Господи, как же я рад всех вас видеть! Вот только не делайте виноватых лиц, а попросту объясните, что всё же произошло. Но сначала вы будете друг друга под килем протаскивать, по очереди.
И не нужно есть меня глазами, все вы — сборище невероятных негодяев, и как же я рад вас всех видеть.
Пойдем, Мирд, в мою каюту, там и рассчитаемся. И не нужно робеть, старик, судя по твоим рассказам, ты прожил достойную жизнь, и дай бог каждому из присутствующих в ней и сверкающих мундирами и орденами, сказать в ее конце то же самое.
Я отпустил Мирда, прижимающего к груди кошели с монетами, и всё время бормочущего слова благодарности.
Так, теперь займемся вами, господа мои хорошие. Для начала вкратце самое важное, что произошло в Скардаре за время моего отсутствия. Вкратце.
Всё ясно. Теперь слушайте меня.
Первое. Информация о том, что я на борту «Принцессы Яны» не должна уйти даже на остальные корабли эскадры.
Второе. Оставьте меня, пожалуйста, минут на пятнадцать в покое, чтобы я смог привести себя в порядок и не выглядел крестьянином, пришедшим просить милости у своих господ. Пока это всё.
Да, и вот ещё что. Приготовьте шлюпку. И карету на берегу. Узурпаторы херовы. Это я не вам.
Нет, все же тот камзол мне нравился больше.
Вот и шпага. Я скучал по тебе, моя красавица. Воспользовавшись тем, что меня никто не видит, я обнажил клинок до половины и поцеловал его. Прошка, все время порывавшийся что-то рассказать, был не в счёт. После Проухв, после. Сначала неотложные дела. Нисколько не сомневаюсь в том, что вы сделали всё, что смогли. Но подробности потом.
Пистолет Гобелли, мой верный спутник в последние несколько лет. Я тоже рад тебе, рад как старому, доброму другу, который никогда не подведет. Ты такой же и в тот момент, когда я в первый раз взял тебя в руки. Хотя сколько мы с тобой повидали… Разве что рукоятка стала чуть длиннее и массивнее. И не мудрено, ведь если нажать на эту защёлку, то снимется часть рукоятки, и на свет покажется пулелейка. Удобно. Да, ещё в стволах появились нарезы. Но дорабатывал пистолет его создатель, маэстро Гобелли, так что пистолет по-прежнему смотрелся произведением искусства. Конечно, можно было бы сделать его капсюльным, и даже казнозарядным, но патронов не напасешься, а порох, кремни и свинец проблемой встать не могли нигде.
Спасибо тебе девочка, спасибо Аманда, за этот подарок. И как хорошо, что я сумел тебя отблагодарить. Надеюсь, что теперь у тебя все хорошо, потому что люди, создавшие тебе проблемы, в следующий раз тебе их делать будут в самую последнюю очередь. Те, кто остались живы, конечно.
В залах Дерторпьира было пустынно и тихо. Мы шли быстрым шагом, минуя их одну за другой, и наши шаги громко отдавались под сводами высокого потолка, украшенного фресками и лепниной.
Впереди показались огромные двери, ведущие в Советный зал, и люди, следующие за мной, ускорили шаг. Потому что по обе стороны дверей стояла дворцовая стража, и если бы она попыталась преградить мне путь…
Нет, стражники открыли дверь, когда до неё оставалось не меньше десятка шагов, не забыв стукнуть в мраморный пол пятками алебард.
— Здравствуйте, господа, — громко заявил я сидевшим за огромным столом людям. Ого, как вас здесь много, даже мест свободных не осталось. А так хотелось послушать, о чем говорят собравшиеся за столом самые умные люди Скардара.
Но нет ни одного свободного стула. Жаль.
И я пошел к дальнему от меня концу стола, подошел к человеку, занимающему кресло, выглядевшее почти троном. Кресло установлено во главе стола, так что само себе разумелось, что сидевший в ней человек был главным среди присутствующих в этой зале.
Подойдя, заглянул ему в глаза: ты точно на своем месте? Или всё же мое занял?
В таком случае ты — узурпатор. Что это ты глазами забегал? Ждешь, когда появится стража? А ты уверен, что она примет твою сторону? Ну вот, уже не уверен, по глазам вижу. И правильно, что не уверен. Да и не будет её.
Ну так что, долго я ещё стоять буду? Ты что думаешь, я сюда попрошайкой пришел? Нет? Так почему ты ещё сидишь? На моем месте, кстати. Давно бы так. И я уселся в освободившееся кресло. Придвинул к себе бумаги, лежащие передо мной на столе, бегло просмотрел их, не вникая, что в них было написано, затем решительным жестом отбросил их в сторону:
— Итак, господа. Я смотрю, что за время моего отсутствия тут многое изменилось. И что же мне, на неделю отлучиться было нельзя?
Помолчал, побарабанив по столу кончиками пальцев.
Все это время за столом стояла гробовая тишина. Вообще-то, не все они были моими друзьями, но и врагами были тоже не все. Понятно, что ни одна из стран не может обойтись без руководства. Понятно и то, что все они считали, что я уже мертв. Но я то живой! И как нам теперь поступить?
Раньше надо было думать, раньше. Когда предлагали стать Дерториером. Ведь помните, что поначалу я даже отказывался. Я и сейчас не горю желанием, но ведь и ситуация изменилась. Знаете, я человек самолюбивый. Очень. И то, что произошло за время, что я отсутствовал, больно бьет по моему самолюбию. Хотя с другой стороны, вы как будто бы и не причем. Пропал человек, его уже оплакать успели, а он тут тебе на. Заявился. Ну так что будем решать?
Дверь распахнулась во всю ширь, пропуская несколько человек. Кто-то из сидящих за столом посмотрел на вошедших с тайной надеждой, кто-то с любопытством, ну а я с радостью.
Потому что не было среди них ни одного человека, которого я бы не был рад видеть.
Иджин дир Пьетроссо, адмирал дир Митаиссо вместе с дир Гирусио, дир Гамески, командир «Четвертого Сына», Хойхо дир Моссо, поднявшийся до капитана трофейного фрегата, примкнувший к ним Фред и еще много-много других лиц, которых я искренне рад был увидеть снова. Чуть в стороне держался Тетчин дир Гроиссо, по-моему, опять с новой шпагой.
Я поднялся с кресла и пошел к ним навстречу. И мы стояли и разговаривали, вспоминая события и смеясь шуткам, которые сидящим за столом были совсем не понятны.
Потому что для этого нужно было пережить с нами ад морских сражений, когда
кажется, что ядра летят прямо в тебя, когда картечь с характерным звуком вонзается в людей, стоявших в шаге от тебя. А тебе нужно всем своим видом вызывать спокойствие, не кланяться под свистом пуль, не вздрагивать от резких неожиданных звуков. Всем своим видом внушать людям надежду, что мы обязательно победим, победим, во что бы то ни стало. Потому что цена этой победы невероятно высока. Люди всё подходили и подходили. А за столом наоборот, людей становилось всё меньше, потому что они вставали и присоединялись к нам.
— Господин Дерториер, — обратился ко мне дир Гроиссо, — на площади собрался народ и он хочет вас видеть.
