— А ты не можешь объяснить, почему мы должны делать это?
Вопрос оказался неожиданным. Настолько неожиданным, что я, всегда умевший убедительно говорить и аргументировано спорить, просто осекся и заморгал. Саня же настаивал:
— Почему мы должны идти сражаться с теми, кто нам ничего не сделал? — я промолчал, а Саня продолжил: — Потому что тебе хочется поиграть в рыцарей? Но это, пардон, не за наш счёт, Олег!
— Что значит — "не за наш счёт"? — прорезался наконец у меня голос. — Что ты глупости говоришь, за какой за "ваш" счёт?! — и только тут до меня дошёл мерзкий смысл обвинения!!! — Ах ты… — слов у меня не находилось, и я, рванув куртку, показал выпуклый шрам на боку: — А это — за чей счёт?! — я вздёрнул куртку выше, к шрамам на груди: — Это — за чей?!. - мной овладела вспышка ярости, ещё более усилившаяся от того, что Саня был спокоен.
— Тогда это было необходимо, — сказал он, пожимая острыми плечами под такой же, как у меня, кожаной курткой. — Сейчас ты действуешь, как благородный рыцарь, борющийся с несправедливостью. А платить — своими жизнями! — придётся нам. Остановись, Олег.
— Защищайся! — рявкнул я, выхватывая палаш. Саня вскочил, но на него навалились Сморч и Олег Фирсов, а щусь испуганно закричал:
— Не надо, Сань!
Я тоже не успел взмахнуть клинком — мою руку выше запястья обвил хлёсткий ремень, рванул — и я увидел Вадима, тянущего на себя кистень. Он спокойно-иронично улыбался:
— Олег, тихо, ты что? Успокойся…
Опомнившись, я вбросил в ножны палаш и, шире расставив ноги, сунул большие пальцы за ремень. Санек остыл ещё быстрее — по крайней мере, внешне.
— Вы обещали выполнять то, что я скажу, — с расстановкой, тяжеловато произнёс я, глядя себе под ноги. Потом вскинул голову: — Но я не стану вам об этом напоминать. Не буду говорить, как князь, и… — я сделал над собой усилие, — …прошу прощенья за то, что вообще говорил с вами в таком… приказном тоне, — я думал, что кто-нибудь подаст реплику, но все молчали, глядя на меня. — Тогда давайте так. Давайте голосовать, как мы это всегда делали. Вече — так вече! Ставлю на голосование вопрос об активных действиях против Нори Пирелли по прозвищу "Мясник". Просто потому, что он хуже любого негра и возомнил себя крупным работорговцем и удельным князьком. Мне не нравится то, что рядом со мной такой же мальчишка, как я, торгует другими мальчишками и девчонками. Вот моё обоснование, и я первым поднимаю руку за то, чтобы уничтожить Пирелли, как мы с Лёшкой Званцевым уничтожили Марюса. Теперь пусть говорят остальные, — я сел, и Танюшка пожала мне локоть.
— Ты молодец, я с тобой, — щекотнул мне ухо шёпот. Я благодарно улыбнулся ей.
— Я за нападение, — встал Вадим. Санёк ожёг его взглядом, но Вадим невозмутимо
продолжил: — Мне хочется поразвлечься. Ничего больше я объяснять не собираюсь.
Я не очень ему поверил и даже встревожился. Вадим всегда был себе на уме и очень часто за словами прятал двойной, а то и тройной смысл. Впрочем, я не додумал — поднявшись, Танюшка сказала:
— Я с Олегом.
— Кто бы сомневался, — буркнул Саня. Танька спокойно парировала:
— Естественно.
— Я против, — отвернувшись от неё, бросил Саня. Танька спокойно парировала:
204.
— Я за, — коротко сказал Арнис, даже не вставая.
— А я против, — покачала головой Ленка Власенкова. И добавила в ответ на удивлённый
взгляд Олега Крыгина: — Не считайте меня бессердечной, просто нам лучше в это не соваться.
— Я тоже против, — вздохнула Ленка Черникова.
— Я за, — кивнул Игорь Мордвинцев.
— И я, — поднялся Север. — Тут Саня сказал, что Олег играет в рыцарей. Не вижу в этом
ничего плохого, кстати.
— Я как Саня, — помотал головой Щусь.
— А я — как Сергей, — извиняющимся тоном оповестила Ленка Чередниченко. Серёжка
тряхнул светлым чубом:
— Я за драку!
— И я за драку, — сообщила Наташка Мигачёва, обычно молчаливая, как пень.
— Я… — Сморч потёр лоб. Видно было, что ему хочется подраться, но пойти против
мнения Сани он не мог. — Я против, — с усилием выдавил наконец Сморч.
— Я тоже, — неожиданно сказал Андрей Альхимович. Сергей не выдержал:
— Приехали!
— Не хочу новых похорон, — прямо отрезал Андрей.
— Я тоже против поэтому, — присоединилась Олька Жаворонкова.
— И я против, — глядя в огонь, Колька Самодуров ничего не стал объяснять.
— Я за, — подняла руку Ирка Сухоручкина. Кристина Ралеска тоже подняла ладонь:
— Мне не нравится рабство. Я за бой.
— Я против, — отрезал Олег Фирсов.
— А я за, — одновременно с ним сказала Наташка Крючкова.
— Я с Колей, — подала голос Валька Северцева. Брат покосился на неё и чуть скривил
губы.
— Я за, — Игорь Басаргин вскочил. — Мы должны помогать творить справедливость в
этом мире, понимаете?!
— Я тоже за, — раздумчиво произнёс Олег Крыгин.
— Против, — коротко отрезала Наташка, сестра Сани.
— Против, — так же коротко сказал Андрей Соколов.
— Я тоже не хочу драться не с неграми, — покачал головой Богуш.
— Я за бой, — заключил Джек Сойер.
— Пятнадцать "за", тринадцать — "против", — тут же подвёл итог Вадим, всё это время, оказывается, считавший голоса.
— Небольшой перевес, — тихо пробормотал я, снова поднимаясь: — С голосованием всё?
Теперь позвольте мне сказать. Те, кто не хотел идти, могут не идти. Я никого не хочу тащить насильно.
Наступило молчание. В тишине хмыкнул Санёк. А Андрей Альхимович покачал головой:
— Ну уж нет. Идти, так всем. Всем, Олег. Иначе ни к чему было затевать голосование.
Игорь Басаргин
Я — меч. Прославленный кузнец
Меня любовно закалял.
Огонь могучий — мой отец,
А мать — глубокая Земля.
Прорву кольчугу, как листок,
Чертя смертельную черту.
Пушинка сядет на клинок —
И распадётся на лету.
Но всё ж не этим я силён.
Не тем душа моя горда.
Я силой правды наделён
И неподкупностью суда!
205.
Когда истрачены слова
И никакой надежды нет
Понять, кто прав, кто виноват —
Спроси меня. Я дам ответ!
Суров мой верный приговор.
Всему на свете есть цена!
На мне горит стальной узор —
Священных рун то письмена.
Закон небесный и земной
Навеки вплёл в себя мой нрав.
И потому хозяин мой —
Непобедим. Покуда — прав…
* * *
Джек Сойер пил возле ручья, когда я, подойдя сзади, тронул его за плечо. Англичанин поверул узкое лицо и коротко улыбнулся.
