340 000 (в таблице)[239]
Перечень являлся далеко не окончательным, ему предстояло еще не раз претерпеть изменения, однако он дал возможность приступить наконец к сооружению основных объектов. Планировалось, что все плотницкие работы по ним должны завершиться к ноябрю 1936 года. Однако уже в конце лета проявились недостатки организации проектирования – до открытия оставалось всего девять месяцев, а проекты столь важных сооружений, как павильоны Московской и Ленинградской областей, не были готовы. Такая же ситуация сложилась и с павильоном северного земледелия (Арктики).
Одновременно со строительством зданий велось благоустройство территории. Было заасфальтировано 12 километров дорог, проложены водостоки, водопровод, канализация. Продолжались работы по озеленению, высаживались деревья и кустарники[240].
Панорама стройки ВСХВ с башни павильона «Механизация». 1937 г. В центре снимка – Манеж, справа внизу – павильон «Ветеринария», за ним – полукруг вольеров павильона «Собаководство»
Строители выполнили большой объем мелиоративных и гидротехнических работ. На площади 150 гектаров проложили дренажную сеть, обеспечив надежный водоотвод и осушение территории выставки[241]. В целом работы велись ударными темпами, постоянно отмечалось перевыполнение плана[242].
Однако в силу плохой организации полная готовность комплекса приближалась очень медленно. Одни и те же работы выполнялись по нескольку раз. Осенью 1936 года ситуация на стройплощадке обострилась. На собрании актива работников ВСХВ начальник строительства И.Е. Коросташевский отметил недостатки оформления павильонов, их примитивные, коробочные формы. Как особенно неудачный характеризовался главный вход – совершенно немонументальный, напоминающий увеличенную деревенскую околицу. Не многим лучше представлялся и павильон «Механизация», походивший на шахту Метростроя.
Совершенно неудовлетворительным было освещение павильонов. На площади Народов по труднообъяснимому замыслу В.К. Олтаржевского устроили земляную насыпь, перекрывавшую виды на окружавшие площадь здания[243].
Важнейшей причиной неполадок строительства являлось постоянное отставание проектных работ от темпов строительства. Из-за отсутствия законченных проектов вовремя не началось строительство павильонов ЗСФСР, УССР, Московской, Ленинградской областей, Азово-Черноморского края и Крыма, четырех павильонов наркомсовхозов и т. д. Все они относились к числу основных объектов.
Вину за неготовность ряда проектов несло само управление строительства, которое не обеспечило разработку рабочих чертежей ЗСФСР и УССР. Проекты павильонов Москвы, Арктики, Азово-Черноморского края и Крыма долгое время не утверждались Выставочным комитетом. Вообще на утверждение проекта тратилось в три раза больше времени, чем на его разработку.
Но важнейшим недостатком являлась плохая организация проектных работ. Так, Сельхозпроекту, который выполнял проектирование сорока восьми объектов, то есть около трети всей застройки ВСХВ, даже не устанавливались сроки сдачи проектов. Проекты организации строительных работ полностью отсутствовали.
Ошибочным стало решение Выставочного комитета сосредоточить почти все проектирование в Москве. Нужно было придумать национальный архитектурный стиль для павильонов республик, своей архитектуры вообще не имевших. Что такое украинский, грузинский, армянский или узбекский стиль, было понятно. Сложнее обстояло дело с белорусским, азербайджанским. И совсем уж не имелось образцов стилей казахского, киргизского и таджикского.
Это привело к тому, что первоначальные варианты павильонов союзных республик плохо учитывали особенности национальной архитектуры, с которой москвичи, естественно, были не знакомы. Когда павильон Средней Азии уже вчерне завершали, Управление строительства получило из Ташкента проект этого же павильона, значительно лучший, чем московский. Осуществить его, естественно, уже не смогли. Аналогичные недоразумения привели впоследствии к необходимости значительных переделок павильонов Закавказских республик, Украины, Белоруссии. До последнего момента не решили, какой именно павильон станет последним в четверке, обрамляющей площадь Механизации.
В такой обстановке становится понятным, почему строительство начали с второстепенных, мелких объектов. Однако, построенные из некачественного леса, они уже весной 1937 года потребовали ремонта.
Многие вчерне законченные павильоны поражали обилием недоделок и искажений. В павильоне «Крупный рогатый скот» прогоны по стойкам каркаса изготавливались в одну доску вместо двух по проекту, стыки вместо прокладок и болтов удерживались на гвоздях. Очень неряшливым и непрочным выглядел манеж.
Стыки в его стенах наращивались обрезками бревен и отколами древесины, карниз был обрезан не по шаблону.
Вину за низкое качество работ несли не только строители, но и руководители проектирования, не обеспечившие планомерной разработки проектов, постоянного архитектурного и технического надзора за строительством, не организовавшие взаимодействие между зодчими-проектировщиками. Результатом стала некомплектная и несвоевременная выдача проектных материалов, многочисленные ошибки в рабочих чертежах, отсутствие толковых пояснительных записок.
На несколько недель задерживались проекты оформления павильона совхозов, отделки фасадов павильона животноводства. На строительство павильона Поволжья долго не поступали чертежи башен. В начатом строительством павильоне зерна за десять дней трижды менялись чертежи, причем все три комплекта оказались выполненными чрезвычайно небрежно.
Приближалось начало художественного оформления павильонов, однако специальная художественная мастерская бездействовала, так как эскизы оформления не были готовы. Лишь по одному павильону «Масличные культуры» имелись рабочие чертежи оформления, причем выяснилось, что оно обойдется в несколько раз дороже сметы. При разбирательстве возникшего скандала оказалось, что Выставочный комитет, заказывая эскизы художникам, не выставлял им никаких ограничений по стоимости[244].
Немалая доля вины за плохую постановку проектирования ложилась лично на В.К. Олтаржевского, назначение которого главным архитектором оказалось не вполне удачным. Вячеслав Константинович был опытным зодчим, в дореволюционной Москве работавшим на ряде крупных строек и выстроившим по своим проектам несколько доходных домов среднего класса – добротных, но скучных. В начале 1920-х годов он занимал пост заместителя главного архитектора Всероссийской сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставки, комплекс которой сооружался на месте нынешнего Центрального парка культуры и отдыха. После этого он отправился на многолетнюю стажировку в США, где изучал технику строительства небоскребов. Но вряд ли приобретенные навыки в деле сугубо функционального строительства могли помочь в проектировании живописных и нарядных выставочных павильонов. Так, неудачным оказалось отданное Олтаржевским на основе своего американского опыта указание о полном отказе от окон и использовании исключительно искусственного освещения. Впоследствии это решение было подвергнуто резкой и отчасти справедливой критике. Однако она ничуть не поколебала убеждений главного архитектора, который даже спустя четверть века продолжал доказывать несовместимость выставок и дневного света. С архитектурной точки зрения глухие стены, по мнению Олтаржевского, делали сооружения более выразительными, а заодно и снижали стоимость строительства. Размещение экспонатов вблизи окон подвергало условия их освещенности капризам погоды. Уже в 1961 году, анализируя опыт Всемирной выставки в Брюсселе 1958 года, большинство павильонов которой имели обильно остекленные стены, Олтаржевский называл это ошибкой[245]. Конечно, верность принципам – черта благородная, однако даже в этом следовало знать меру. Сегодня для выставок-ярмарок, состоящих из рядов бессистемно размещенных высоких стендов всевозможных фирм, действительно строятся гигантские залы без окон или с минимальных их количеством, однако для экспозиций, выстроенных по единому тематическому плану, дневное освещение может играть важную роль.
Плохую службу сослужило зодчему и перенесение в новые условия приемов проектирования и строительства временных по конструкциям и унылых по внешнему виду павильонов 1920-х годов. И если как планировщик Олтаржевский показал себя вполне удовлетворительно, то в проектировании выставочных зданий, призванных быть прежде всего броскими и привлекательными, он потерпел полную неудачу. К этому нужно прибавить и отсутствие у зодчего необходимых для руководящей работы организаторских способностей, что и предопределило его ошибки на ответственном посту.
