Я уже допивал кофе, раздумывая, как обрадуется фрау Марта моему возвращению, когда в кафе зашла Урсула фон Кардоф.
— Бог мой, Пётр с вами всё в порядке? — взволнованно спросила она.
— Со мной всё в порядке, чего нельзя сказать о ценах в этом кафе — с улыбкой ответил я и пригласил даму к себе за столик.
— Когда сообщили, что гестапо ищет тебя, я хотела убить Мисси, но вчера всё успокоилось, оказалось, что это была ошибка. Ты знаешь, та вечеринка просто прогремела по всему Берлину. Пётр, почему ты раньше не говорил о том, что пишешь стихи.
— Это не мои стихи, я просто посредственно спел чужую песню — ответил я.
— Что случилось с Вагнером? — спросила Урсула: — я ещё никогда не видела его таким подавленным.
— Я ему сказал, что его брата больше нет, — ответил я.
В глазах Урсулы загорелся хищный огонёк профессионального репортёра:
— Ты что-то знаешь о том, что произошло в Восточной Пруссии?
— Мне нельзя здесь говорить об этом, но у меня дома я смогу тебе кое-что рассказать — с улыбкой произнёс я.
— Вы наконец-то приглашаете меня к себе? — улыбнулась в ответ она: — квартиры молодых холостяков очень опасны для порядочных девушек, но я готова рискнуть.
— О, вам нечего бояться, хозяйка моего пансиона фрау Марта, как часовой стережёт мою нравственность.
Мы шли по Берлину, и я слушал, как Урсула рассказывала последние новости.
— Ты просто не представляешь, как трудно жить в городе, когда нет воды и газа.
Полицейские и гестаповцы сбились с ног, пытаясь следить за ценами в лавках и магазинах, но у них это получается очень плохо. Люди бояться повторения ужасов восемнадцатого года. Вчера выступал Геббельс, он обещал, что голода не будет, а за повышение цен торговцев будут расстреливать, но ему, как и Герингу уже никто не верит.
Сообщения с фронта в сводках очень туманны, сплошные истории про фельдфебелей, гранатами уничтоживших пару русских танков, было ещё про подвиг пулемётчика, сбившего русский самолёт, а про люфтваффе ни слова.
Вчера сообщили про гибель "Принца Ойгена" в неравном бою с большевистской эскадрой, но ведь у комиссаров только два устаревших линкора?
Мы подошли к дому, где я снимал комнату.
— Одну минуту — сказал я своей спутнице, и зашёл в дом.
Фрау Марта с ужасом и удивлением смотрела на меня.
— Я надеюсь, вы прибрались в моей комнате?
— Дддд… да, но я не ждала вас так скоро — заикаясь, произнесла хозяйка.
— Госпожа Коль, мне пришлось отбыть на два дня по служебной необходимости, прошу вычесть их из оплаты за пансион — я сунул хозяйке под нос удостоверение СД.
Лицо фрау Марты посуровело, она поднялась со стула:
— Слушаю ваших указаний, господин штурмбанфюрер.
Я не ожидал такой реакции, забыв, что покойный муж хозяйки работал чиновником полиции.
Приготовьте мне хороший ужин — сказал я, доставая из чемодана продукты, купленные в Боргсдорфе — и, пожалуйста, не беспокойте меня.
Я вышел на улицу и предложил Урсуле пройти в мою комнату.
— Что ты сказал этой старушке? — поднимаясь по лестнице, спросила она.
— Рассказал о своём новом месте работы — ухмыльнулся я.
Наверное, слова " А у тебя здесь очень мило" миллионы раз звучали из уст девушек, пришедших в гости к молодым мужчинам, и слышать это от Урсулы мне было очень приятно.
— Почему ты раньше был со мной таким холодным и надменным?
— Я очень стеснялся и боялся показать, что вы мне нравитесь — смущаясь ответил я.
Хозяйка не успела упаковать мои вещи, но прибралась на славу.
Шнапса, как и бутылки из-под него не было, однако запас вкуснятины не ограничился выложенными фрау Марте продуктами. Я начал, как иллюзионист из шляпы, вытаскивать из чемодана деликатесы, под восторженные аплодисменты Урсулы.
Когда представление закончилось, она спросила меня, удивлённо глядя на гору продуктов:
— Пётр, откуда у тебя все эти продукты?
— Урсула, всё, что я тебе скажу сейчас, должно остаться в тайне — сказал я, открывая бутылку неизвестного мне французского вина: — ты не должна говорить о том, что услышишь неделю, потом все эти тайны, перестанут иметь какое либо значение.
Я налил вино в фужер и передал Урсуле: — выпей.
Она взяла вино и, внимательно глядя на меня, начала пить.
Я налил себе и продолжил разговор:
— За то, что я тебе сейчас расскажу, меня не будут расстреливать, меня упекут в сумасшедший дом, но это правда. Когда 22 июня без предупреждения напали на Советский Союз, произошло нечто невероятное. Я не знаю, делом чьих рук, Господа или Люцифера, было свершившееся событие, но современная наука не в состоянии объяснить происшедшее. Я даже могу с уверенностью сказать, что и через семьдесят лет, учёным не будет ничего известно. В три часа ночи на место, которое занимали Советы, переместилась территория из будущего, вместе с людьми, городами и даже аэропланами. Часть этой территории появилась на месте Кенигсберга, а все кто там был до перемещения, исчезли. Гитлер крепко вляпался с этой войной.
— Как из будущего, из нашего будущего? — удивлённо раскрыв глаза, спросила Урсула.
— Да, конкретно из 2010 года — ответил я.
— И какое оно, это будущее?
— Нормальное будущее, много супероружия, аэропланы над Берлином ты уже видела, есть танки, одним выстрелом, пробивающие четыре немецких насквозь, а ещё они побывали на Луне. Все германские войска на восточном фронте воюют с пограничными и полицейскими частями, Федеральная Россия только начала мобилизацию армии.
— Они побывали на Луне, — как зачарованная, повторила Урсула.
Она сразу поверила моим словам.
— А чем закончилась война — профессиональное любопытство не оставляло её.
— Тем же, чем закончиться и сейчас, русские победят.
— Пётр, а откуда ты всё это знаешь?
— Ты помнишь Оскара Штайна, рапириста из Берлинского студенческого общества?
— Да, но ведь он сейчас служит в гестапо.
— Нет, он служит в СД, у Гейдриха — я рассказал ей об утреннем визите Штайна и работе с радиоперехватом.
Урсула внимательно рассматривала моё удостоверение штурмбанфюрера.
— Никогда бы не подумала, что буду пить вино в компании с майором СС.
— Ты должна уехать из Берлина на месяц — после некоторого раздумья, сказал я
— Почему?
— Когда войска Федеральной России подойдут к Берлину, тут могут начаться ожесточённые бои, гражданским будет очень плохо. Я видел, чем закончился штурм города в сорок пятом, тогда от Берлина остались только обугленные развалины. Гитлер знает о переносе и своей судьбе. В первый раз он отравился, сейчас он решил взять с собой в могилу весь немецкий народ.
