23
Фреска из Шикшина, см.: Дьяконова 1995: Табл. XXIV; из Кучи: Grunwedel 1920: Taf. XLVI―XLVII; изображение на щите с горы Муг: Robinson 1967: Fig. 13; терракотовый всадник эпохи Северной Вэй: Robinson 1967: Fig. 65A.
Б. Лауфер, однако, считал, что происхождение этого доспеха требует дальнейшего исследования, но он не японский (Laufer 1914: 270, п. 4).
В. Г. Богораз упоминает пудовые (16 кг) кожаные панцири (Тан-Богораз 1958: 91).
У В. Г. Богораза в романе «Восемь племен» встречается упоминание о наконечнике стрелы тельпекских чукчей, сделанном из раковины (Тан-Богораз 1979: 53).
Дж. Мердоч предлагает делить луки эскимосов на три типа, базируясь на географическом принципе («Южный», «Западный», «Арктический») и в меньшей степени — на конструкции, что не представляется удачным (Murdoch 1884).
У аляскинских эскимосов залива Нортон также имелись наконечники копий из хрусталя (Pallas 1781: 248; Nelson 1899: 149: Берг 1949: 112).
В. Г. Богораз отмечает, что стрела, смазанная ядовитым соком лютика, убивает даже крупную дичь за несколько минут (Тан-Богораз 1979: 53). Нельзя исключить, что устный информатор исследователя несколько преувеличил срок действия яда, ведь в конце XIX в. подобные стрелы не употреблялись. Согласно информации Н. Дауркина, переданной Ф. X. Плениснером, яд действовал в течение суток (Pallas 1781: 248).
В регионе для защиты наконечников использовали также чехлы из бересты или деревянные коробочки (Nelson 1899: 162―163. PI. LXII; Волков, Руденко 1910: 178).
Ср.: 30 канадских эскимосов с Мелвилла все попадали на расстоянии 18 м в цель, состоящую из двух вертикально воткнутых копий, отстоящих одно от другого на 9 см (Parry 1824: 511).
Отметим, что более распространенным (в Сиаме, древней Японии, Африке) был лук с двумя тетивами, между которыми посредине было прикреплено ложе для камня (Анучин 1887: 357―358).
Вариант: петля пращи надевалась на указательный палец (Воскобойников, Меновщиков 1959: 615).
Роман «Восемь племен» построен на обширном этнографическом материале, собранном автором (Муравьев 1979: 14―15).
Возможно, именно его носили за поясом приморские жители, виденные в 1876 г. М. Онацевичем (1877. № 7: 61).
Г. С. Шишмарев (1852: 183), считающий нож «главнейшим оружием» (=орудием?), очевидно, не имеет в виду боевые действия, которые в его время уже активно не велись.
В. Г. Богораз упоминает и аркан, сделанный из жил (Тан-Богораз 1979: 55). П. Н. Орловский (1928: 66) указывает, что длина аркана была 6—10 м.
В другом пассаже С. П. Крашенинников (1949: 404) говорит о четырех наконечниках: «чекуши по их уакарель называются, у них костяные рогульки о четырех рожках». В. Даль (1994. Т. 4: 1297, s. v.) так объясняет значение слова: «чекал [= чекуша] большая деревянная колотушка или долбня».
Описание болы см.: Кибер 1824: 98; Кашеваров 1846. № 228: 911 (аляскинские эскимосы); Аргентов 1861: 9, примеч. 2; Норденшельд 1936: 323; Гондатти 1898: VI (5―6 хвостов); Богораз 1901: 31; Акифьев 1904: 64 (5 хвостов); Антропова 1957: 198; Меновщиков 1959: 66; МАЭ. № 611–132―136; 668-10 (5―8 хвостов).
Комически-трагическую сказку о первом знакомстве оленных коряков с ружьем, когда поставили мишенью женщину и предложили ей поймать подолом пулю, чтобы не потерять добро (!), что, естественно, привело к ее гибели, см.: Стебницкий 1938а: 133―134.
Посему музейная реконструкция этого доспеха, согласно которой ему прикрепили второе, левое, крыло, неверна (Антропова 1957: 213. Рис. 27).
Подробные описания одежды чукчей можно найти в большом количестве работ, например, см.: Мерк 1978: 109―112, 125―129; Кибер 1824: 104―109; Аргентов 1857: 91; Заметки о чукчах. 1877: 4; Норденшельд 1936: 312―315; Дмитриев 1892. № 47: 8; Олсуфьев 1896: 101―105; Богораз 1901: 9—16; Каллиников 1912: 67―70; Прыткова 1961: 232; 1976: 7―30; Вдовин 1987: 80―84.
А. Ф. Кибер (1824: 106) отмечает, что подобный головной убор из скальпа волка или рыси, опушенный бобровым мехом, носили богатые чукчи (ср.: Поддубный 1914: 98). Такой же головной убор из волчьего скальпа, с ушами, украшенными корольками, носили и оленные коряки (Тан-Богораз 1979: 48). Летний башлык из шкуры головы волка носили эскимосы на побережье северо-запада Аляски (Nelson 1899: 34. Fig. 5; ср.: Загоскин 1956: 218).
А. В. Олсуфьев (1896: 105, примеч. 1) рассматривал подобный головной ремешок с несколькими красными бусинками как знак принадлежности к тойонскому роду.
В. Г. Богораз (1991: 29) так определяет размеры ездовой нарты конца XIX в.: длина 1,8―2,0 м, ширина между полозьями 30―35 см, высота 24 см. В общем справедливо замечает И. С. Вдовин (1965: 40), что нарты чукчей не претерпели изменений с конца XVIII в.
Оленей кастрировали бескровным способом путем раздавливания канальцев яичек зубами (Василевич, Левин 1951: 75). П. Н. Орловский (1928: 66) указывает и на несколько иной способ холощения оленей: одно яичко просто отгрызалось и тут же сырым отдавалось на съедение какому-нибудь уважаемому старику или почетному гостю.
У камчатских коряков в беговые сани запрягали быка и важенку (Орлова 1929: 104).
По замечанию доктора А. Ф. Кибера (1824: 125), собаки запрягались в 4―6 рядов. В середине XIX в. количество собак в нартах приморских жителей колебалось от двух до десяти (Hooper 1853: 42; ср.: Норденшельд 1936: 185 (4—12 собак)), а в 1920 г. в грузовой нарте было более 15 собак с несколькими вожаками (Амундсен 1929: 263).
Федорова 1984: 84; Навбот 1971: 174; КПЦ. № 63: 165; Миллер 1757: 474 (8—10 человек на охотничьей китобойной байдаре); Чулков 1785. Ч. 2: 625, 650.
По словам А. Аргентова (1887. № 3: 45), гребцы стояли в байдаре.
Ср.: большие байдары эскимосов Запада Аляски в конце XIX в. развивали скорость 6―8 узлов в час (10,8―14,4 км/ч) (Malaurie 1974: 140).
Вдовин 1948: 64; 1987: 100 (40 человек); Паллас 1781: 124 (30―40 алеутов); Гондатти 1898: XI, примеч. (30―40 аляскинских эскимосов); Чулков 1785. Кн. 2: 608 (30 человек); Лессепс 1801. Т. II: 88 (25―30 коряков); Белов 1952. № 102: 269 (20―30 человек); Вдовин 1959: 42 (20―25 человек); Полонский 1850: 399; Соколов 1851: 96, Ефимов 1948: 240; Стеллер 1927: 40 (20―30 человек); Федорова 1984: 168; Гедеон 1994: 63 (кадьяковцы); Гольденберг 1984: 128; 1985: 67, Коцебу 1948: 98; Дивин 1971: 81 (20 человек); Вдовин 1965: 41 (до 20 человек); Андреев 1940: 157; Линденау 1983: 163 (15―20 человек).
Ср.: С. П. Крашенинников (1949: 710) отмечает, что на ительменских однодеревках-батах находилось два человека (ср.: Тюшов 1906: 7), а на батах эвенов, по замечанию Я. И. Линденау (1983: 61) — 3―4 человека.
Согласно наблюдениям доктора А. Ф. Кибера (1823: 131―132) в 1821 г., на Нижней Колыме веткой именовалась одноместная лодка, сделанная из трех досок, одна из которых служила дном, а две — боками. А. П. Сильниикий (1897: 26, примеч.) также называет «веткой» лодку, сделанную из досок, в которой помещался один человек.
Б. О. Долгих (1960: 554) насчитывает юкагиров на территории от Лены до устья Анадыря менее 5000 человек.
Согласно мнению приморских чукчей (1924), войны в Берингоморье между азиатами и американцами закончились 100 лет назад (Галкин 1929: 72). И. С. Вдовин (1987: 43) утверждал, что тут мир установился к началу XIX в. Американские исследователи более осторожно датируют последний набег азиатов на аляскинцев первой половиной XIX в. (Sheppard 2002: 5, 14, п. 3; ср.: Fienup-Riordan 1990: 155; 1994: 328).
Нападение ради наживы на европейскую торговую шхуну, произведенное азиатскими эскимосами в середине XIX в., нельзя считать типичным явлением (Dall 1870: 381).
Олыксандрович 1884. № И: 296; Шкловский 1892: 97, 99; Дионео 1895: 116; Богораз 1902. № 5―6: 161―164; 1902а: 71; 1934: 47―48; ср.: Полунин 1773: 448―449; Чулков 1785. Кн. 1: 486; Кн. 2: 389―390, примеч. 2; Богораз 1902. № 5: 161―162 (нападение на Чукочью деревню на одноименной реке, при впадении ее в Колыму в 50 верстах (53 км) от океана). Даты этих нападений неясны. По информации Олыксандровича (1884. № 11: 295), это было до походов Д. И. Павлуцкого, тогда как В. Г. Богораз, наоборот, полагает, что разгром произошел после этих походов (Богораз-Тан 1934: 6―7), нападение же на Чукочью деревню он датирует первыми десятилетиями XVIII в. (Богораз 1934: 47). Действительно, нападение на Чукочью деревню уже к 1770-м гг. расценивалось как давнишнее событие (Полунин 1773: 448―449). Согласно сведениям Дионео (1895: 116), чукчи разгромили Погромное сто лет назад, то есть в 1790-х гг. По воспоминаниям 92-летней старухи (1891), чукчи напали на Нижнеколымск в последний раз 85 лет назад, то есть в 1806 г. (Шкловский 1892: 99).
