— Об этом он пока умалчивает. Но попытаюсь выяснить.
— Главное, барон, предоставьте Штуберу возможность делать здесь все, что ему заблагорассудится…
— Но мало ли что ему заблагорассудится!.. — несмело возразил комендант.
— Решительно все. Этот человек, с его удивительной способностью выворачивать наизнанку не только шкуру, но и душу пленника, способен удивить весь мир.
— Уже наслышан, — вежливо склонил голову фон Риттер. — И замечу, что барону явно повезло: в «Регенвурмлагере» всегда хватает человеческого материала, достойного любых экспериментов.
— Но зомби остаются зомби, — мрачно заметил Фризское Чудовище, которого возможное появление здесь Штубера почему-то встревожило. — Мне бы не хотелось, чтобы этот человек экспериментировал на них. Иначе нам трудно будет определиться с нашими собственными успехами и просчетами.
«А ведь Крайз опасается, что и сам может оказаться подопытным у этого «психолога войны», — не без внутреннего злорадства, уяснил для себя Скорцени.
К тому же он вспомнил, что после своего спасения, Фризское Чудовище почти год провалялся по госпиталям, затем его выхаживали в больнице при одном из монастырей. А уже оттуда Крайз угодил в концлагерь, поскольку его предсказания близкого — не позднее шести лет — конца рейха показались местным апостолам национал-социализма слишком вызывающими.
Но именно там, в лагере, способности Крайза были замечены и даже в какой-то степени проверены самим комендантом, оберштурмбанфюрером Лейтцем. Это благодаря дотошности коменданта, о способностях полусожженного фриза узнали в штабе Гиммлера, и вскоре он был переведен в секретный отдел института «Аненербе», под вывеской которого собирали звездочетов, предсказателей, спиритистов, служителей белой и черной магий и прочих рыцарей оккультных таинств…
Правда, все остальные обитатели этого заведения почему-то невзлюбили Крайза. Крайне невзлюбили. Дьявольскую внешность они еще способны были простить ему, а вот дьявольскую проницательность — нет. И вот тогда кому-то из руководства института пришла в голову мысль отправить Крайза в «Регенвурмлагерь», возглавлять «Лабораторию призраков», подальше от Гиммлера, а значит, и фюрера.
…Идущий впереди эсэсовец-проводник остановился и уперся лучом фонарика в пол.
— Осторожно: здесь ловушка! — предупредил он. — Каждый, кто ступит на эту плиту, мгновенно окажется в трехметровом бетонном колодце.
— Так что прикажете делать? — недовольно проворчал комендант.
— Перешагнуть. Но учтите: через две плиты последует еще одна ловушка. В лучших традициях средневековых замков, — извиняющимся тоном объяснил проводник, который являлся одним из инженеров, проектировавших и строивших это подземелье.
— Если вы еще и скажете, что этот ход заминирован!.. — почти рассвирепел фон Риттер.
— Он действительно заминирован. Причем весь. И даже подступы к нему на поверхности. Но пока что вся эта система отключена. До поры.
— Пусть бы только попробовали не заминировать, дьявол меня расстреляй! — яростно оправдал действия саперов Скорцени, громыхая своим свирепым басом.
26
«Человеческий мир — всего лишь непогребенный природой скотомогильник», — эти слова, молвленные Крайзом на пороге зомби-морга, показались Скорцени кощунственными. Но если бы он всерьез признал их таковыми, пришлось бы признать кощунственным все, что происходило сейчас в этом закутке «Регенвурмлагеря».
— Вот они, эти полумертвецы! — продолжал тем временем Крайз. — Они лежат здесь, дожидаясь своего часа, чтобы восстать из небытия и вернуться в мир людей, невиданными доселе недочеловеками.
— Которых у нас и без зомби вполне хватает, — проворчал Скорцени.
— Придет время, и зомби восстанут, чтобы заложить основы новой цивилизации.
— Так уж и «новой цивилизации».
— Можете в этом не сомневаться. Это будет цивилизация зомби, или цивилизация проточеловеков.
— Не лучше ли сказать — «недочеловеков»?
— Предпочитаю называть их «проточеловеками», — настаивал на своем мнении Крайз. — Это будет цивилизация людей, чье развитие искусственно скорректировано. Подобного вмешательства в свой естественный процесс развития человечество еще не знало. По существу мы создадим новую ветвь человекоподобных.
— И когда этот незабываемый час наступит? И наступит ли вообще? — спросил «первый диверсант рейха», даже не пытаясь скрыть при этом своей иронии.
Факт существования зомби он уже воспринял как реальность, однако противился какой бы то ни было попытке объявить создание группы этих «проточеловеков» — зарождением новой популяции людей, новой земной цивилизации.
— Мне понятен ваш скепсис, господин обер-диверсант рейха. Но час этот наступит уже через двое суток.
— Придется немного подождать. Впрочем, меня информировали, что у вас уже трудится целая бригада шахтеров-зомби.
— Первые тридцать зомби у нас действительно имеются. Но это лишь первая волна, первая, еще несовершенная модель.
— Хотите сказать, что появление новой волны способно поразить нас какими-то уникальными экземплярами?
— Как появление диверсионного отряда инопланетян.
— Вы сказали об инопланетянах-диверсантах. Уж не хотите ли вы убедить меня, что в «Лаборатории призраков» вплотную занялись подготовкой зомби-диверсантов?
— А чем, по-вашему, занят сейчас один из ваших коммандос, барон фон Штубер?
Скорцени многозначительно помолчал и вновь обратил свой взор на дверь, за которой покоились тела полумертвецов, коим предстояло перевоплотиться в зомби.
— Нам с вами, Крайз, этого не дано: воскреснуть из мертвых. А они воскреснут, — поучительно напомнил он Фризскому Чудовищу.
— Нам этого действительно не дано. Вот только стоит ли завидовать при этом зомби?
— Стоит. Уже хотя бы потому, что ваши недочеловеки навсегда будут избавлены от этого сатанинского чувства — зависти.
— Одно из обстоятельств, которое лишает их человеческого подобия.
Внешне зомби-морг напоминал обычный склад — огромный, неуютный, с мощной раздвижной металлической дверью. Проникнув в него, Скорцени увидел в стене еще одну дверь, но уже дубовую.
— Ее тоже открыть? — спросил врач-эсэсовец, ведавший этим богоугодным заведением.
Крайз вопросительно взглянул на Скорцени.
— Откройте, — приказал тот.
— Хотите взглянуть на мертвецов? — поинтересовался Крайз.
— Так они действительно мертвецы? — обратился Скорцени к врачу.
— Вопрос философский, — с напускной значительностью изрек седовласый шарфюрер, долго, старательно протирая старомодное пенсне. — Во многих случаях понятие «смерть» оказывается слишком неопределенным. Мы, медики, предполагаем, что существует несколько этапов умирания человека… На первом этапе…
