К 9 января националисты ценой больших потерь одержали победу и продвинулись на 10 километров вдоль шоссе, где уже начинались дома Мадрида. 10 января в Мадрид прибыли 14-я и 12-я интербригады, включая и английскую Роту Ноль. Ею командовал Джок Каннингхэм9, коммунист с 1922 года, освобожденный после двух лет тюрьмы, где сидел за то, что поднял на Ямайке мятеж Аргильского и Сазерлендского полков горцев. Натан командовал Батальоном «Марсельезы», унаследовав погибшему Ласалю. Немецкое подразделение 14-й интербригады, проделав двухсуточный путь после боев у Кордовы, попросило 12 часов отдыха. Вальтер, их польский командир, обратился к бойцам: «Правительство воззвало к лучшим солдатам! Это вы. Или же по отношению к 14-й бригаде это надо считать ошибкой?» Часть все же отправилась на фронт, и, может быть, то был единственный случай в истории, когда польский командир сломил сопротивление немцев. На следующий день в густом тумане и при жгучем холоде войска республики пошли в контрнаступление. 12-я интербригада вышла к Махадоонде, а 14-я – к Лас-Росас. Один из ее батальонов был потерян в тумане, и больше его никто так и не видел. Советские танки, которыми командовал лично генерал Павлов, отчаянно утюжили окрестности, уничтожая живую силу, но так и не смогли закрепиться. Сражение продолжалось до 15 января, когда обе стороны стали закапываться в землю. В общей сложности потери за десять дней составили 15 000 человек. Оргас продолжал удерживать 10 километров шоссе, но Мьяха не позволил отрезать Сьерру. Военное противостояние обрело законченный характер.
На всем протяжении 2000-километрового фронта стояла тишина, поскольку ни у одной из сторон не было сил больше чем на один рывок. Во многих местах фронт представлял собой просто систему «выцарапанных в каменистой почве окопов с совершенно примитивными брустверами и амбразурами – они были сложены из кусков известняка. В окопах находилось не больше двенадцати часовых, перед которыми тянулись заграждения из колючей проволоки; склон холма спускался, казалось бы, в бездонную долину, по другую сторону которой лежали такие же голые холмы»10. В Арагоне на каждой вершине холма сидели грязные, оборванные люди, националисты или республиканцы, которые, «дрожа от холода, сбивались в кучку вокруг своего флага» и прятались от случайных пуль. Порой до них доносились голоса с другой стороны, то сулящие райскую жизнь, полную комфорта, для тех, кто дезертирует, то осыпавшие их оскорблениями. Среди националистов и в самом деле убегало до пяти дезертиров за ночь на участке одной роты. Республика предлагала каждому перебежчику с той стороны 50 песет и 100, если он прихватит с собой оружие. Случались дезертирства и у республиканцев. В большинстве случаев дезертирами были люди, которые в самом начале войны случайно попали в армию. Чтобы спасти свою жизнь, им приходилось делать вид, что преданы той стороне, за которую они дрались, но на самом деле эти «бойцы» ждали лишь первой возможности сбежать с передовой.
Зиму 1936 года в Испании, наверное, лучше всего характеризует длинный караван грузовиков с продовольствием, который националисты, дожидаясь падения Мадрида, подогнали к самому городу. Их содержимое медленно сгнивало под дождем и снегом. А в миле отсюда мадридцы стоически жевали рисовые лепешки, и угроза голода становилась для них все очевиднее11.
Примечания1 После этой истории было организовано ложное посольство под флагом Сиама. Цель его заключалась в том, чтобы найти скрывающихся националистов. Несколько человек (не больше шести) обратились в него в поисках убежища. Их переговоры были прослушаны через тайные микрофоны. Позже все эти люди были убиты.
2 В боях начала декабря убили коммуниста Ганса Беймлера, комиссара всех немцев в Испании, – он не был ликвидирован, как случалось, своими коммунистическими собратьями. Его заменил куда более зловещий Франц Далем.
3 Первоначально англичан было восемнадцать, но восемь погибли в двух предыдущих столкновениях, на юго-востоке Мадрида и в Университетском городке.
4 Овенден был убит в Брунете в июле 1937 года. Ромилли вскоре вернулся в Британию и погиб, пилотируя бомбардировщик во время битвы за Англию. Его книга «Боадилья» – прекрасное описание этого сражения.
5 13-я интербригада была уже сформирована и находилась под Теруэлем. Она состояла главным образом из уроженцев Восточной Европы.
6 «Питер Джоунз» – большой универсальный магазин, преимущественно женской одежды и принадлежностей женского туалета в Лондоне. (Примеч. пер.)
7 К моменту гибели Ральфу Фоксу было 36 лет. Во вступлении к его мемуарам Гарри Поллит называет Байрона предшественником Фокса – он тоже погиб за свободу другой страны. Поллит даже процитировал знаменитые строчки:
Свобода, твой флаг изодран, но плещет.
Он летит как гроза против ветра.
Похоже, в то время Поллит был увлечен Байроном. Уговаривая Стивена Спендера вступить в коммунистическую партию, чтобы оказать помощь Испании, Поллит объяснил, как он лучше всего может помочь партии: «Отправляйся в Испанию и погибни там, товарищ, – движению нужны Байроны».
8 Не путать с польским генералом Вальтером.
9 Каннингхэм оказался единственным солдатом, который обрел в военной тюрьме такую репутацию, что власти предпочли досрочно освободить его, лишь бы не иметь дело с беспорядками, которые он там постоянно устраивал. Каннингхэм обладал огромной физической силой и, хотя почти не отдавал приказов, был безусловным лидером. Его называли «английским Чапаевым» – и большего комплимента в то время быть не могло.
10 Цитата из «Памяти Каталонии» Джорджа Оруэлла. Он прибыл в Барселону в конце декабря и в составе колонны POUM отправился на Арагонский фронт, где и оставался до апреля. После тяжелого ранения через месяц вернулся на фронт, но в июне наконец вернулся в Англию.
11 К тому времени доктор Жюно из Красного Креста обосновался в Сен-Жан-де-Люс в надежде получить возможность реально заняться обменом пленными. Отделения Красного Креста располагались в Саламанке и Валенсии, но сообщались через Женеву. Был составлен список заключенных, и порой удавалось обменивать кое-кого из пленников. В отделениях Красного Креста стояли плечом к плечу друзья и враги, оставаясь непримиримыми даже в общей беде. Доктор Жюно рассказал историю Исабелы, яростной монархистки, ради брата которой он несколько месяцев надоедал республиканским властям. Наконец пришло известие: «Казнен вместе с десятью другими. Похоронен на кладбище». Покрывшись смертельной бледностью, но не проронив ни слезинки, Исабела отказалась встречаться с Карлотой, жених которой бесследно исчез. Они знали истории друг друга, но, полные презрения и ненависти, избегали встреч. По потом Карлота сказала: «По крайней мере, она сможет прийти к нему на могилу. Я же никогда ничего не узнаю. Никогда».
Казнь Хосе Антонио. – Мигель де Унамуно. – Испания националистов зимой 1936 года. – Юстиция националистов. – Экономические условия националистской Испании. – Отношение церкви. – Слухи.
Отзвуки этого события особенно широко распространились по обе стороны фронта. Речь идет о суде над Хосе Антонио, который состоялся в Аликанте. Решение отдать под суд лидера фаланги, похоже, было продиктовано опасением, что, если республика рухнет, один из ее главных врагов избежит наказания. Как всегда, страх стал отцом жестокости. Во время процесса одним из свидетелей обвинения выступил милиционер.
«Вы ненавидите подсудимого?» – спросил Хосе Антонио, который сам защищал себя. «От всего сердца», – ответил свидетель.
Основатель фаланги держался с неизменным достоинством и убедительно выступал в свою защиту, но был приговорен к смертной казни. Его брату Мигелю и его жене вынесли такой же приговор. Но с благородством, которого не отрицали даже его враги, он призвал помиловать их. «Жизнь – это не фейерверк, которым кончается вечеринка в саду», – заключил он. В результате приговор им был отменен. Но сам Хосе Антонио такого милосердия не удостоился. Принцесса Бибеску, дочь Асквита, которая в бытность свою женой бывшего румынского посла в Мадриде была известна как одна из подруг Асаньи, позвонила президенту и попросила его приостановить казнь. Асанья мрачно ответил, что не в силах ничего предпринять, поскольку он и сам заключенный. Так что 19 ноября Хосе Антонио расстреляли. Последней его просьбой было желание, чтобы после расстрела патио, на котором происходила казнь, было чисто вымыто. «Мой брат Мигель не должен ступать по моей крови», – сказал Хосе.
Долгое время об этой казни ничего не сообщалось. У националистов Хосе Антонио числился среди «пропавших без вести». (И всегда, когда на торжественных церемониях зачитывались имена мучеников-фалангистов, стоящие в строю, в подражание такому же ритуалу у нацистов, отвечали: «Здесь!») Его гибель убрала со сцены еще одного человека, который мог бы стать соперником Франко. Фернандес Куэста и Серрано Суньер, его возможный преемник, продолжали томиться в республиканских тюрьмах. В течение последующих четырех месяцев фалангу возглавлял Мануэль Эдилья, почти неграмотный механик из Сантандера. Его происхождение из недр рабочего класса заставляло Эдилью стремиться к превращению фаланги в партию радикального типа, которая будет пользоваться широкой поддержкой рабочих масс.
