59
Ср.: корякский предводитель (он же старейшина) сам составлял план сражения и отдавал приказы (Стебницкий 1994: 85).
Меновщиков 1974. № 68: 255―256; 1988. № 96: 221; ср.: Загоскин 1956: 88 (аляскинские эскимосы); см.: Зеленин 1931: 725―731. Подобное культовое втыкание стрел характерно и для коряков: Jochelson 1905: 43 (стрелы, воткнутые около очага, пожертвованные после убийства волка); Вдовин 1976: 259―260 (жертвоприношение собаки с воткнутыми в землю стрелами). Отметим, что у чукчей копья могли втыкаться в землю перед дверью яранги (Вдовин 1976: 236). На рисунке И. Булычева (1856а: [Рис. 6]), изображающем стойбище оленных коряков, перед входом в ярангу видим копья, воткнутые вверх наконечниками: три слева и два коротких справа.
Поджог жилищ более характерен для коряков (ср.: Стрелов 1916. № 41: 126; Лессепс. Ч. 2. 1801: 156; Дьячков 1893: 64; Окунь 1935а: 51; Вдовин 1970: 0; Кибрик, Кодзасов, Муравьева 2000. № 18: 77. § 1―6; Стебницкий 2000: 177). Впрочем, об этом есть упоминание и в фольклоре оседлых (Меновщиков 1974. № 57: 221) и оленных чукчей (Вдовин 1970: 22). Обычно сжигались русские селения (Олыксандрович 1884. № 11: 295―296; Богораз 1934: 48).
Другой, более поздний вариант сказки, где муж превратился в гагару, см.: Такакава 1974: 45.
Ср. с представлениями нивхов: всякий, кто не исполнил кровную месть, «неизбежно искупает такое упущение несчастьем и даже смертию», поскольку дух убитого будет ему мстить (Шренк 1903. Т. 3: 24).
Отметим, что аляскинские эскимосы применяли для передачи сигналов резкий свист (Кашеваров 1845. № 193: 873).
Этот же случай, но в несколько иной записи, приводит и Э. С. Берн: «Через некоторое время невысокий мужчина по имени Алаакатлак вышел. Он крикнул тикигагмютам (Tikigagmiut): "Стреляйте в меня!" Он был обнажен, исключая только лисий нос на лбу и пояс с белым лисьим хвостом сзади, также он держал маленький барабан. Тикигагмюты стреляли в него, но промахивались, потому что он кружился очень быстро. Они вообще не попали в него, а он собирал стрелы, которыми они стреляли. Когда стрела падала, он брал ее. Когда он набрал полные руки стрел, Алаакатлак возвратился в укрепление» (Burch 1998: 105).
Так считает комментатор текста (Меновщиков 1974: 624, примеч. к № 147―148), однако противниками данного поселка могли быть и оленные коряки.
Е. А. Глинский (1986: 14―15, 21―22) вообще говорит о нешироком распространении лука и стрел среди чукчей, которые употребляли его главным образом на войне. Это мнение основано на том, что в могилах наконечников стрел обнаружено мало, не было широкой специализации последних, колчан же был рассчитан на небольшое количество стрел, а сами стрелы были дороги (sic!).
Ср.: Тюшов 1906: 272, 274 (ительмены отпускают двух человек); Burch 1974: 8; 1988: 231; Malaurie 1974: 144, 147 (эскимосы Аляски отпускают одного или двух человек); Кибрик, Кодзасов, Муравьева 2000. № 17: 77. § 21 (оседлые коряки отпускают одного человека).
В одной сказке, записанной в 1955 г., вождя оставили в живых — не типичный случай (Козлов 1956: 24).
Вспомним, что индейцы также применяли пытки с целью продлить мучения врага (Ратцель 1904: 489). Вероятно, тут мы встречаем аналогичную традицию. Ср.: пытки пленных врагов эскимосами Северо-Западной Аляски: Burch 1998: 108―109.
Ср.: Крашенинников 1949: 692: ительмены мучили пленных, распарывая им животы и мотая кишки.
Подробнее о северных собаках, их характеристике и использовании см.: Jesse 1866. Т. I: 210―231; Т. II: 245―252.
Предварительный вариант этой части книги см.: Нефёдкин 2002.
Семь осадных щитов у двухсот юкагиров (1681): ДАЙ. 1862. Т. VIII, № 44–23: 180; у эвенков: Воскобойников, Меновщиков 1959: 182; у эскимосов-чугачей на Юго-Востоке Аляски были щиты, прикрывающие сразу до 20―30 человек: Malaurie 1974: 144; Шнирельман 1994: 107, ср.: Давыдов 1810. Ч. II: 149; у эскимосов-кадьяковцев за каждым щитом скрывались по 30―40 человек: Паллас 1781: 84; у русских казаков: КПЦ. № 2: 32; Сгибнев 1869: 31; 1869а. № 4: 87; Майдель 1894: 546; Степанов 1937: 223; Белов 1952. № 102: 269; Никитин 1996: 78; Леонтьева 1997: 95; Зуев 2002: 70.
Типичным и для корякского фольклора сюжетом было попадание богатырем, стреляющим из лука, в ремень, стягивающий три основных шеста яранги над дымовым отверстием (Стебницкий 1994: 57).
Отметим, что коряки были более искусны по части осады русских острогов. Так, в 1745 г. они сначала попытались атаковать Акланский острог, но, потерпев неудачу, осаждали его пять месяцев (Окунь 1935а: 51).
Оседлые коряки обкладывали камнем свои летние жилища, по словам Я. И. Линденау (1983: 108), для защиты от зверей.
Корякские дети также в качестве забавы могли строить ледяное жилище, поливая снег водой (Кеккетын, Стебницкий 1935: 21).
Удобно было плыть из Уэлена — восточной точки Чукотки, откуда направлялись на торговлю с эскимосами Аляски (Нейман 1877. № 3―4: 87; ср.: Гондатти 1898: 17).
Ср.: алеуты с Лисьих островов, решив напасть на эскимосов о. Кадьяк, приплыли вместе с женщинами на четырех байдарах и высадились, назначив нападение на утро, однако эскимосы, узнав об этом, ночью перебили беспечных врагов (незадолго до 1783 г.; Давыдов 1810. Ч. II: 108).
Ср.: у эскимосов о. Кадьяк перед выходом в поход на собрании воинов в кажиме предводитель исполнял пляску-рассказ о предках и их войнах (Гедеон 1994: 63).
По мнению А. В. Ефимова (1948: 167; 1971: 229), скакал шаман (pro: Гольденберг 1984: 128).
Лабретки известны на Чукотке и археологически (История Чукотки. 1989: 46). Судя по письменным документам первой трети XVIII в., лабретки из моржовых клыков тогда встречались у азиатских эскимосов (Le Brim 1718: 13; Вдовин 1961: 52; ср.: Александров 1872: 73; Меновщиков 1959: 112 (в XVIII — первой половине XIX в.)). Причем в 1732 г. жители Чукотского Носа прямо именовали себя «зубатыми» (Ефимов 1948: 240, 249; 1971: 229; Гольденберг 1984: 128; 1985: 67). Французский офицер А. Оливье, бывший в Беринговом проливе в 1860-х гг., отмечает, что азиатские эскимосы в углах рта носили лабретки из металла, кости или перламутра (Ollivier 1877: 589). Капитан А. А. Ресин (1888: 177―178) конкретно писал, что лабретки были у эскимосов о. Ратманова (Большого Диомидова) и у жителей Наукана. Согласно же преданию, часть аляскинских эскимосов поселились в Наукане лет за сто до 1924 г. (Галкина 1929: 71―72; ср.: Крупник 2000: 252―253 (переселенцы с Аляски живут в Сирениках)).
Эскимосы Северо-Западной Аляски, отличившиеся в бою, наносили татуировкой четыре параллельные черты на каждую щеку (Burch 1998: 109).
В 1748 г. оседлые коряки под предводительством Алыка, потерпев поражение от русских, убили жен и детей и, «напившись их крови для храбрости», снова бросились в бой, но опять были разбиты (Сгибнев 1869а. № 5: 66). Воин-юкагир обещает при победе съесть печень побежденного (Козлов 1956: 258). Западные эвенки ели сердце врага или его мясо, чтобы приобщиться к его силе и ловкости (Василевич 1972: 156).
Васильев 1916. Т. I. Прил.: 25: в 1621 г. Ю. Я. Сулешев запретил торговлю и промыслы.
Чукчи также считали, что Д. И. Павлуцкий убивал людей на корм собакам (Богораз 1902а: 71).
Последняя пытка, вероятно, была все же чукотской и просто приписана русским, поскольку аналогичным образом пытали азиаты одного жителя Уэльса (Malaurie 1974: 141).
Отмечу, что в 1969 г. В. А. Пашков видел обмотанный кожей лук длиной около 1 м в яранге у оленных чукчей в тундре между поселками Черским и Певеком.
Согласно Г. Майделю (1894: 544), в отряде было 23 казака, из них 5 анадырских, 48 эвенков, 20―30 коряков, 13 эвенов и 10 якутов, то есть всего 114―124 воина. Н. В. Слюнин (1900. Т. П: 6, примеч. 3) полагает, что в 1729 г. у А. Ф. Шестакова было в отряде 13 казаков, 48 пеших эвенков, 30 оленных эвенов, 10 тауйских якутов.
Как отмечает А. С. Зуев (2002: 63), «по некоторым данным», чукчей было до 2000.
По другим данным, погибло 11 русских, 11 эвенов, 6 якутов, один коряк (Гольденберг 1984: 72).
А. С. Зуев (2002: 63) полагает, что погибло 10 служилых, 6 якутов, 11 эвенов, 1 новокрещеный коряк.
