– Откуда вы все это знаете?
– Я много странствовал и со многими знающими людьми разговаривал. Был я и в Кенигсберге, и в Авиньоне, и в Риме. То, что я рассказываю тебе, знают немногие. Я знаю тебя недолго, но вижу, что знания ты собираешь не ради выгоды своей, а ради любви к мудрости, потому и рассказываю тебе, как все было. Если сможешь ты это передать своим потомкам, может, не умрет сказ о бедах этой земли.
– Вы так верите мне? Но ведь здесь я всего лишь убогий. Потомков-то у меня может и не быть.
– Я умею видеть людей. Так сложилось, что ныне ты нищ и не имеешь ремесла. Но со временем найдешь свое место. Надеюсь, выбор ты сделаешь достойный. Если же нет, это дело твоей совести. Я лишь рассказываю тебе правду, потому что ты ищешь ее. Моя же судьба тоже в руках Бога.
– Хорошо, а что было дальше? Как орден все-таки укрепился в этих землях? Неужели некому было его потеснить?
– Татары были заняты борьбой в степи и с поляками да мадьярами. Новгород их не интересовал. Литовцев теснили тевтоны. А человека, способного поднять рать на борьбу с рыцарями, не нашлось. Разрозненные же ватаги могли лишь нанести урон рыцарям, но не прогнать их. Поэтому Ингерманландскому ордену удалось все-таки укрепиться. Решив, что северная Русь покорена, орден двинулся дальше. В тысяча двести шестьдесят девятом году под Торжком страшная сеча была. Орден был побит объединенным войском татар и русских князей.
– Почему русские князья поддержали татар?
– Они были вынуждены служить татарам, да и не очень хотели менять татарскую плетку на немецкий сапог. Татары же старательно защищали земли, которые почитали своим богатейшим улусом. Был подписан договор «о вечной дружбе» между орденом и ханом. За Ордой признавалась власть над уже захваченными ею княжествами, а Орда признавала за орденом новгородские и псковские земли и отказывалась от дани с них. Если самому все равно не получить, то можно и признать за другим «священное право». «Вечная дружба» до сих пор признается. Только грабят приграничные территории друг у друга все – немцы, татары, князья порубежные… Но походами ни те ни другие больше не хаживают.
– Почему?
– Ну что ордынской коннице делать в новгородских болотах? Да и рыцарям на арканах степняков да под градом стрел летучих отрядов неуютно.
– Вы говорите не как священник, а как опытный воин, простите меня, отче.
– А кто тебе сказал, что всю жизнь я был священником? – ухмыльнулся отец Александр.
– Простите, – повторил Артем, – но почему вы стали священником?
– Мой путь лежит через служение в этом храме, такова была воля Божия, – произнес отец Александр. – Не все вещи в этом мире можно решить мечом.
– Хорошо, я не знаю, поверите ли вы моей клятве, я готов поклясться на чем хотите, что не выдам вас. Вы участвуете в борьбе против ордена, на стороне князя Андрея?
– Можешь не клясться и можешь мне не верить, но не участвую. У Андрея свой путь, у меня свой, у Гроссмейстера Альберта свой. Моя задача в том, чтобы наставить людей на путь к Богу, а не в том, чтобы интригами, подкупом или с мечом в руках заменить Гроссмейстера на князя. Но тебя интересует, как живет эта земля. Спрашивай.
– Я никак не могу понять, как правит орден в этих землях.
– Да о чем здесь говорить? Люди служат силе и своей мошне. Мало кто о земле своей печется. Немцы, как Олег помер, объявили, что Гроссмейстер ныне за князя на землях новгородских и псковских. Посадниками бояр, им верных, посадили. Гарнизоны свои расставили. В Ингрии все чиновники немецкие. А вот в землях новгородских и псковских – все русские. Только наместники немецкие за ними следят. Чтобы мимо орденской казны деньги не шли. Мытарей[3] уже посадники назначают. То, что они с посадниками народ обдирают, немцев уже не интересует. Но ежели бунт где, рыцари там завсегда порядок наводят.
– Спасибо, поверьте, я вас не предам.
– Предать меня ты не сможешь, потому что я тебе ничего не доверил тайного. За то, что я сейчас рассказал, я всегда ответить готов. За поступки же свои ты перед Господом в ответе. Ну, ступай с Богом.
Постепенно Артем обживался. Он добился уважения у православной общины тем, что работал не покладая рук и учился у самого отца Александра. А в конце июля произошел случай, который еще больше поднял его в глазах окружающих. Проходя мимо хозяйственного амбара, он услышал, как Онуфрий и матушка ругаются. Постояв, он выяснил, что дело состоит в том, что какой-то товар был приходом оплачен, а в амбарную книгу не записан. И сейчас матушка пришла, чтобы указать, куда товар девать, а Онуфрий, глядя в свою книгу, считал, что такого товара на складе нет. Напрягшись, Онуфрий вспомнил: что-то такое, неделю назад, грузили из товаров этого купца, но чего и сколько? Когда Артем заглянул в амбар, там вовсю шла инвентаризация, к которой он и был немедленно привлечен. Искали больше часа. Наконец товар был обнаружен.
– Послушай, Онуфрий, – произнес Артем, устало опускаясь на мешки с зерном, – если дальше так пойдет, то можно и большие убытки понести.
– Ну забыл я, забыл, – выпалил разгоряченный Онуфрий, – что теперь делать?
– Дальше надо делать так, чтобы такого не повторялось.
– А что тут поделаешь? – изумился Онуфрий.
– Записывать надо не только когда какой товар пришел или ушел и когда деньги выданы или нет, но еще и увязать эти записи. И нужно еще и договора учитывать, и долги.
– Это как? – заинтересовалась попадья.
– Ну идемте, покажу, – сказал Артем и вывел собеседников во двор. – Сейчас есть две книги, в которых пишется, какой товар пришел и ушел, кому деньги заплатили. Две эти книги между собой не связаны, и вы, матушка, часами сверяете, все ли заплатили и кому чего должны. Высчитать, сколько товара на складе и денег в приходской казне и сколько должно быть, – сущая мука. Но если расположить эти книги вот так, – Артем нарисовал два креста, наподобие самолетиков, со смещенным центром, – в один столбец пишем, что ушло, в другой – что пришло. И в одной книге, и в другой. Потом, – он нарисовал еще несколько самолетиков, – так же учитываем, кто кому должен. Если товар пришел, но не оплачен, пишем его стоимость сюда, в складскую книгу, – и сразу в долговую, столько же. Оплатили, списываем с долговой, – он рисовал палочкой, – и сразу – с другой стороны, в книгу, по которой деньги выдаются. Если сверху записать, какой цены товар был вначале и сколько в казне было в начале месяца, то всегда, сложив в одном столбце и вычтя в другом, легко сосчитать, сколько должно быть сейчас. Еще лист учета договоров. Так, каждая операция два раза записывается. Потом, раз в месяц, подсчитываем итоги по левой стороне и по правой. Сразу делается ясно, чем владеет приход и куда это размещено. Посмотрите, все цифры я записал равное количество раз справа и слева. Если не сошлось, значит, где-то в учете напутали.
