почти не было. Ледяную шапку, расположенную в 20 километрах от берега, невозможно было разглядеть из-за дымки на горизонте. Теперь нас ничто не остановит. Я не мог усидеть на месте и возбужденно ходил по палубе. Через два часа «Иван Киреев» сбавил скорость. И вот, в начале девятого утра, судно, на котором мы вышли из Архангельска, бросило якорь в широкой полукруглой бухте, которую наши соотечественники 400 лет назад окрестили Ледяной Гаванью. Безмятежное море флегматично плескалось у ледяной кромки берега. Мыс Спорый Наволок выдается вперед низким и практически плоским выступом. Мы лихорадочно складывали на палубе ящики, коробки, инструменты и рюкзаки.
Благохранимый дом – Het Behouden Huys – на карте Геррита де Вейра 1598 г. (Воспроизведен фрагмент ее перегравировки начала XVII века. – ред.) Пунктирными линиями показаны маршрут возвращения зимовщиков на двух открытых шлюпках и места высадки их на берег
«Я же тебе говорил, – гордо сказал Ержи. – Когда дойдет до дела, рассиживаться будет некогда». Первый человек спустился по веревочной лестнице в плашкот. Боярский, стоя у фальшборта, целовал на прощание всех, кто высаживался на берег, и желал нам удачи.
«Давай! – восклицал он хриплым голосом. – Давай!»
«Всё время следи за Ержи!» – срывая голос, прокричал Антон своему оператору, когда плашкот начал отходить от «Ивана Киреева». Я дотянулся до красно-белой геодезической рейки и для пущего драматизма прикрепил к ней толстой ремонтной лентой два флага: трехцветный нидерландский и морской русский с синим крестом. Когда мы набрали скорость и заскользили по воде, флажки развернулись и затрепетали на ветру. Команда корабля зааплодировала и отсалютовала нам на прощание поднятыми вверх кулаками. Высокая погрузочная рампа ограничивала обзор, и я не мог оценить, как быстро мы движемся. Я спросил Ханса Бонке, который был здесь два года назад, какой ширины берег и трудно ли забраться на плато. «Можно зайти обычным шагом», – ответил он. Внезапно берег появился вблизи. Крест, поставленный Кравченко, был отчетливо виден тонкой линией на фоне ясного неба. Нагруженный плашкот медленно и осторожно продвигался по мелководью. До берега оставалось 50 метров.
Берег мыса представлял собой холмистую равнину, усыпанную тускло-коричневым гравием. Он был приблизительно 150 метров шириной и слегка поднимался к низким каменным утесам, закрывавшим вид на внутреннюю часть острова. Когда катер почти остановился, чтобы не сесть на мель, линия прибоя была от нас на расстоянии нескольких метров. Секунды тянулись медленно. Услышав скрежет днища о камни, мы с Ержи спрыгнули в воду и пешком пошли к берегу. «То самое место! – сказал я себе. – Это то самое место!» Я сошел на берег на мысу Спорый Наволок 27 августа 1995 года, в 10:05 утра. У меня за спиной раздавались возбужденные крики и негромкий плеск волн, накатывавших на гравийный берег. Было радостно сознавать, что, проделав столь долгий путь, мы вплотную приблизились к его завершению. Пока экспедиционный груз складывали у линии прилива, я осматривался в нашем новом окружении. Затем, с комом в горле, я двинулся к скалам. В спасательном жилете и болотных сапогах передвигаться было тяжело, и, конечно же, их стоило снять. Но я так спешил, что не хотел терять ни минуты. Задыхаясь, я карабкался на утес. Едва заглянув за край, я первым делом огляделся в поисках белых медведей. Плоский серый ландшафт был пуст. Брёвна Благохранимого дома также не бросились мне в глаза. За крестом, который теперь возвышался прямо передо мной, тянулась площадка из маленьких деревянных колышков. Я сообразил, что это разметка, оставшаяся после раскопок 1993 года. Вдали, на горизонте, в свете низкого солнца сияли горы Новой Земли. С чувством высшего блаженства на душе я пошел назад, на ходу стаскивая спасательный жилет.
И всё-таки мы достигли цели!
27 августа 1995 года, воскресенье
«Алло, Хенк! Мы высадились на берег. Мы у цели! – взволнованно произнес Ержи после того, как ему удалось связаться по спутниковому телефону с офисом Хенка ван Вейна в Нидерландах. – У нас тут голубое небо, и солнце светит вовсю. Температура – два градуса выше нуля». С северной оконечности Новой Земли очень трудно подключиться к спутнику связи. Метровая спутниковая тарелка была установлена почти вертикально, и испускаемые ею сигналы скользили по голой пустынной местности к висевшему над самым горизонтом спутнику. Доктор и его помощник сошли на берег, чтобы поохотиться на уток и гусей, и их выстрелы были слышны издалека. Дирк ван Смердейк, заядлый поклонник наших пернатых друзей – но только живых и летающих, – при каждом выстреле разражался проклятиями.
Пока распаковывали и ставили палатки, мы по очереди ходили взглянуть на останки Благохранимого дома. Это историческое место пребывает в плачевном состоянии. Четыре бревна практически полностью сгнили. «Сохранность объекта гораздо хуже, чем в 1993 году, – сказал историк Ханс Бонке. – Очевидно, тут кто-то копал. Вероятно, это были туристы – охотники за сувенирами. За эти два года брёвна сгнили еще больше. Нам, можно сказать, повезло: если бы экспедицию отложили еще на год, мы бы могли вообще ничего не найти». Мы сразу осушили необъятные лужи с застоявшейся водой. При первом осмотре я нашел несколько кованых гвоздей, обрывки материи и кусочки кожи, вымытые из земли дождями. Ханс и Виктор, не теряя ни минуты, приступили к работе. Они собрали все лежавшие на поверхности предметы и аккуратно задокументировали каждую находку. Метрах в двадцати от нас плато разрезано неглубоким оврагом. Благодаря продолжительному воздействию сурового климата края его стали ровными и скругленными. Вероятно, это и есть «расщелина горы около реки», где 24 сентября 1596 года был похоронен плотник (родом из Пурмеренда). Вероятно, все три недели после высадки нидерландцев на острове он работал, выбиваясь из сил, чтобы поскорее соорудить зимовье. По дну оврага бежит тоненький ручеек, собирая воду из внутренних заболоченных озер. Никаких следов захоронений: на одном из снимков, сделанных с воздуха, был замечен как бы «погребальный курган», на поверку оказавшийся дефектом стереографической фотографии. На самом деле это каменистое обнажение пород. Вокруг не видно ни снега, ни льда. Даже снежники – многолетние залежи снега, – которые сохранялись на протяжении веков в тени утеса, растаяли или испарились.
За мысом Спорый Наволок открывается жутковато плоский ландшафт. До горизонта, куда ни кинешь взгляд, виден один лишь голый камень, изредка перемежающийся с желтоватой грязью. Растительность состоит из темного мха и редких карликовых
