В качестве огневой поддержки, вслед за ними двигались конные упряжки с легкими полевыми орудиями, которые можно было быстро подготовить к стрельбе, поддержав огнём атакующий корпус. Дроздовский специально настоял на включение их в состав корпуса, несмотря на тихое недовольство Келлера.
Неожиданно для противника выйдя во фланг обороны, кавалеристы быстро преодолели разделяющее их расстояние и застали солдат противника врасплох. Почти одновременно ударила полевая артиллерия корпуса, подавляя артиллерию противника.
Не снижая своего хода, тачанки лихо развернулись вдоль окопов противника, выстраиваясь в неровную и ломаную линию. Минута и, на удивленных новым русским чудом австрийцев, обрушились пулеметные очереди, в первую очередь подавляя пулемёты врага, способные нанести серьёзный урон атакующей коннице Келлера.
Ожидающие подхода атакующих цепей русской пехоты с фронта, солдаты второго рубежа обороны, были просто ошеломлены видом атакующей с фланга кавалерии, вкупе с огнём тачанок и полевой артиллерии. Все имеющиеся в распоряжении противника артиллерийские средства были заняты контрбатарейной дуэлью и поэтому были полностью выключены из обороны позиций.
Прошёл какой-то миг, и вот исступленно орущая конная лава уже оказалась возле самых окопов, и не было в мире силы, способной сдержать их в этот момент. Нестройные залпы винтовок не смогли остановить скачущих коников Келлера, казалось, что потеря нескольких человек совершенно не волновала их. С ужасом наблюдали австрийские стрелки, как неотвратимо накатывается на них мощный конный вал, ярко сверкающий на летнем солнце острыми клинками.
Многие из них, поддавшись панике, обратились в бегство, безуспешно пытаясь скрыться от накатывающей конной лавы. Более опытные осознав бесполезность соревнования в беге с лошадью, быстро бросали оружие и падали на колени с поднятыми руками, потому что лошади не топтали преклонённых людей, а русские не рубили безоружного противника. Пройдясь вдоль обеих линий окопов, русская кавалерия буквально смела всё на своем пути, устилая землю грудами порубленных тел противника. И только фигуры пленных с поднятыми вверх руками маячили на поле сражения, как одинокие пешки в эндшпиле шахматной партии. И ничья воля не могла заставить австрийских солдат поднять оружие, видя, как один взмах острой казачьей шашки делит живого человека пополам.
Могучим вихрем прокатились кавалеристы по всей линии второго оборонительного рубежа, зачищая всё вокруг, уничтожая последние очаги сопротивления и даря жизнь бросившим оружие. Пока всадники делали свою работу, лихие тачанки уже выдвигались на новый рубеж, готовясь связать боем защитников последнего третьего рубежа вражеской обороны, которые никак не могли понять причину столь быстрой гибели своих товарищей.
К тому времени, как нельзя кстати, подоспели бронепоезда, которые высадили из своих недр свежие штурмовые батальоны, спешившие на освобождённые позиции.
Прошло менее получаса, как по австрийским окопам третьего, последнего рубежа ударили подвижные пулеметы и орудия корпуса Келлера, которым вторили пушки бронепоездов.
И вновь конная лава в считанные минуты преодолела простреливаемое пространство и с клинками наголо ворвалась на неприятельские позиции. На скорую руку, подавив огневые точки, кавалеристы ушли вперед, оставив всю славу победы пехотинцам, которые уже дружно накатывались на последние траншеи.
Изумленные и напуганные столь стремительным и мощным натиском противника, австрийцы уже не мыслили о сопротивлении и охотно поднимали руки, стремясь спасти свои жизни. А лихие конники уже продвигались вперед, чтобы обрушить всю свою силу на два пехотных полка, спешащих занять свои позиции согласно боевому расписанию.
Двигаясь тремя походными колоннами, кавалеристы одномоментно атаковали врага с фронта и флангов. Австрийцы никак не могли поверить, что их атакует русская кавалерия, да ещё в таком количестве. Подвергшись внезапному нападению, пехотинцы не сумели организовать достойного сопротивления. Передние части дрогнули и бросились бежать, опрокинув при этом движущиеся за ними подразделения. За несколько минут боевая часть превратилась в дезорганизованное человеческое стадо, ставшее лёгкой добычей для острых сабель.
Уже к вечеру Келлер докладывал Дроздовскому о прорыве обороны противника на целых тридцать километров, что было великолепным достижением для первого дня наступления. Теперь нужно было расширить зоны прорыва и не дать противнику контратаковать.
Как обещал Дроздовский, большая нагрузка легла на плечи русских лётчиков. Едва только стало ясно, что началось большое наступление, а не разведка боем, австрийцы одномоментно подняли в воздух всю свою авиацию, чтобы выяснить масштабы русского наступления и дезорганизовать колонны наступающих войск. Более тридцати самолетов противника обрушились сначала на пехоту Терентьева, а затем на конников Келлера. Неизвестно какие бы были окончательные результаты их марша, если бы не авиаторы Арцеулова.
Они позволили господствовать врагу в воздухе ровно семнадцать минут, после чего в небе развернулось полномасштабное сражение. С обеих сторон в яростной борьбе гибли машины и люди, но выполнить поставленную задачу австрийцы не смогли. Вернувшись на свой аэродром, они не предполагали, что это был их последний вылет. Зная расположение аэродрома, генерал Келлер выделил из своего корпуса специальный отряд, который совершил ночной марш-бросок и на рассвете атаковал его. Ворвавшись в расположение части, кавалеристы быстро опрокинули охрану аэродрома и полностью вырезали спящих пилотов, запалив при этом все аэропланы, склады с горючим и запасными частями. Этот ночной марш-бросок очень напугал австрийские тыловые части, чувствовавшие себя в относительной безопасности.
Развивая наметившийся успех на своем участке фронта, Дроздовский стремительно без всякой раскачки ввел в прорыв Владимирский, Полтавский и Казанский полки для нанесения фланговых ударов противнику, с целью расширения зоны прорыва и предотвращения возможных фланговых контрударов. Одновременно, бронепоезда при поддержке конницы генерала Келлера продолжали наступление на Золочев, крупный опорный пункт обороны противника, выходя в тыл основных сил 4 австрийской армии эрцгерцога Иосифа Фердинанда. Для особой эффективности действия конных частей Дроздовский приказал выделить три аэроплана, которые должны были проводить воздушную разведку на пути движения Келлера и сообщать о передвижениях врага.
Не так бурно развивались события на южном направлении в зоне 7 армии генерала Каледина, которая наступала под Проскуровым на Тернополь. Здесь австрийцы явно ждали русского наступления, поскольку при начале обстрела передовых позиций, моментально стали отводить свои войска на вторую линию обороны. Однако и русские, почему-то весь свой шестичасовой огонь вели большей частью по траншеям второй линии, попутно уничтожая огнём лёгкой артиллерии проволочные заграждения передних траншей.
Каледин не стал в тот день вводить в дело корпус Мамонтова, воюя исключительно пехотой и артиллерией. Основные бои развернулись за траншеи второй линии обороны, откуда сильный заградительный огонь русской артиллерии не позволил вовремя перебросить отступивших солдат в передовые окопы. Цепи русской пехоты одним броском преодолели расстояние до вражеских траншей и захватили их полупустыми. Артиллеристы вели огонь по второму рубежу до самого последнего момента, когда после красной ракеты пехотные цепи и штурмовые отряды уже почти достигли траншей противника. Солдаты Каргопольского полка первыми ворвались в окопы австрийцев, пехота которого только начала готовиться к отражению атаки, услышав крики русского «ура». Враг отчаянно пытался организовать оборону, но ворвавшиеся в траншеи каргопольцы уже успешно очищали окопы, а штурмовые отряды подрывали опорные узлы, доты и командные пункты.
Напрасно прибывшие по тревоге в гарнизоны третьей линии обороны тыловые резервы ждали продолжения наступления. Как только Каледину доложили об успехе, он приказал прекратить наступление и, закрепившись на захваченных позициях, начать перегруппировку сил для нанесения фланговых ударов.
В действиях генерала был свой резон: наступал вечер, а гнать солдат на ощетинившиеся позиции противника без нужной артподготовки не было никакого смысла, кроме ненужных потерь это ни к чему бы не привело. Своё временное топтание на третьей линии, Каледин с лихвой окупил утром, когда с рассветом по австрийским позициям ударила вся имевшаяся в его распоряжении артиллерия, затем в дело вступили переобутые бронепоезда, под прикрытием которых атаковали пехотинцы. Последним мазком столь богатой на события палитры боя, была атака Мамонтова, чьи кавалеристы за считанные минуты прорвали австрийские позиции, и вышли в тыл противника.
