зашиб, только мазнул легонько. Но этого хватило, чтобы девушка отлетела назад.
— Кесарев Рудольф, прекрати сейчас же! — закричала Ольга, держась за щеку. — Сколько можно!
Я оттащил Васю от себя. Жестянка тоже услышал крик методистки и немного пришел в себя. Мы поднялись, тяжело дыша, в мокрой одежде, грязные и в ссадинах. Танкист со своим противником тоже прекратили драку и замерли на месте. Я глядел на Ольгу и видел, что она сейчас с ума сойдет от ярости.
— Посмотрите, что вы устроили! — в отчаянии закричала девушка. — Сейчас весь пол затопит! Кто-нибудь, немедленно отключите воду.
Мы тут же бросились устранять последствия своей титанической борьбы. Вася тут же отключил подачу воды, оставив весь туалет без смыва. Мы оттащили сломанные раковины и плитки в угол.
Затем мы выстроились возле Ольги, здоровенные и могучие. Все зрители к тому времени уже разбежались. Девушка гневно глядела на нас снизу вверх.
Но она не успела сказать и слова, потому что дверь туалета со скрипом открылась. Вошел высокий худой человек с залысиной на яйцеобразной голове. Он сильно сутулился и носил очки в толстой черной оправе. Одет он был в коричневый костюм.
При виде него Танкист и борцы задрожали от страха. Видимо, мне тоже стоило побеспокоиться, но я еще не осознавал всей глубины опасности.
Потом я вспомнил, что это директор техникума, Никонов Анатолий Юрьевич. Он никогда не повышал голоса и от этого его тихие распоряжения казались еще страшнее.
— Так-с, — сказал он, поправив очки и поглядев на произведенные нами разрушения. — Очень интересно. Что это здесь устроили? Соревнования по греко-римской борьбе?
Один из борцов, придурок, захихикал. Сравнение показалось ему смешным. Кара последовала незамедлительно.
— Вам это кажется смешным? — спросил Никонов, поглядев на весельчака. — Ну что же, я рад, что вы сохранили оптимизм и веру в светлое будущее. Но поскольку уборная комната вовсе не место для подобного рода спортивных мероприятий, я думаю, вы еще больше повеселитесь в другом месте. Ваша фамилия Бондарев, если я не ошибаюсь?
Студент помертвел и еле заметно кивнул, но его уже ничто не могло спасти.
— Ну вот и отлично, — сказал директор еле тихо. — Ольга Федоровна, подготовьте, пожалуйста, документы на отчисление. Для начала только Бондарев, поскольку он у нас неунывающий товарищ, ему море по колено. В отношении остальных учащихся мы тоже примем меры, причем самые решительные.
Несчастный Бондарев побледнел, как привидение. Директор прошелся мимо каждого из нас, скрипя начищенными башмаками. Мы стояли, затаив дыхание. Директор поочередно заглянул каждому в глаза и остановился возле меня.
— Ага, Рубцов! — тихо сказал он. Я поглядел в его черные глаза и поразился тому, какие они спокойные и беспощадные. — Товарищ Саркисянц только что доложил мне, что вы должны участвовать в городском первенстве. Вы просили освобождение от учебы и мы были готовы пойти вам навстречу. Но теперь, извините. Мы не можем просто так отпускать дебошира на ответственное спортивное мероприятие. Извольте посещать занятия. Надеюсь, это вас дисциплинирует в соответствии с принципами морали юного строителя коммунизма. Будете пропускать, вас немедленно отчислят. Вам все понятно?
Делать было нечего. Скрепя сердце, я кивнул. Меня так и подмывало ответить, причем как можно злобно и колко. Но я сдержался и промолчал.
Конечно, с другой стороны, я сам дурак. Ввязался в драку рядом с кабинетом руководства техникума. Где голова была?
Директор пошел дальше и остановился возле Васи. Тот стоял прямо и смотрел в стену, как рядовой солдат перед въедливым прапорщиком.
— В отношении вас, друзья, мы еще обсудим меры взыскания, — сказал директор, раскачиваясь взад-вперед. — У вас, Килев, тоже соревнования весной, насколько я помню? Мы еще будем решать, допускать вас до них или нет, слышите?
Жестянка молча кивнул, как будто язык проглотил. Постояв и с любопытством разглядев нас, директор вышел из туалета, также бесшумно, как и вошел. Ольга шумно выдохнула, причем я заметил, как высоко вздымается ее пышная грудь.
— Придурки! — прошипела она затем. — Я вам что говорила? Никаких драк и скандалов в техникуме! Ну вот, Бондарев, поздравляю с отчислением! А ты, Рубцов, можешь свое заявление на освобождение от занятий в задницу запихать!
Она вылетела из туалета, гневно хлопнув дверью. Мы посмотрели друг на друга и Вася погрозил мне кулаком.
— Я тебе еще порву жопу, сучонок. Я тебя возле техникума поймаю.
— Э, расслабься! — забасил Танкист. — Тебе мало отстранения от соревнований? Вылететь хочешь из техникума? Потом разберемся, когда все утихнет.
Даже такой дубина, как Танкист, понял, что сейчас надо сидеть тихо и спокойно, как мышки. Я пристально посмотрел на Васю, а потом быстро вышел из туалета, не желая больше с ним связываться.
Итак, подведем итоги. За сегодняшнее утро я чуть было не вылетел из училища. Поставленной цели — освобождение от занятий я так и не достиг.
Ладно, теперь мне надо съездить в секцию бокса и поговорить с тренером. Надо обсудить с ним программу тренировок. Это важнее, чем любые занятия в техникуме.
Ну что поделать, придется как-то изворачиваться, совмещать с учебой, лезть из кожи вон. Не я первый, не я последний. Вон, у Васи тоже тренировки накрылись медным тазом.
— Ты сегодня выйдешь во двор? — спросил Танкист меня в спину, потому что я не стал его дожидаться, а пошел по коридору к лестнице.
Я обернулся и покачал головой.
— Даже не думай. С вами если связаться, на нары загреметь недолго.
Танкист сокрушенно покачал головой.
— Ну че ты, в самом деле… Разозлился, что ли?
Я спустился на первый этаж. Вахтер на выходе спросил, куда это я собрался, когда занятия еще не закончились.
— По поручению директора, — хмуро объяснил я и вышел из техникума.
Теперь мой путь лежал в секцию бокса. Опять пришлось довериться интуиции и ехать почти наугад. Сначала я заблудился и никак не мог разобраться, где нужная мне остановка. Только через час поездок на автобусе я наконец узнал местность, где надо выйти.
В спортзале клуба «Орленок» при ДЮСШ № 17, где располагалась секция бокса, уже вовсю шли тренировки. Здесь пахло мокрой резиной и потом немытых усталых тел. Пахло задором и отчаянным соперничеством.
На ринге спарринговали два боксера, за ними внимательно наблюдал незнакомый мне коуч. Другие парни прыгали на скакалке, отрабатывали удары и движения в зале. Я подошел к парню, усердно молотящему грушу и спросил, где Олег Николаевич, мой тренер.
— Ты что, забыл? — усмехнулся парень. По его лицу текли капли пота. — В подсобке Худой, где еще ему быть?
Да, точно, я вспомнил, что фамилия моего тренера Худяков, а кличку ему,
