паруса и остановит продвижение корабля. Тогда ялик смог бы догнать судно, и команда снова поднялась бы на борт. После этого капитан приказал покинуть корабль.
Ялик лежал поперек грот-люка. Его открепили, а часть левого фальшборта, как вы наверняка заметили, убрали. Времени для спокойного отплытия не было. На все ушло несколько минут. Ялик спускали без шлюпбалка, а главный дирик-фал выдернут из блока. Его использовали в качестве буксирного каната, и один его конец до сих пор крепится к гафелю.
(Гафелем назывался половинчатый рей, на котором натягивались косые паруса. Фал был примерно в четыреста футов длиной и крепился к гафелю на расстоянии примерно восьми футов над палубой.)
Капитан забрал все судовые документы, хронометр и секстант. Матрос пытался снять компас, именно поэтому ящик, в котором он, хранился сдвинут, а сам компас разбит в спешке. Его так и не успели достать. Корабль отнесло слишком близко к рифу.
В этот момент Хед отказался садиться в ялик вместе с остальными. Он считал, что его единственный шанс на спасение – использовать исказитель. Если бы он оказался в ялике, то ему не только пришлось бы распрощаться с исказителем, но и совершить переброску на глазах у многочисленных свидетелей. Разумеется, он мог перестрелять все восьмерых, находившихся в лодке, однако в его револьвере было всего шесть патронов и ему могли помешать, прежде чем он успел бы перезарядить его, возможно, даже прежде чем он закончил бы стрелять. Хед решил рискнуть и остаться на корабле. Если бы ему удалось привлечь внимание… одного из нас, у кого был исказитель, он смог бы переместиться. А еще лучше – перебросить на «Марию Селесту» несколько человек и, при условии, что штиль закончится в ближайшее время, направиться в Европу.
«Почему, – подумал Фогг, – Хед устроился коком и стюардом на бригантину вместо того, чтобы сразу отплыть в Европу на пароходе?» Возможно, это было связано с тем, что эриданеане начали бы искать его на пассажирских кораблях? Хед рассчитывал, что ему удастся незаметно покинуть парусник в районе Гибралтара и оттуда тайно вернуться в Англию? Что он вез с собой такого ценного? Исказитель? Без сомнения, он представлял большую ценность, но почему он не стал ждать в Америке, пока китайский агент вернется в Англию и перебросит его туда? Какой-нибудь другой капеллеанин привез бы потом его исказитель. Фогг еще мог бы понять, если бы вся эта спешка и секретность были связаны только с исказителем. Но он чувствовал, что причина крылась в чем-то ином.
Стюарт, если ему было известно о существовании Хеда и его деятельности, наверняка послал бы своих людей, чтобы те нашли его. Из-за строгого подхода к безопасности он не сообщил об этом Фоггу. Или же все произошло уже после того, как Фогг покинул Англию, и Стюарт не имел возможности донести до него эти сведения.
Фогг решил предпринять еще одну попытку обыскать тело Хеда, прежде чем покинуть каюту.
– Капитан Бриггс пришел в ярость после того, как Хед отказался садиться в шлюпку, – продолжал Немо. – Он назвал его трусом и бунтовщиком и угрожал ему последствиями, которые тот мог понести за этот мятеж. Но в ту минуту капитан мало что мог сделать, да и времени у него на это не было. Шлюпка отошла на расстояние длины буксира. Бриггс наблюдал за кораблем и ждал, что будет дальше. Если бы подул ветер, он отнес бы корабль от рифа. Ялик последовал бы за ним, канат постепенно подтянули бы, а экипаж снова поднялся на борт «Марии Селесты». А еще капитан, наверное, надеялся, что Хед постарается вернуть себе его расположение, чтобы тот не дал дальнейший ход его делу, встанет на время за штурвал корабля и окажет им помощь.
Но затем поднялся ветер, надул прямые паруса и погнал корабль прочь от рифа. Однако он пошел на запад – в противоположном от изначального курса направлении. Буксир натянулся под углом к кораблю, после чего лопнул. Пассажиры ялика стали отчаянно грести в сторону судна, но так и не смогли нагнать его.
– А почему Хед не повернул корабль? – спросил Фогг.
– Потому что он боялся, что благодарность капитана не спасет его. Бриггс был суровым шкипером из Новой Англии. Возможно, он арестовал бы Хеда и отдал под суд за мятеж на корабле, даже если бы тот попытался спасти весь экипаж.
Говорил ли Немо правду? И порвался ли трос из-за резкого натяжения? Или, возможно, Хед перерезал его, чтобы Бриггс не смог вернуться на борт корабля? К тому времени, когда шлюпка могла пристать к берегу или ее подобрал другой корабль – если пассажирам, конечно, удалось выжить в этих водах – Хед был уже далеко.
Что же касалось панического и преждевременного бегства с корабля, то в этой истории не было ничего удивительного. Каждый год находили, в среднем, около двухсот тридцати двух брошенных кораблей. Иногда экипаж подбирали проплывавшие мимо суда. Случалось, что люди пропадали бесследно. Порой причина, по которой корабль был оставлен, так и оставалась невыясненной. Корабли бросали из-за пожара, взрыва или затопления трюма. Но временами даже следователи не могли понять, из-за чего это произошло.
Дело «Марии Селесты» должно было стать одним из многих, если ее, конечно, удастся, найти. Ведь сколько кораблей безвозвратно поглотил океан.
– Корабль несколько раз попадал в шторм, поэтому паруса порваны, а пол и вещи в некоторых каютах намокли, – сказал Немо. – Хед ничего не мог с этим поделать, к тому же штормы были не особенно опасными. Его главная забота заключалась в том, чтобы связаться с теми из нас, у кого был исказитель. Он даже не удосуживался закрывать двери и задраивать люки, однако мыл за собой посуду. Он начал впадать в отчаяние, ведь если бы налетел сильный шторм, корабль ушел бы на дно вместе с ним.
– Его отчаянию пришел конец, – сказал Фогг.
Фогг велел Немо подождать несколько минут, прежде чем они договорятся о заключении перемирии. Эта отсрочка наверняка огорчила Немо, которому не терпелось узнать, что замышляет Фогг. Но Фогга это не волновало. Он хотел еще раз осмотреть тело.
Будучи на редкость чистоплотным человеком, Фогг вытер кровь с пола куском парусины. Позже он собирался смыть морской водой все кровавые следы с пола, после чего водой и лимонным соком очистить лезвие сабли. Затем вложить ее в ножны и спрятать под кроватью капитана. Фогг хотел оставить корабль в таком же состоянии, в каком он его обнаружил.
Он раздел тело, ощупал
