Например, к Эдварду де Веру, 17-мy графу Оксфорду.
Титул был старым, учрежденным еще в XII веке, и принадлежал семье де Веров с 1141 года. Семейство процветало при Плантагенетах, но осталось в милости и при Тюдорах – случай редчайший. Джон де Вер, 13-й граф Оксфорд, отчаянно рубился в сражении при Босворте, заслужил благодарность Генриха VII, и дальше де Веры так и оставались на виду, сохраняя в семье и графский титул, и наследственную должность лорда – великого камергера – главного распорядителя королевского дворца. Эдвард де Вер, 17-й граф Оксфорд, в 12 лет осиротел и унаследовал и титул, и должность, и значительное богатство, но, поскольку сам он управлять своей собственностью еще не мог, его отдали на попечение Уильяму Сесилу, лорду Берли. Опекунство было прекрасным способом изрядно пощипать собственность опекаемого, так что королева наградила таким образом своего министра, и юный Эдвард подрастал в доме Уильяма Сесила, что, надо сказать, любви между ними не прибавило.
Питомец лорда Берли рос очень уж буйным и, несмотря на блестящие дарования, доставил своему опекуну огромное количество хлопот.
Например, он убил одного из его слуг, пырнув его шпагой. Убийство, по всей вероятности, было ненамеренным – удар был нанесен в ногу, хотя у графа была полная возможность ударить свою жертву куда угодно, благо слуга не был вооружен. Однако раненый очень быстро истек кровью – видимо, на его беду, шпага задела важную артерию. Дело замяли – жюри, которое должно было расследовать дело, удовлетворилось объяснением, что слуга как бы напал на графа и сам напоролся на шпагу, так что случай его смерти следовало объяснять как своего рода комбинацию самозащиты со стороны графа Оксфорда и самоубийства со стороны слуги.
Понятное дело, такое объяснение было шито белыми нитками. Люди осведомленные полагали, что несчастный слуга подслушивал разговоры Эдварда де Вера и делал это по поручению лорда Берли. Очень может быть – Уильям Сесил как политик любил «…быть в курсе всех дел…» и содержал множество шпионов. Надо полагать, он и у себя дома тоже хотел знать все и для сбора информации пользовался теми же методами, что и в своей профессиональной деятельности…
Как бы то ни было – дело об убийстве было замято, а потом Эдвард де Вер и вовсе женился на старшей дочери своего опекуна, Анне Сесил. Брак получился неудачным – супруг сперва отправился в долгое путешествие, уехав в Италию, а потом, после возвращения, жил при дворе. Жену свою он туда не взял – к большому негодованию тещи. Однако лорд Берли, тесть графа Оксфорда, полагал, что не следует вмешиваться в жизнь нового фаворита королевы Елизаветы – а Эдвард де Вер определенно мог считаться любимцем Ее Величества. Деньги граф тратил без счета и умудрился промотаться настолько, что королева решила его как-то выручить – она назначила ему некую «пенсию» размером в 1000 фунтов стерлингов. Случай поистине уникальный – Елизавета ненавидела расставаться с «…живыми деньгами…» и предпочитала награждать своих любимцев как-то иначе – скажем, налоговыми скидками на экспорт или на импорт или выгодными назначениями. В случае с Эдвардом де Вером она отошла от своих правил – граф был настолько беспутен, что поручать ему что бы то ни было, безусловно, не следовало.
Как всякий честолюбивый аристократ в царствование Елизаветы Первой, он успел повоевать и на суше, и на море – но без особых успехов. Однако в деле развлечения королевы с ним мало кто мог бы поспорить – он обладал живым умом, интересовался искусством, устраивал придворные театральные представления и даже содержал труппу актеров.
И королева благоволила к нему, за невероятно яркие одежды звала своим «турком», охотно смеялась его дерзким шуткам и вообще многое ему позволяла. В общем, у Кристофера Хаттона были основания для некоторой ревности.
Но куда больше, чем к Эдварду де Веру, он ревновал свою повелительницу к другому ее любимцу, удальцу и красавцу.
Звали его Уолтер Рэли, и он был вовсе не графом, а обычным джентльменом родом из Девоншира, что на западе Англии. Где он учился, неизвестно – скорее всего, толком нигде. Жизнь поносила его по самым разным дорогам – скажем, он повоевал во Франции на стороне протестантов, командовал отрядом в ходе бесконечной, нескончаемой войны в Ирландии и отличился там и удалью, и жестокостью – повесил сотен шесть пленных, за что его порицали. Ну, королева действия «…мастера Рэли…» одобрила, так что никакого наказания он не понес. Ему было что-то лет 25–26, когда он повел в пиратский рейд свой корабль «Фэлкон» – «Сокол», а в 1581-м, в возрасте 29 лет, попал ко двору. Королеве он сразу понравился и постарался извлечь из этого обстоятельства как можно больше пользы.
В мемуарах того времени есть история – возможно, и достоверная, – что однажды Елизавета спросила Уолтера Рэли: «Когда же вам, сэр Уолтер, надоест попрошайничать?»
Он ответил: «Тогда, когда Ваше Величество перестанет мне подавать!»
Ну, что сказать? Подавать «…милостыню…» ему она не перестала, очень скоро он разбогател так, что нарочно нашивал на плащ жемчужины так, чтобы они отрывались. Ему нравилось смотреть, как люди при дворе кидаются поднимать их с пола…
Сплетники, впрочем, говорили, что так небрежно пришивался только мелкий жемчуг, а крупный оставался на том месте, которое ему и было положено, – но про сэра Уолтера много чего рассказывали. Правда, делалось это с должной осторожностью – у него была слава умелого фехтовальщика и отчаянного задиры.
Королева любила его общество. Подобно ей, он был превосходный лингвист и свободно знал несколько языков – «…кроме разве что английского…», как говорили у него за спиной недоброжелатели, намекая на его неистребимый тяжелый акцент уроженца английского запада. Но сэр Уолтер не обращал внимания на такого рода речи – он считал их неотьемлемой частью своего успеха, да и вообще был способен на широкий жест.
Легенда о том, что однажды сэр Уолтер Рэли бросил королеве под ноги свой драгоценный плащ, чтобы она не замочила ноги, скорее всего легенда и есть, но вот курить трубку он ее действительно научил. Сэр Уолтер привез и табак, и пристрастие к курению из Нового Света – и показал эту новую причуду своей государыне. Однажды он предложил ей пари – сказал, что знает, как взвесить дым. Королева не поверила, но он выиграл пари: взвесил табак, набил им трубку, выкурил ее, а потом взвесил пепел.
Елизавета страшно не любила проигрывать – это было известно всем, кто садился играть с ней в карты, – но в данном случае уплатила проигрыш и не расстроилась. Согласно легенде, она даже сделала ему комплимент – сказала, что знает многих, кто обратил золото в дым, но вот сэр Уолтер единственный, кому удалось проделать обратную процедуру: превратить дым в золото.
В тем большую ярость она пришла, когда выяснилось, что ее фрейлина, Элизабет Трокмортон, дочь покойного сэра Николаса Трокмортона, оказалась беременной от сэра Уолтера. И даже хуже того – оказывается, влюбленная пара поженилась, сохранив это в полном секрете…
Если и была у королевы Елизаветы блажь, то состояла она в «…стремлении остановить время…».
Она не хотела стареть, ее фрейлины не смели вести себя как взрослые женщины, а любимцы королевы ни в коем случае не должны были даже намеком показывать, что чисто платонического флирта с их пожилой королевой им как-то недостаточно…
Если нечто в этом роде обнаруживалось, негодование королевы не знало границ, и когда оказалось, что ее любимый лорд Роберт Дадли секретно женат на вдове 1-го графа Эссекса, она отправила в Тауэр даже его. Потом, правда, простила – но его жена не смела показываться при дворе.
К чему, надо сказать, новая леди Дадли отнеслась вполне равнодушно…
История с женитьбой лорда Дадли случилась в 1578-м, королеве было тогда 45 лет, и некая ревность с ее стороны, пожалуй, была даже естественна. Она и правда любила «…своего Робина…», и когда он умер в 1580 году, очень по нему горевала.
История с сэром Уолтером пришлась на 1591-й, королеве было уже недалеко до шестидесяти. Почему она впала в такой приступ тиранства на этот раз, сказать трудно – возможно, сказались и годы, и привычка к верховной власти, и импульсивное желание «…наказать неблагодарного…». Во всяком случае, сэр Уолтер оставался в Тауэре довольно долго.
Он писал ей оттуда письма в стихах – ко всему прочему сэр Уолтер был еще и превосходный поэт. В конце концов Елизавета его простила и с течением времени даже вернула должность капитана ее телохранителей. Но свою бывшую любимицу, Элизабет Трокмортон, ко двору больше не приглашала.
Королева видеть ее больше не захотела…
Глава 33
Роберт Деверё, 2-й граф Эссекс
4 сентября 1588 года, почти сразу после величайшего триумфа Англии – разгрома испанской Непобедимой Армады, – скончался от лихорадки Роберт Дадли, 1-й граф Лестер. За четыре дня до смерти он написал Елизавете письмо, справляясь о ее здоровье, – и она сохранила это письмо в своем ларце. Предсмертное послание лорда Дадли было помечено – рукой королевы на нем было выведено: «Его последнее письмо». Человека ближе его у нее в жизни не было, они знали друг друга с юности, он был Елизавете и другом, и, по всей вероятности, любовником. Его смерть стала для нее огромной потерей. В придачу ко всему прочему они были еще и ровесниками. Надо полагать, похороны лорда Дадли напомнили королеве и о ее бренности.
