Назначение платформы стало ясно незадолго до заката, когда саксы затащили на нее большой парусиновый шатер, защищенный от вершины расположенной выше его по склону деревянной стеной. Парусина хлопала на ветру, но стена, да и сам холм более-менее защищали шатер и его обитателей от непогоды.
— А вот и Кута, — бросил Анцелотис, когда по скользкой от дождя дороге к платформе поднялась группа мужчин в дорогих по саксонским меркам доспехах.
— Ага, а рядом с ним и Эйлле, — добавил Кадориус. — И они захватили с собой самых своих высокопоставленных эолдерменов и танов, не говоря уже про ателингов, наследных принцев. Надо сказать, Седрик бледновато выглядит.
Если король Уэссекса был бледен, то сын его — просто пепельно-серого цвета. Креода то и дело с опаской косился на безмолвных, ощетинившихся оружием наподобие дикобраза защитников крепости.
— Ну да, — задумчиво заметил Анцелотис. — Одно дело предательски захватить королевство, вырезав один только королевский род, и совсем другое — вести бриттов в бой против таких же бриттов, на убийство британских женщин и детей, что укрылись в крепости. Должно быть, он и сейчас не уверен, будут ли его люди повиноваться ему, когда дойдет до дела.
— Да и Эйлле, должно быть, тоже в этом не уверен, — буркнул Мелвас. — Вы заметили, людей в британских доспехах и с британским оружием поставили подальше от первых порядков? Эйлле держит их в резерве, поставив с тыла своих людей для надежности.
Стирлинг, да и Анцелотис не обратили на это внимания, но молодой король Глестеннинга оказался прав. Король Эйлле явно не доверял своим gewisse-бриттам. Командование саксонской армией скрылось в королевском шатре. Совещание в нем затянулось до ночи, и оживленно размахивающие руками в споре тени их отпечатались на стенах и крыше шатра. Стирлинг позволил себе улыбнуться: любой из его сарматских лучников мог бы поразить людей в шатре по одним этим теням. Впрочем, эту мысль он отложил на потом.
Когда стало окончательно ясно, что этой ночью штурм им не грозит, Кадориус предложил отдохнуть.
— Соснуть немного нам всем сейчас не помешает. Часовые будут следить за врагом, но я сомневаюсь, чтобы те завершили все приготовления к штурму. Они не привыкли к осаде, так что я думаю, они постараются делать все наверняка и не рисковать понапрасну.
Анцелотис поддержал его, хотя Стирлинг с его собственными взглядами на правила ведения войны и предпочел бы подежурить — на всякий случай. Впрочем, как показало утро, правы оказались Кадориус с Анцелотисом. Ночь прошла спокойно. Рассвет снова застал их на крепостных стенах. Саксы начали обустраивать промежуточные позиции на полпути к вершине холма, укладывая там запас дротиков для своей пехоты.
Судя по всему, они рассчитывали вести стрельбу по обороняющимся со своих платформ, чтобы не карабкаться вверх под обстрелом каждый раз, когда они попытаются проникнуть внутрь стен крепости. И снова бритты наблюдали за этим в полной тишине, не предпринимая ничего, что могло бы помешать тем в их работе, скрывая свои истинные возможности и сберегая силы и припасы.
Тишина наконец была прервана вскоре после полудня, когда Стирлинг запивал пивом последний кусок хлеба с сыром. В казарму, где разместились британские короли, вбежал гонец.
— Саксы выслали к воротам всадника под белым флагом!
Кадориус с Анцелотисом переглянулись и, прихватив по дороге свои тяжелые деревянные щиты — мало какой подлости можно ожидать от саксов, — поспешили на стену. Когда они добрались до места, смотревшего прямо на королевский шатер саксов, всадник добрался почти до подножия стены.
— Креода! — буркнул Кадориус себе в бороду. И правда, это оказался изрядно побледневший принц Уэссекса.
— Привет, gewisse! — окликнул его Кадориус. — С какой вестью от своих заморских хозяев ты к нам явился?
Принц Уэссекса побледнел еще сильнее и прикусил губу: двойное оскорбление попало точно в цель.
— Я принес послание от Седрика, короля Уэссекса! — крикнул он в ответ.
— И что может коварный убийца, узурпатор Уэссекса сказать нам такого, что представляло бы интерес для британских королей?
Белое как мел лицо Креоды разом побагровело.
— Мой отец, король Уэссекса, требует, чтобы вы бросили все эти глупости. — Он махнул в сторону только что отстроенных крепостных стен. — Мы можем морить вас голодом столько времени, сколько пожелаем! Неужели вы заставите страдать своих женщин и детей, по глупости полагающих себя в безопасности, когда мы готовы гарантировать им жизнь, буде вы послушаетесь голоса рассудка и сдадитесь нам без боя?
Прежде чем кто-либо из британских королей собрался ответить, тишину прорезал женский голос:
— Не смей говорить мне про гарантии со стороны саксов!
Это была принцесса Иона; она стояла на стене, гордо выпрямившись, и темные волосы ее развевались на ветру, а серые глаза полыхали гневом. Креода охнул, узнав ее.
— Да, должно быть, ты удивлен, увидев меня живой! — крикнула она ему сверху вниз. — Я-то знаю, чьим золотом заплачено предателям Айнис-Уэйта! Я сама, своими глазами видела, как обращаются саксонские псы с беззащитными британскими женщинами и детьми. Они бросали моих малолетних сестер и братьев на мечи, они пили из черепа моего отца! От тебя разит смертью и подлостью, предатель. Убирайся прочь с моих глаз! Возвращайся к своему Эйлле и лижи ему задницу сколько угодно, ибо это у тебя лучше всего получается! И пусть ответ Британии будет таким!
Она вырвала из рук оцепеневшего от неожиданности солдата дротик и со всех сил метнула его вниз. Дротик угодил в шею Креодиного коня, и несчастная скотина, взвизгнув, вскинулась на дыбы, сбросив своего седока прямо в грязь. Громогласный торжествующий рев вырвался из сотен глоток, обрушившись на перепачканного, копошащегося в грязи принца.
Трясущаяся от ненависти Иона плюнула в сторону Креоды и повернулась к нему спиной. Анцелотис вовремя бросился к ней и подхватил, не дав ей упасть на землю. Он осторожно повел ее к дому и сдал с рук на руки Ковианне Ним.
— Позаботься о ней, — негромко попросил он. — Должна же она хоть немного отойти от того горя, что ранит ее сердце.
— Идем, Иона, — шепнула Ковианна. — Я помогу тебе отдохнуть.
Анцелотис возвращался по стене к Кадориусу и остальным королям, когда утро прорезал рев боевых горнов. Странное дело, он слышался не со стороны королевского шатра саксов, но с северного склона. Он бросился туда и увидел, как маленький отряд из пяти всадников, вырвавшись из северных ворот, устремился вниз по склону на саксов.
