь только в ходе бесчисленных переговоров по этим линиям я смог составить для себя шаг за шагом картину всего того, что происходило на нашем участке фронта, где сражались немецкие заградительные части и где ещё можно было обнаружить немецкие войска. Сам я каждый день с небольшим числом сопровождающих был в разъездах, чтобы получить личное представление и на месте принять решение о том, где именно следует держать подвижную оборону, а где — стоять непременно твердо.
Нашим единственным резервом, на который мы могли рассчитывать в районе прорыва, были отпускники, потоком возвращавшиеся в войска. Они вооружались со складов группы армий, из мастерских или просто из всего, что удалось изыскать.
Для того чтобы из лишившихся вследствие прорыва русских своего командования групп, группок, отдельных подразделений, отставших от основной массы войск трех армий, «спаять» новые части и подразделения, требовались часто необычные, жесткие, изобретательные шаги.
В этой связи мне вспоминается, как в станице Морозовской мы уговорили командира роты пропаганды Вермахта показывать кинофильмы на развязках военно-транспортных маршрутов. Солдат, привлеченных
