пили, но зато здесь подавали самоварное пиво довольно хорошего качества, так что точка пользовалась заслуженным спросом среди народа попроще.
Я уселся за свободный столик и заказал себе двойную порцию жаренных сосисок с кислой капустой и пива. После непростого дела есть хотелось просто ужасно. Словно голодный волк, набросился я на еду и не поднимал головы, пока не слопал всю тарелку.
— Уф! — откинулся я на спинку стула и отпил пива. — Красота!
— Ай, золотой мой, давай я тебе погадаю, всю правду расскажу! — передо мной появилась молодая цыганка, полноватая, со слишком длинным носом, а ведь говорят, что цыганки красивые. Но то ли мне не везло, то ли врут — не знаю.
Тряхнув монистами, она бесцеремонно уселась на стул напротив меня и опять завела свою песню, мол, давай погадаю.
— Не люблю цыган, — передо мной появился Енох и с осуждением посмотрел на цыганку, — они нечистые на руку и вообще!
Цыганка уставилась на то место, где сейчас был Енох и глаза её тревожно расширились.
— Она что, видит меня? — удивился Енох, немного переместился вбок и помахал перед лицом женщины костлявой рукой.
Цыганка расслабилась, заулыбалась и опять начала цепляться ко мне с предложениями рассказать мою судьбу.
— Да что ты мне можешь рассказать, — хмыкнул я, её назойливость уже начала раздражать, — это я могу тебе погадать…
Закончить фразу мне не дали несколько человек в форме и с наганами, которые бесцеремонно вошли в «Ивушку» и принялись проверять документы у присутствующих.
— Облава! — прошелестело по рядам.
Некоторые, наиболее шустрые граждане попытались под шумок слинять, но в дверях их встречали ещё военные люди и уводили.
— Рада! — развязно воскликнул один из военных и направился к нашему столику, — я кому говорил, что если ещё раз тут тебя увижу — посажу⁈
На лице цыганки промелькнул страх и растерянность.
Мне тоже эти проверки были ни к чему. Я ещё несовершеннолетний вообще-то.
— Отводи! — велел я Еноху и сказал цыганке, — бегом за мной!
— Но ЧеКа…
— Хочешь выбраться — дуй за мной! — отрывисто прошипел я и рванул к выходу, на ходу командуя Еноху, чтобы отводил глаза.
Цыганка смекнула, что как-то ловко это у меня получается и быстренько рванула за мной.
Буквально через несколько минут мы уже были вне досягаемости облавы. Забежав в парк, я прислонился к дереву, пытаясь отдышаться.
— Спасибо! — хрипло после быстрого бега сказала Рада.
— Пожалуйста, — вежливо ответил я и вытер вспотевший лоб носовым платком.
— Давай, я тебе погадаю, — сказала Рада, — бесплатно. За то, что ты выручил меня. Не люблю быть должна за такие вещи.
— Не надо, — отмахнулся я.
— Но я не хочу долгов, — нахмурилась Рада и вдруг игриво разулыбалась, — или ты чего-то другого, может, хочешь?
— У меня девушка есть, — покачал головой я.
— Да какая она тебе девушка! — возмутился Енох, который тотчас же материализовался рядом, — ты ещё скажи, что жениться на ней будешь!
— И что? — не удержался, чтобы не поддеть Еноха я.
— Изабелла — жадная корова! — мрачно констатировал Енох и обличительно ткнул в меня пальцем, — она тебе не нужна!
— Ты с кем-то сейчас разговариваешь, — настороженно констатировала цыганка. — Я чувствую, тут есть ещё кто-то.
— Не знаю, — сделал удивлённое лицо я. Немного подумав, спросил, — а скажи, Рада, среди ваших есть кто-то, кто с духами может общаться?
— Мы все живём рядом с духами… — начала Рада.
— Ну ладно, мне некогда твои сказки слушать, — прервал я её, — пойду я. Прощай.
— Постой! — схватила меня за рукав Рада, — я всё-таки хочу вернуть долг. У нас в таборе есть бабушка Пэтра. Она может.
— Вот вечно ты в какую-то ерунду ввязываешься, — сердито сплюнул Енох, когда мы пошли с Радой.
Я думал, что увижу цыганский табор во всей его аутентичности, но Рада привела меня на рынок. Поплутав промеж рядов, мы вышли к палаткам, где тусовались всякие старьёвщики и прочий подозрительный народ.
— Подожди!– сказала Рада и зашла в одну из палаток.
Через пару мгновений она вышла оттуда в сопровождении сухонькой старушки с таким желтым морщинистым лицом, что она была похожа на плоды маклюры.
— Вот, бабушка Пэтра, — сказала Рада, указывая на меня, — ему нужно спросить.
— Спроси, — прищурилась старуха.
Я посмотрел на Раду и замялся.
— Рада, ты иди! — велела старуха.
— Но бабушка… — возмущённо надулась цыганка.
— Иди. Я сказала, — в голосе старухи внезапно прорезался такой металл, что только огромным усилием воли я тоже не встал и не ушел.
— Рассказывай, — велела бабушка Пэтра, когда Рада ушла.
— Знаю, что звучит это как глупая сказка, но, может, вы знаете, можно ли призвать душу, которая ушла?
— Можно, — спокойно глядя на меня тихо произнесла старуха и, прищурившись и вглядываясь мне прямо в душу, спросила, — та душа точно ушла?
— Да, — кивнул я.
— Сорок дней когда будет? — чуть склонив голову к плечу, спросила она.
— Где-то через месяц примерно, — вздохнул я. — Могу посчитать.
— А девять уже было?
— Сегодня, — ответил я, прикидывая даты. — А что?
— Ты разве не знаешь, что по вашим христианским обычаям поминают усопших на девятый и сороковой день?
— Знаю, — неуверенно протянул я.
— А знаешь почему?
Я пожал плечами.
— Потому что именно в эти дни души возвращаются на землю.
Он неожиданности я аж икнул.
— Да, да, — усмехнулась она, — а души невинноубиенных обязательно приходят туда, где они погибли.
— То есть если я буду сегодня на том месте, то смогу увидеть эту душу?
— А если прочитаешь определённые слова — то и оставишь её здесь, — хохотнула старуха.
— Какие слова? — тут же уцепился за такую возможность я.
— Ха! Всё-то ты, милок, знать хочешь, — покачала головой цыганка, — прямо вынь да положь. А с чего я тебе тайные слова за так передавать должна?
— А чего ты хочешь? — выдавил из себя я.
— Вот это уже другой разговор, — улыбнулась старуха, — я хочу услугу. Но не сейчас, а потом.
