В среду 24 апреля главным свидетелем был пятый помощник капитана «Титаника» Гарольд Лоу. Он подробно рассказал о своем участии в спуске спасательных шлюпок и высказался по поводу того, почему шлюпки ушли наполовину пустыми. Лоу подтвердил, что офицеры разрешали сесть в шлюпки только ограниченному числу людей и это было делом личной ответственности каждого, поскольку не исключалась возможность обрыва шлюпталей, повреждения шлюпок или отказа спусковых механизмов. Офицеры ни в чем не были уверены полностью, ведь число тренировок было ограничено. Смит продолжал задавать вопросы: не учитывались ли национальность или происхождение при посадке в шлюпки женщин и детей из I, II и III классов? Лоу это категорически отверг и заявил, что женщин размещали в шлюпках в зависимости от того, когда они приходили на шлюпочную палубу — кто раньше пришел, тот раньше и оказался в шлюпке. Сенатору было непонятно, как могла возникнуть проблема с посадкой в шлюпки женщин и детей, когда на судне, кроме них, было еще 1500 человек! Лоу ответил, что когда он садился в шлюпку, то видел на палубе лишь небольшую группу пассажиров у дверей гимнастического зала, а так палуба была пуста. Смит спросил:
— Известно ли вам, охранялась ли лестница, ведущая на верхнюю палубу?
— Не знаю об этом, — ответил Лоу.
— Разрешали ли людям передвигаться по судну в любом направлении, как они того хотели? — продолжал спрашивать сенатор.
— Всем была предоставлена полная свобода, они могли ходить куда угодно, — заверил его офицер.
— И никаких ограничений?
— Никаких, — ответил Лоу.
С первых дней расследования как британская, так и американская печать внимательно следили за его ходом. Британская печать продолжала занимать отрицательную позицию, и острие ее критики было направлено прежде всего против личности сенатора Уильяма Олдена Смита, инициатора и главного действующего лица всего этого крайне болезненного для англичан процесса. Лондонская «Дейли экспресс» уже во вторник назвала заседания подкомитета «пародией на судебное расследование». Газета «Лондон таймс» заявила, что Смит проводит расследование методом, напоминающим расследование чисто уголовных дел. Лондонская «Стандард» отметила, что «мичиганский сенатор как следователь хуже любого из пассажиров американского трамвая». «Дейли экспресс» назвала Смита провинциалом из Мичигана, который любит красоваться в свете юпитеров. В лондонских кабаре появились пародии на мичиганского сенатора, а владелец самого большого из них даже написал Смиту: «Не хотите ли приехать в Лондон и прочесть в моем заведении лекцию по навигации и безопасности мореплавания? Вы можете сами назначить себе гонорар». В антисмитовскую кампанию включилась и палата общин британского парламента. Один из ее членов задал министру иностранных дел вопрос: «Известно ли вам, что в ходе расследования в американском сенате гражданам Великобритании задают глупые вопросы, их допрашивают, хотя состояние их здоровья очень плохое?» Видимо, имелся в виду Гарольд Брайд. Депутат Маккаллом Скотт заявил министру иностранных дел, что со свидетелями, вызываемыми в подкомитет сената, обращаются некорректно, и спросил, не намерено ли министерство что-либо предпринять, чтобы пресечь подобные действия в отношении британских граждан.
На британскую общественность негативное влияние оказывали поступавшие из Америки сообщения, неполные и часто не соответствовавшие действительности. Передача одного слова по трансатлантическому кабелю стоила десять центов. Британские корреспонденты, стремясь сократить расходы, сводили информацию до минимума, постановления формулировали неточно, ряд важных обстоятельств исключали. Поэтому неудивительно, что на противоположной стороне океана создавалась искаженная картина того, что в действительности происходило в Вашингтоне. Но и в Англии раздавались голоса, хотя и немногочисленные, стремившиеся объективно оценить положение. Издатель «Ревью оф ревьюз» Альфред Стид, сын известного публициста и журналиста Уильяма Стида, погибшего на «Титанике», писал: «Газеты твердят нам, что сенатор Смит, председатель сенатского подкомитета, провинциал и невежда в делах мореплавания. Меня это не интересует, пусть он будет хоть индейцем. Его невежество, если таковое действительно имеет место, простительно, тогда как невежество судовых офицеров и матросов, проявленное ими при исполнении своих обязанностей, — это уголовно наказуемая нерадивость».
Американские газеты, наоборот, защищали сенатора, отмечая, что расследование — это естественная реакция на возмущение американской общественности и сенатор проводит его с большой тщательностью и стремлением докопаться до объективной истины. Например, газета «Филадельфия пресс» заявляла:
«…если в ходе следствия выясняется, что председатель подкомитета, не являясь знатоком в морских делах, задает вопросы, которые вызывают улыбку моряков, ну и что из этого? Ценность расследования не в вопросах, а в ответах».
Газета «Нью-Йорк айриш уорлд» констатировала:
«Если бы на дно пошло американское судно с британскими гражданами, вот бы мы наслышались криков!»
«Нью-Йорк геральд» писала:
«Наша страна намерена установить, почему столько американцев погибло из-за некомпетентности британских моряков и почему женщины и дети должны были умереть, а столько членов британской команды спастись».
Сенатор Смит, несмотря на выпады британской печати, сохранял спокойствие, по крайней мере так казалось. Гораздо больше забот доставило ему развитие событий в самом Вашингтоне. Морской атташе британского посольства, капитан Соуэрби, нажал на все кнопки, чтобы поставить под сомнение результаты расследования, и прежде всего ссылался на то, что в подкомитете нет достаточного числа морских экспертов. Сенатор Маккамбер из Северной Дакоты требовал fair play (честной игры) для Исмея. Сенатор Уоркс из Калифорнии настаивал, чтобы допрос членов команды «Титаника» был закончен как можно скорее. А очень влиятельный сенатор Лодж из штата Массачусетс затронул вопрос о том, должно ли расследование вообще продолжаться и не принесет ли оно ввиду негодования британцев больше вреда, чем пользы. В конце концов и некоторые американские газеты стали высказывать опасение, не приведет ли оно к ухудшению американо-британских отношений.
Было важно, чтобы расследование проходило быстро, хотя бы в отношении британских свидетелей. Но здесь возникла серьезная проблема. К четвергу 25 апреля еще не были допрошены двадцать четыре члена команды. При этом сенаторы Бертон и Флетчер все больше переключались на свою основную работу в сенатском комитете по торговле, где обсуждались проекты важных законов, и вынуждены были предупредить Смита, что вскоре им придется прекратить работу в подкомитете. Сенатору Смиту необходимо было найти способ, чтобы успеть провести оставшиеся допросы в кратчайшее время. Оставалось только одно: после завершения текущих дел, приходившихся на четверг, разделить свидетелей между членами подкомитета и к вечеру заслушать все оставшиеся показания, даже если придется работать далеко за полночь. Бертон и Перкинс получили по три свидетеля, Ньюлендс, Флетчер и Смит — по четыре, а Борн — шестерых. Так за один вечер действительно удалось допросить всех оставшихся членов экипажа.
О таинственном судне, которое находилось в пределах видимости «Титаника» и не пришло ему на помощь, впервые упомянул в своих показаниях в понедельник 22 апреля четвертый помощник капитана Боксхолл. Он утверждал, что и он, и капитан Смит отчетливо видели два топовых огня. Сенатор Смит не забыл о таинственном судне и спрашивал о нем каждого допрашиваемого свидетеля. Когда в четверг вечером отдельно допрашивали оставшихся членов команды «Титаника», Смит совершенно недвусмысленно потребовал, чтобы они рассказали все, что знают о неизвестном судне.
Заявление Боксхолла об этом судне подтвердили двое: матрос первого класса Джон Булли и стюард Альфред Кроуфорд. Булли утверждал, что это, без сомнения, был пароход, поскольку он отчетливо видел два топовых огня. По его предположению, судно находилось от «Титаника» примерно в трех милях и должно было их видеть, как, впрочем, и их огни и пускаемые сигнальные ракеты. Около трех часов оно лежало в дрейфе, а потом исчезло. Кроуфорд показал, что неизвестное судно находилось милях в десяти, на нем был один огонь на передней мачте и один — на главной. Поэтому он уверен, что речь может идти только о пароходе, у парусника не было бы топовых огней. Капитан Смит даже приказал ему идти на своей спасательной шлюпке к этому судну.
Остальные свидетели тоже видели огни неизвестного судна, но не были уверены в том, что это пароход. Фредерик Флит считал, что это рыболовное парусное судно, поскольку, когда спускали его спасательную шлюпку, он заметил только один огонь. До полуночи, то есть до того времени, как он покинул «воронье гнездо», он не видел никаких огней. Рулевой Роберт Хитченс сообщил, что при спуске своей шлюпки получил от Лайтоллера приказание грести в направлении огня. Он считал его принадлежащим рыболовному судну, шхуне, ведущей лов трески на Большой Ньюфаундлендской банке. Другой рулевой, Джордж Роу, также считал, что это был парусник. Впервые он увидел его огонь, когда с мостика «Титаника» начали пускать ракеты. Сержант Артур Джон Брайт рассказал о белом огне, который он видел из спасательной шлюпки и принял за огонь рыболовного парусника, удаленного на четыре-пять миль. Матрос первого класса Джордж Мур сказал, что, как только его шлюпка была спущена на воду, они начали грести к яркому огню, находившемуся на расстоянии двух-трех миль. Он тоже считал, что это было рыболовное судно. Другой матрос, Фрэнк Осман, тоже видел огонь и принял его за огонь рыболовного парусника. Такой же точки зрения придерживался и стюард Генри Этченс. Все эти свидетели из команды «Титаника», в основном опытные моряки, были уверены, что видели огни судна, удаленного от «Титаника» на расстояние от двух до десяти миль. Боксхолл рассматривал его в бинокль, остальные — невооруженным глазом. Снова на допрос был вызван второй помощник Лайтоллер. Он тоже сказал, что видел белый огонь слева по носу, но ничего более существенного не добавил. Многие свидетели из числа пассажиров подтвердили, что в эти роковые часы видели вдалеке огонь, но не могли сказать, принадлежал ли он пароходу или паруснику.
