стрелковая дивизия формировалась по инициативе И.Д. Черняховского. Несмотря на отсутствие осанистого звания «гвардейская», на направление главного удара командармом-60 она была поставлена явно не случайно.
По состоянию на 2 марта части 226-й дивизии успели отрыть только 604 стрелковые ячейки и считаные десятки метров ходов сообщения. Однако одновременно было установлено 400 противотанковых мин [38]. «Арматурой» обороны стрелковых частей стала 13-я гв. танковая бригада (13 Т-34 и 5 СУ-85 [39]) 4-го гв. танкового корпуса, занимавшая позиции в районе Дворца и отражавшая танковые атаки огнем с места и короткими ударами. Как позднее указывалось в отчете «Дас Райха», первые атаки на плацдарм никакого успеха не имели: «Эшелонированные минные поля, большое число ПТО и танков противника затрудняют нашим танкам поддержку гренадеров» [40]. Потери 13-й гв. танковой бригады составили 1 Т-34 и 1 СУ-85 сгоревшими. Танкисты претендовали на уничтожение 14 танков противника.
Несмотря на успех в отражении первых контратак, яростный натиск противника заставил советское командование поспешить и выдвинуть ближе к передовой 7-й гв. танковый корпус 3-й гв. танковой армии. Части корпуса переправились на плацдарм в ночь на 3 марта. 54-я гв. танковая бригада (36 Т-34) заняла оборону на высотах севернее Белогородки, 56-я гв. танковая бригада (30 Т-34) — в районе Гулевиц и Синюток, 702-й самоходный артполк (20 CУ-76) — в роще северо-восточнее Синюток. Тем самым были прикрыты важнейшие для удержания плацдарма переправы через Горынь.
Принятые меры предосторожности — усиление пехоты армии И.Д. Черняховского танками из армии П.С. Рыбалко — отнюдь не были избыточными. Немецким командованием действительно планировалось наступление «с целью восстановить прежнюю линию фронта». День 3 марта прошел достаточно спокойно, немцы лишь обстреливали советские позиции артиллерией. Вечером 114-й танко-гренадерский полк 6-й танковой дивизии все же предпринял атаку при поддержке танков, были захвачены две высоты на подступах к Гулевцам. Однако наступление темноты заставило немцев отказаться от атаки деревни (что спасло их от немедленного столкновения с «тридцатьчетверками» бригад 3-й гв. ТА и 4-го гв. тк).
Удар по плацдарму был перенесен на 4 марта. К наступлению привлекались боевая группа «Дас Райха» и 6-я танковая дивизия в полном составе. Последней поручалось нанесение главного удара, сначала предполагалось прорываться к переправам у Гулевиц и Синюток, а затем ударом вдоль реки на Дворец и Михнов отрезать и уничтожить советские части на плацдарме. По первоначальному плану 4-му мотополку 6-й дивизии придавался 509-й батальон «Тигров» и рота «Хорниссе». Однако по какой-то причине использование «Тигров» в намеченном наступлении оказалось отменено. В итоге для поддержки запланированной атаки оставались примерно два десятка боеготовых Pz. IV 6-й танковой дивизии и рота «Хорниссе». В отсутствие тарана из «Тигров» контрудар по усиленному советскими танками плацдарму нельзя назвать иначе как самоубийственным. Однако события развивались по кошмарному сценарию, который офицеры 6-й танковой дивизии вряд ли могли себе даже вообразить.
Перед атакой. Экипаж Pz.IV наблюдает за стрельбой «скрипух», шестиствольных реактивных минометов.
В ночь с 3 на 4 марта на плацдарм начали выдвигаться главные силы 3-й гвардейской танковой армии П.С. Рыбалко. Собственно в район Гулевцы к 5.00 вышла 70-я мехбригада (3113 человек, без танков), а в район Синюток и леса южнее этой деревни — 69-я мехбригада (3542 человека, 23 Т-34). Обе бригады принадлежали 9-му мехкорпусу. Еще одна бригада осталась на другом берегу Горыни в резерве командующего армией. К 6.00 4 марта переправились через реку и сосредоточились в район Дворца 51-я (43 Т-34) и 53-я (41 Т-34) танковые бригады 6-го гв. танкового корпуса. Здесь же, в районе Дворца, сосредоточились 52-я бригада (43 Т-34) и 1893-й самоходный артполк (16 СУ-85) того же корпуса, находившиеся в резерве командарма. Причем задача полка СУ-85 была сформулирована как «прикрывает части корпуса в р-не Дворец (на случай контратак танков противника)» [41]. Учитывая наличие в составе корпусов армии Рыбалко 85-мм зенитных орудий, утром 4 марта 1944 г. советский плацдарм на Горыни мог вполне успешно дать бой и «Тиграм» и «Пантерам», являясь практически неприступной крепостью.
Оказавшись на плацдарме, солдаты и командиры 3-й гв. танковой армии всматривались в раскинувшееся перед ними пространство. Командир 53-й танковой бригады Василий Архипов позднее вспоминал: «С наблюдательного пункта 23-го стрелкового корпуса мы видели серо-коричневую бескрайнюю равнину, испещренную темными пятнами деревень и множеством больших и малых водных зеркал. Это отражали весеннее солнце реки, речки, новые русла и старицы, озера и пруды и просто ямы и лощины, затопленные талой водой. Минувшая зима была, как говорят, сиротская, то есть теплая, и весна грянула рановато. Танкисты, глядя на эту напитанную половодьем равнину, на раскисшие дороги, только головами качали. Трудно придется нашим танкам» [42].
Как ни странно, выдвижение на плацдарм массы советских танков осталось немцами незамеченным. Либо они не придали должного значения глухому реву в ночи двигателей «тридцатьчетверок». Поэтому в предрассветной мгле в 5.30–5.45 утра берлинского времени 4 марта 1944 г. пехотинцы 6-й танковой дивизии начали продвигаться вперед, от Сосновки на Гулевцы. При этом наступление было начато до полного сосредоточения сил — один мотопехотный батальон еще выгружался из автомашин в Белогородке. Там же еще оставалась рота «Хорниссе». Не прошло и получаса после начала атаки, как в 6.00 разверзлись небеса, и началась артиллерийская подготовка запланированного советского наступления. Таким образом, и без того мощный удар соединений 60-й армии и 3-й гв. танковой армии немецкая 6-я танковая дивизия встретила не на подготовленных позициях, а в чистом поле или в процессе выгрузки и сбора подразделений в Белогородке. Причем даже в этот момент не было осознания серьезности положения. В ЖБД 4-го танко-гренадерского полка признается, что «сначала предполагалось, что русские обнаружили сосредоточение войск на наших исходных позициях и начали их обстрел» [43]. Оставалось только рассеиваться и прятаться от смертоносного шквала огня. Примерно через час (советская артподготовка длилась до 8.20 московского времени) артиллерийский огонь ослабел. Однако неприятности этого дня для немцев только начинались. Из глубины плацдарма на поле боя выехали танки. Необходимо отметить, что из-за размытых дорог немецкие атакующие подразделения не взяли с собой рации, и связь в ударной группировке 6-й танковой дивизии опиралась на телефонные провода и вестовых. С началом артподготовки провода были, разумеется, разорваны. В итоге с первых часов боя связь между частями дивизии развалилась, и управление оказалось почти полностью дезорганизовано.
Здесь позволю себе процитировать «Отчет о сражении в районе Сосновки и Бисовки 4.3.44», подготовленный штабом 114-го полка и достаточно ярко рисующий картину происходившего:
«Огонь был таким плотным, что можно было
