вздохнул я.
— И много от этого вышло пользы? — скептически покачал головой призрак.
— Ну кто ж знал, что она обычная фокусница и шарлатанка⁈
— Мало того, так ты теперь в это тайное общество вляпался! — недовольным тоном сказал Енох, — ох, чует моё сердце, вылезет тебе всё это ещё боком, Генка! Ой как вылезет!
— У тебя нет сердца, — съехидничал я.
— Зато мозги есть! — взвился Енох, — в отличие от некоторых! Ну ладно ещё ты к этой Изабелле бегаешь, тут не мозгами думаешь, а кое-чем другим! Но тайное общество тебе на что? Такие же шарлатаны! Ты же сам всё видел!
— У них есть связи, Енох, — объяснил свою позицию я, хотя сам понимал, что это не самое разумное решение, — а у меня ничего нету. Вот в ту же соседнюю губернию я попал только благодаря их протекции. И сейчас, благодаря им, учитель латыни приедет вот-вот.
— Итальяшка! — пренебрежительно фыркнул Енох, — гнилая нация.
— Ну разве можно так о людях говорить? Тем более о целом народе! — вздохнул я, — ты же его ещё не видел даже. Может. Это милейший человек окажется…
— Итальяшка? Милейший? — расхохотался Енох. — ой, не смеши меня!
Я не стал даже спорить. Бесполезно переубеждать Еноха, когда он вот так упёрся.
— Это тайное общество — это же секта! — продолжил бушевать Енох, — вляпаться туда легко, а вот выбраться — невозможно!
— Ничего, — беспечно махнул рукой я, — пока мне с ними по пути, так что побуду. А, когда надо будет уходить — тогда и думать начну.
— Тогда может уже быть поздно, — мрачно заметил Енох.
— Ты завтра придёшь? — спросила Изабелла, откинула одеяло и вытянулась, как кошка.
Я невольно залюбовался нею. Гибкая, стройная, красивая. И почему ей с замужеством так не везёт, не пойму?
— Не молчи, — капризно надула губки Изабелла и принялась расчёсывать волосы перед зеркалом.
— Генна-а-а, — протянула Изабелла, посмотрела на себя скептически в зеркало и чуть припудрила носик пуховкой, — расскажи-и, как прошел спиритический сеанс?
— Да ничего там особо интересного не было, — отмахнулся я, — ерунда обычная. Шарлатаны и аферисты. Вроде как в театре побывал, только скучно.
— А вот Авдотьина рассказывала, что там было нечто невероятное! — возбуждённо блестя глазами, рассказала Изабелла.
— Авдотьина? — спросил я, припоминая, что давно слышал эту фамилия и отчего-то она мне всё никак не дает покоя, — не видел я там никакую Авдотьину.
— Ну как же! — захлопала глазами Изабелла, — она же сидела рядом с тобой!
* * *
*Библия от Иакова, глава 1, стих 15
Я как раз сидел дома, во флигильке, пил ароматный свежесваренный кофий с кардамоном и чёрным перчиком и раздумывал, чем же сегодня заняться, как постучала Степановна и с крайне недовольным видом сунула записку.
— Ходют и ходют, — осуждающе проворчала она и ушла, шаркая ногами в допотопных штиблетах.
«Надо будет, может, ей шаль что ли какую подарить, или бусики, а то действительно, неудобно получается — она у меня нынче как прислуга», — подумал я, и развернул записку.
«Вам надлежит сегодня явиться по тому же адресу, в полдень». И всё, ни подписи, ничего больше.
Енох был прав, когда вчера прочитал мне целую возмущённую лекцию о вреде тайного общества. Они мне ещё ничего не предоставили, а уже задания дают. Но отказываться не приходится. Поэтому, вздохнув, я ровно в двенадцать ноль-ноль стоял у двери в квартиру номер тринадцать по улице Коммунаров.
Меня встретил Фаулер.
Немногословно поздоровавшись, заметил:
— Гостиница «Туркестан», второй этаж, боковой коридор, номер двести шестьдесят восемь. Товарищ Шершеневич Леонид Аркадьевич. Невысокий. Седой. На носу бородавка. Носит твидовый костюм синего цвета. Галстук с золотой булавкой в виде крокодила. Запомнили?
— Да, — кивнул я.
— Задание следующее — нужно осмотреть в его саквояж, — Фаулер внимательно посмотрел на меня, проверяя, проникся ли я.
Я проникся.
— Саквояж дорожный классический, чёрного цвета из натуральной кожи итальянского производства. Застёжка внахлёст. В саквояже Шершеневич хранит бумаги. Нужно найти квитанцию Государственного Хлопчатобумажного Треста «Пестроткань» номер сто тринадцать. Запомнили?
— Да, — снова кивнул я.
— На квитанции будет сумма прописью. — продолжил инструктаж Фаулер. — Вам необходимо посмотреть эту цифру, запомнить её и сообщить мне. Это понятно?
— Понятно, — сказал я.
— Очевидно излишне говорить, что никто вас видеть не должен, особенно Шершеневич.
— Понял, — сказал я.
— Срок — сегодня до вечера. Вечером Шершеневич выезжает в Кисловодск. Всё ясно?
Я кивнул.
— Выполняйте.
Я вышел из дома на улицу и вокруг меня бешеной бабочкой запорхал возмущённый Енох:
— А я тебе говорил! Я говорил! — верещал он, мигая, словно проблесковый маячок на ментовской машине в обеденный перерыв. — Ты не получил ещё от них ничего. А они уже тебе такие задания дают!
Я пожал плечами и повернул в сторону проспекта Интернационала, по направлению к гостинице «Туркестан».
— А ты что, туда идешь⁈ — возмутился Енох.
— Туда, — согласился я.
— Без подготовки? Прямо сейчас⁈
— Ну, во-первых, я хочу просто посмотреть на эту гостиницу. Каюсь, ни разу её не видел. Кроме того, у меня есть ты и, если надо, ты отведёшь всем глаза.
— Да будет тебе известно, — рассерженной кошкой зашипел Енох, — что отвести глаза я могу определённому количеству людей! Небольшому! И на небольшом расстоянии!
— Сколько?
— Что сколько?
— Сколько людей ты можешь заслепить?
— Не заслепить, а отвести глаза! Не путай! Это разное! — фыркнул Енох.
— А ослепить можешь? — заинтересовался я.
— Зачем? — не понял Енох.
— Хочу твои возможности понимать, — сказал я и пошел дальше.
— Не знаю, — задумался призрак.
— Что не знаешь?
— Скольким людям я могу отвести глаза, — сердито выпалил Енох, — не знаю!
— Ну, значит, будем сейчас проверять на практике, — ответил я и зашагал к гостинице.
Енох, ругаясь и возмущаясь, полетел сзади.
Гостиница «Туркестан» представляла собой псевдоарабское здание с макарнасами, невнятно стилизованное под дворец в стиле «Тысяча и одной ночи». Странно, что я даже не знал, что в городе N есть такое. Хотя я много
