рассчитывать, что Немо подумает о том же и ворвется внутрь, чтобы отключить исказитель, прежде чем вернется Фогг со своими сообщниками.
Немо никак не мог решиться, что ему делать дальше. Человеку, обладавшему мощным интеллектом и привыкшему к молниеносным действиям, такое состояние было чуждо. Если он войдет в бак с любого входа, то станет отличной мишенью для человека, доказавшего свое хладнокровие и твердость руки еще в Бунделькханде.
Более того, Фогг находился в полумраке. Окна были закрыты занавесками, и если бы Немо попытался убрать их, чтобы впустить внутрь немного света, его могли подстрелить в этот момент. Фогг ожидал, что он сделает нечто подобное и подготовился к его появлению. Стены бака были сколочены из тонких досок, и пуля Фогга легко пройдет через них даже в тот момент, когда Немо будет находиться сбоку от окна и отдирать покрывавшую его парусину.
Немо простоял на палубе около минуты, затем развернулся. Только бы Фогг не нашел бумаги лидера. Исказитель все равно придется здесь оставить. С этим ничего не поделаешь.
И только бы Паспарту все еще был жив.
Немо не ждал, что Фогг сдастся ради спасения Паспарту. Такое случается только в романах. И Фогг, конечно, понимал, что если он попадет в плен, его убьют. Немо больше не собирался оставлять его в качестве пленника. Этим двоим, возможно, и удалось бы привести корабль в какой-нибудь порт, однако Немо не мог следить за ними всю дорогу. Он не мог рисковать, сохраняя Фоггу жизнь. Англичанин был слишком хитер.
Паспарту сидел, прислонившись спиной к стене основной палубной надстройки. Его лоб и нос были залиты кровью, глаза ничего не выражали.
Тем не менее, он плюнул в сторону Немо.
– Отлично! Ты все еще жив! – сказал Немо.
Паспарту ничего не ответил.
Немо обыскал его, но не нашел никакого оружия. Он заткнул револьвер за пояс, обхватил Паспарту левой рукой и стал поднимать. Француз снова свалился на палубу, однако Немо предпринял еще одну попытку, и на этот раз Паспарту смог встать на ноги.
– Ты останешься в живых, если твой хозяин захочет заключить сделку, от которой мы все окажемся в выигрыше, хотя чем-то придется пожертвовать, – сказал Немо.
Он толкнул Паспарту дулом револьвера, и они пошли к баку. Остановившись у входа в каюту второго помощника капитана, Немо выкрикнул свои условия. Он едва слышал свой собственный голос и сомневался, что Фоггу удалось его расслышать. Немо даже не был уверен, что Фогг все еще находился в каюте. Он мог незаметно выскользнуть оттуда, пока Немо занимался французом, но это было маловероятно.
После недолгого молчания послышался слабый голос Фогга.
– Согласен! Но при условии, что вы расскажете мне, что случилось с людьми, плывшими на этом корабле. Я не рассчитываю, что вы расскажете мне о ваших сообщниках, ведь это может раскрыть и ваши секреты.
– Я мало что могу сказать, наш человек сообщил обо всем лишь в общих чертах. У него не было времени вдаваться в детали.
Чтобы услышать его, Фогг должен был находиться рядом с дверью. Немо подумал, что ему, возможно, стоит быстро выстрелить в стены по обе стороны от нее? Пули легко прошли бы сквозь тонкие доски. Но нет, это было слишком рискованно.
– Случившееся кажется очень загадочным, – сказал Немо. – Но нечто подобное уже происходило раньше и, без сомнения, будет происходить в дальнейшем. Как вы уже успели заметить, налицо признаки поспешного бегства, но никаких следов насилия. На корабле перевозили груз – тысячу семьсот баррелей спирта в бочках из ели и красного дуба. Спирт легко испаряется, и любое повреждение бочек могло привести к взрыву или пожару. Но ничего подобного не произошло. И корабль покинули не по этой причине.
Матросы оставили свою одежду, сапоги, плащи-дождевики и даже трубки для курения. Значит, ситуация была такова, что у них не оставалось времени собрать вещи, которые в других обстоятельствах они вряд ли оставили бы здесь. Особенно курительные трубки. Очевидно, это печальное происшествие случилось не во время трапезы, так как столы не накрыты. По данным… нашего источника…
– Его звали Эдвард У. Хед. Он был коком и стюардом, – сказал Фогг. – При нем были документы. То, что его фамилия Хед [9], думаю, о многом говорит. Наверняка он был вашим руководителем.
– Это всего лишь совпадение, – возразил Немо. – Мы отказались от этого древнего, но абсолютно бесполезного обычая давать фамилии и имена, указывавшие на род деятельности.
– Возможно, – сказал Фогг.
Немо стало интересно, что еще он узнал про Хеда.
– Он мертв? – спросил Немо.
– Да.
– Вы, возможно, обратили внимание, что навигационный журнал, секстант и хронометр исчезли, – сказал Немо. – Очевидно, что капитан, кстати, его фамилия – Бриггс, успел их забрать. Другие вещи, например, одежда, остались на корабле. Запасы провизии из кладовки не перенесли на ялик.
– Ялик? А что насчет основной спасательной шлюпки?
– Ее оставили в Нью-Йорке, она была повреждена, когда грузили бочки. Несколько бочек сорвались и упали на нее, но капитан Бриггс не хотел оставаться и ждать починки. На ялике могло уместиться до десяти человек, но он был меньше размером и по мореходным качествам уступал основной шлюпке.
– Последняя запись в вахтенном журнале была сделана в восемь утра двадцать пятого ноября, – сказал Фогг. – Что случилось после этого?
– Между девятью и десятью часами «Мария Селеста» проходила в нескольких милях от рифа Доллабарат, – ответил Немо. – Эти очень опасные отмели находятся в трех с половиной милях к юго-востоку от скал Формигаш. Сами скалы считаются вершинами подводного хребта. «Мария Селеста» находилась на достаточном расстоянии, и кораблю ничего не угрожало, однако…
Немо не понимал, почему Фогг требовал от него таких подробных объяснений. Возможно, он тянул время перед переброской, так как задумал какую-то хитрость и хотел хорошенько подготовиться?
В любом случае, он ничего не мог предпринять. Однако если произойдет что-то непредвиденное, он тут же убьет Паспарту. А кроме того, эта долгая беседа могла принести ему пользу, если за это время он сам сможет что-нибудь придумать.
– Корабль попал в один из необъяснимых, но часто случающихся штилей. В любом другом месте «Мария Селеста» могла бы благополучно выйти из этой зоны. Но теперь ее паруса повисли, а течение несло корабль прямо к Доллабаратским отмелям. Многие суда стали жертвами этого рифа. И казалось, что в скором времени его зубья вонзятся в корму еще одного корабля. Капитан Бриггс приказал свернуть верхние летучие паруса, опустить грот и корабль стал дрейфовать правым галсом. Это было сделано на случай, если вдруг подует ветер, который наполнит
