В голове, кстати, шум постоянный и словно даже голоса какие-то невнятные, как будто миллион пьяных обезьян тихо бормочет за стенкой, мысли путаются и в глазах темнеет. Ощущение нехорошее, сосредоточиться трудно, все время норовишь головой помотать, чтобы вроде как разогнать туман перед глазами. И ощущение отстраненности от реальности появилось, словно меня здесь и нет… и лицо немеет… и вообще все не так. Тут вдвойне внимательным быть надо, чтобы в таком состоянии не накосячить и не найти проблем самому себе.
— Еще кружок, на окна-двери гляну, и уходим, — сказал я через силу, потому что было желание сказать: "Все, полетели отсюда к бениной маме!".
Снова вираж над городом, самолет скользит как по обводу тарелки, завалившись на левое крыло, давая возможность глянуть еще раз. Нет, вроде никаких хитростей, просто два здания, в милиции разве что решетки на первом этаже, а в ОблНКВД даже их нет, здание как здание.
Улицы тоже свободны, ни завалов, ничего такого, разве что набережная, по которой, наверное, местные кавалеры с барышнями по вечерам гуляли, просела в середине, подмытая дождями, а так все в порядке. Точно, здесь весь город и гулял, потому как квадрат с ракушкой эстрады в углу ничем иным как танцплощадкой быть не может, я такие в детстве сам еще застал, они уже потом исчезли, вытесненные клубами. А так в погожие летние вечера, под музыку в исполнении местного ВИА, перепевающего шлягеры, танцевали с девочками и дрались с компаниями из других районов. Что за танцы без драки?
Нет, точно нет никаких препятствий. И дорога вроде нормальная, если вдоль железки ехать. А можно и не вдоль железки, здесь еще шоссе было и деться, по идее, никуда не было должно.
— Настя, все! — радостно объявил я. — Уходим вдоль шоссе, дорогу осмотрим.
— Это ты уходишь вдоль шоссе, — сказала она. — Передаю управление.
— Принял! — спохватился я, берясь за резиновую головку ручки управления.
Оборотов побольше, на 1350 в минуту, и полетели. Самолет попытался было подняться повыше, но я его удержал, и повел в противоположную от пристани сторону. Вон уже окраина впереди, и примерно оттуда должно выходить шоссе. Дальше поле, впрочем, все равно не потеряю, так или иначе найду.
Да, вон оно, шоссе это самое, когда-то грейдер укатанный, раскисший под дождями и снегами за много лет, но все равно рассекающий покрытое сухой и спутанной от ветра травой поле как не зарастающий шрам. По нему и пойдем.
— Милый, на два часа, внимание! — послышался голос Насти.
— Вижу!
Всадники. На черных конях. Очень черных, словно их специально покрасили, это даже с такой высоты и скорости видно. Шестеро, в плащах, винтовки за плечами, идут рысью, смотрят на нас. И все как на подбор… седые, что ли? Альбиносы? Адаптанты. Ну да, адаптанты, я же их видел в клетках на ферме, волосы белые как на негативах. И не по целине скачут, по колее и натоптанной копытами тропе. Черт, а здесь ведь нет лошадей, мне все об этом говорили, даже Милославский, а тут нате, на лопате, вот же они!
— Проверим! — сказал я, направляя самолет чуть в сторону, чтобы облететь группу всадников по кругу. Пусть они пока и не стреляют, но все равно попасть в быстро смещающуюся по фронту цель куда труднее, чем в летящую прямо на тебя. Это мы уже проходили совсем недавно, больше нам такого не надо.
— Что проверять собрался?
— Куда колея ведет, она же свежей выглядит, — ответил я.
Отпечатки колес явные, причем не машин, а похоже что телег. Ну да, мне же говорили, что у адаптантов машин нет, нет топлива, нет ремонта, так что они даже то, что находят, все равно толком не используют. А вот про лошадей не слышал, что, впрочем, ничего не значит, я о них вообще немного пока знаю. Разве что масть… хотя да, у них самих масть хоть куда, негативы какие-то, наверняка и лошади у них не простые, тоже как-то приспособленные к жизни под Тьмой.
— Что там по карте? — спросил я, не отвлекаясь от наблюдения.
— Деревня, — сразу же ответила Настя, она, судя по скорости ответа, как раз карту и разглядывала. — Заборье называется, но… почти самая Тьма, я бы соваться не рискнула.
— Попробуем поближе, — сказал я, секунду подумав. — Надо понять, не живут ли они там постоянно. Это сколько от Красношахтинска?
— Километров… семь, получается, — ответила Настя. — Если от окраины.
— Близко, е-мое, — посетовал я на такую возможную неудачу. — А от окраины… фигле там, весь город с километр в поперечнике, небось.
Стена Тьмы действительно приближалась, с каждым преодоленным метром заставляя думать все больше и больше о том, что идея с проверкой деревни Заборье вовсе не такая уж удачная. Случалось и куда более удачным приходить в мою голову. Но разворачиваться все же не стал, застеснялся, хоть и чувствовал, как ледяные муравьи бегают у меня под рубашкой наперегонки.
— Они живут здесь! — крикнула Настя.
— Вижу!
Действительно, деревня была обитаема. Она была обитаема людьми, стоявшими на улице и смотревшими на нас, запрокинув головы с белесыми волосами, и она была даже обитаема скотом, самыми обычными коровами, которых гнали вдоль околицы на выгон. Она была обитаема настолько, что даже поля вокруг нее были обработаны, я только сейчас это понял, хотя увидел сразу — просто в голове не укладывалось, что адаптанты живут самой обычной жизнью. Вроде бы приносят жертвы, сжигая людей, вырезают целые деревни, а сами пасут коров, выращивают что-то там на земле… хотя, а как иначе-то?
Хлопнул выстрел, второй, некоторые люди внизу держали в руках винтовки, но нарываться мы не стали — я завалил машину в вираж, то есть в самый сложный маневр, который я научился выполнять к этому времени, и направил ее прочь. От деревни, Тьмы, адаптантов, от всего, лишь бы подальше, потому что от близости к страшному уже закипали мозги.
* * *
— Много их там? — спросил сидящий напротив меня майор.
— Деревня, полная, — ответил я. — Не меньше нескольких сотен, как я думаю, все признаки обжитости налицо были. Огороды, скот, все такое.
Мы сидели в кабинете Милославского в здании НКВД на Крупе, причем в довольно представительном составе. Кроме нас с Настей, Федьки и Ивана, самого профессора и майора из разведбата по фамилии Нечаев, за длинным столом разместилось еще человек десять, от всех силовых ведомств города, включая даже наш Горсвет, от которого был сам Антонов.
— Признаки наличия тяжелого оружия? — снова спросил майор.
— Ничего не видел, только винтовки, — ответил я. — В качестве транспорта — лошади.
— Про лошадей не знали, — сказал он. — Свою породу вывели, по всему судя, только вот откуда «исходники» взяли? Кстати, а скот какой?
