-Идиоты! -орал Демичев. В общем гвалте его слышал только Антон. - С ума посходили, что ли, такое говорить!
-Что случилось? - кричал Антон, все еще ничего не понимавший.
-Провокация! Диверсия! - орал Демичев, бешено вращая глазами. - Ты же сам слышал! Теперь им полный копец! Договорились!
Через несколько минут все было кончено. Всех артистов спешно повязали и выводили по одному-двое через выходы на улицу, к воронкам. Представление кончилось. Публика все еще стояла, не желая расходиться, и освистывала каждого выходившего артиста. На бедных циркачах лица не было, и Левченко их прекрасно понимал.
-Пока эти идиоты травили про Ленина, это еще было терпимо, но когда они перешли на нашего вождя, это уже было за гранью.
- И что же с ними теперь будет? - спросил Антон, не до конца веривший глазам.
-Посадят. Возможно, расстрел за публичное оскорбление вождя, злостную провокацию и клевету, наговорили они более чем достаточно.
Антон выпал в осадок. Арест труппы не укладывался всего голове. Демичев за рукав потянул остолбеневшего парня к выходу.
-Пошли, друже. Здесь больше делать нечего!
Вместе с другими они вышли на улицу и направились домой. Народ, шумно галдя и обмениваясь впечатлениями, расходился кто куда. Неудачливых артистов все еще отвозили на легковушках. Кучка людей в кожанках стояла недалеко от машин следственного управления и посыпала циркачей матом.
-Куда же их везут? - спросил Антон.
-В управление, знамо дело. Это здание возле префектуры, там размещается наша следственная власть. Что-то вроде московской Лубянки. Здание, которое никогда не спит, так у нас называют этот дом. Многие, попадая туда, уже не возвращаются. Кому-то дают срок, а кто-то... просто пропадает без следа. Там и подвалы есть для расстрелов. Не дай Бог узнать, что в них творится.
-У вас и смертная казнь действует?
-Конечно. Думаешь, что грозит этим клоунам за то, что высмеяли и опорочили нашего вождя на глазах у всей публики? Нет, брат, тут или пожизненное, или расстрел. Они теперь все без исключения политические преступники, посягнувшие на самое святое. Совершили преступление, относимое к самым тяжким. Тут вышка светит.
-Ну и порядки у вас в двадцать первом веке...
-Эх, Антошка! Да без разницы, какой сейчас век.. Двадцать первый, двадцатый, девятнадцатый. Техника, машины совершенствуются, а нравы и наклонности остаются все теми же, первобытными! Так было всегда, и так оно и останется. Каких бы высот человек не достиг, да только все равно по натуре своей он останется хищным, жестоким и хитрым животным. Человек всегда будет убивать себе подобных. Ничем это не вытравишь...
Они свернули на проспект, подходя к пролетарскому дому , где жил Демичев. Внезапно Антон, задев рукой бок, похолодел - портупеи не было. Только сейчас он вспомнил, что оставил оружие в цирке, повесив его на ручку кресла.
-Черт! Проклятье! - он с силой врезал себе по лбу. Посыпались искры.
-Ты чего, парень!
-Стечкин... Я ставил его там, на ручке кресла... - добавил Антон обреченно.
-Эх ты, голова садовая! Завтра вернемся за ним.
-Цирк еще открыт?
-Думаю, да. Там ведь вахтер, круглосуточная вахта...
-Тогда я сбегаю назад, захвачу оружие и вернусь.
Демичев заколебался.
-Не стоит. Никуда она не пропадет. Да и пришли мы почти..
-Нет, раз есть вахтер, я сбегаю!
-Антон, подожди! - крикнул ему Демичев, но Левченко уже мчался вприпрыжку обратно к площади Согласия.
Дорога обратно бегом заняла у него минут десять, не больше. Шатер уже был погружен во тьму, огни на фасаде потушены, лишь в вестибюле горело дежурное освещение. Площадь была пустынна, публика разошлась. Время было позднее, а честные труженики ремесленных мастерских вставали на работу рано.
Антон, запыхавшись, подлетел к стеклянной двери, дернул за ручку. Закрыто.
Рядом с дверью он заметил звонок и отчаянно затрезвонил.
-Кто-нибудь! Откройте! Вахта! Эй!
Слева от рецепции вестибюля появился пожилой вахтер с лоснящимися лампасами и в форменной фуражке с кокардой.
-Чего бузишь, малой? Что надо? - ворчливо отозвался вахтер.
-Я оружие забыл в зале.. Пустите меня, пожалуйста...
-Цирк закрыт, директор не велит никого пущать!
Антон, на которого что-то нашло, снова с остервенением зазвонил в звонок.
-Буду трезвонить, пока не откроете! - внезапной злобой проговорил он.
-В милицию захотел, бузотер? - старик оскалился.
-Пожалуйста, пустите, я быстро! Мне только оружие взять! Сами знаете, ночью тут без него никак нельзя..
-Прямо-таки и никак... - проворчал вахтер, уже смягчаясь. Он щелкнул замком, впуская Антона.
-Только быстро. Одна нога здесь, другая там!
-Ага! Спасибо!
Антон пулей взлетел по лестнице наверх, к входам в зал.
Вахтер, пыхтя и задыхаясь, карабкался следом.
-Подожди, малой! Залы заперты. Куда ж ты без ключей!
Наконец он досеменил до входной двери, открыл дверь и включил свет.
-Давай, быстро. Что там у тебя...
Антон подбежал к своему креслу в шестом ряду. Портупея с кобурой все еще одиноко висела на ручке кресла между сиденьями. Антон нацепил ее, и собрался уходить, как вдруг его внимание привлек какой-то скребущий звук. Он прислушался. В полной тишине зала звук раздался довольно явственно, и шел он откуда-то со стороны арены. Антон выбежал на середину арены. Да, звук раздавался из закрытого ящика, где так эффектно за час до этого исчезал Степаныч. Пенал валялся за земле- видимо, в спешке его уронили дверью вниз. Кто-то отчаянно скребся внутри его, пытаясь выбраться.
-Помогите же кто-нибудь! - расслышал Антон глухой возглас из недр шкафа. Он подбежал к пеналу и перевернул его на бок. Дверь открылась , и тот изверг из себя одного из клоунов в красно-белом трико. Лицо его побагровело от начинавшегося удушья, даже сквозь пудру и грим это было заметно. Накрахмаленная манишка съехала на сторону, он шумно отдувался и дышал как загнанная лошадь. У него был накладной красный нос и намалеванная улыбка до ушей, выглядевшая теперь нелепо.
-Святые угодники! Я уж думал задохнусь в этом деревянном гробу!
Антон растерянно таращил на него глаза, не зная, что сказать.
-Эй, парень! Скоро ты там? - донесся сверху от входа глас раздраженного вахтера.
Клоун-коротышка бросился на шею Антону.
-Ах, спаситель мой! Жизнью обязан тебе, мой юный друг! Как зовут моего молодого Сотера? - воскликнул он в ажиотаже. От клоуна сильно пахло помадой, пудрой и дешевым одеколоном.
-Меня зовут Антон. - вымолвил Левченко, не знавший, как избавиться от его душных объятий.
